Бес Славы - Юлия Еленина
Странно, я вроде не любопытная, да и помню правило, что совать нос в хозяйские дела не стоит, но почему-то хочется узнать о нем больше.
– Эх, Станислава… Хороший он парень. Такие надежды в спорте подавал, но потом произошел на игре несчастный случай. Как итог – сложный перелом и крест на спортивной карьере. Вот он и пустился во все тяжкие: пил, куролесил, буянил… Но потом за ум взялся, открыл сеть спортивных клубов, а теперь еще и бизнес покойного Георгия Олеговича на его плечи свалился. Но он мальчик толковый, разберется… Так, что-то разболталась я. Лучше о деле поговорим.
Я согласно киваю и говорю:
– Как скажете.
Пока мы пьем чай, Фаина Егоровна рассказывает мне о распорядке в доме, о том, чем кормить хозяина, когда и где убирать… Я стараюсь все запомнить, чтобы не подвести доверившуюся мне женщину. Ничего сложно, кажется, нет. Где стоит инвентарь для уборки, я уже знаю. До магазина, где делает покупки Фаина Егоровна, недалеко. В общем, я должна справиться.
– Завтра уже приедешь сюда одна. Дорогу помнишь?
– Помню.
– Вот и хорошо. Если вдруг когда задержишься и не захочешь тратиться на такси, здесь есть комната для прислуги. В ней есть свой санузел, белье в шкафу, только привези на всякий случай ночнушку. А теперь иди в гостиную и предупреди Матвея, что мы уезжаем. Завтра уберешь после их посиделки.
– Почему я? Может, лучше вы?
– Иди-иди, я пока чашки помою.
Чем ближе я подхожу к гостиной, тем сильнее потеют ладошки. Да что же это такое? Как будто что-то внутри сигналит об опасности. Я пытаюсь понять, что не так, и увлекаюсь своими мыслями, что не замечаю, как в дверях гостиной врезаюсь в чью-то грудь. И тут же колени предательски подкашиваются. В памяти сразу всплывает та ночь, парк и мужская грудь.
– Ты чего с ног валишься? – усмехается хозяин, придержав меня за талию.
– У-устала, – едва не заикаясь, отвечаю, глядя в пол.
Он меня не отпускает, и от крепкой мужской ладони становится горячо. А потом он делает что-то неожиданное: чуть наклоняется к моим волосам и шумно втягивает воздух.
– Интересно, – замечает Матвей задумчиво, а потом спрашивает: – Слава, а из этого города?
Я, все так же не поднимая глаз, отрицательно качаю головой.
– А откуда? – продолжает он допрос.
– Из деревни «Березовка», – отвечаю, уже даже боясь шевельнуться.
Не понимаю этих вопросов. Какая ему разница, кто будет убирать в доме и готовить?
Матвей молчал с минуту. Такую долгую, как будто растянувшуюся на час. Потом наконец-то убрал руку и спросил:
– Ты что хотела?
Я свободнее выдыхаю и поднимаю взгляд… Господи! В мои глаза впиваются две холодные голубые льдинки. Это же… Это невозможно! Мне просто мерещится! Голубоглазых людей много, а все остальное – просто плод моего воображения.
– Эй, Слава, – пощелкал Матвей пальцами перед моим носом.
А я не могу ничего сказать. В горле мгновенно пересыхает, сердце бешено колотится, руки трясутся.
Слава богу, за моей спиной возникает Фаина Егоровна и говорит:
– Матвей Георгиевич, растерялась девочка, не злитесь на нее. Привыкнет, адаптируется… Она хотела предупредить, что мы поедем домой.
– Хорошо, – кивает он и лезет в карман. Достает из кошелька тысячу рублей и протягивает Фаине Егоровне. – Вам на такси.
Но мы решаем сэкономить и такси не берем. Делим тысячу пополам и добираемся до дома на автобусе.
– Он часто так? Дает деньги? – спрашиваю я, устроившись на сидении возле окна. Фаина Егоровна присаживается рядом и отвечает:
– Да, он парень щедрый. На праздники все тоже поздравляет деньгами. Матвей хоть и сын богатого отца, но сильно не избалован. Раньше он жил с матерью в хрущевке, пока та не умерла... очень мальчик сильно переживал.
У меня тут же возникает жалость к этому мужчине. Потому что я его понимаю как никто другой – он, как и я, сирота. Только вот у меня бабушка есть. И Марта.
– Детей нет? – спрашиваю я.
– Нет, ты что! По мне, так он сам как большой ребенок. Правда, в последнее время быстро повзрослевший, – Фаина Егоровна улыбается, но вдруг резко хмурится: – А что это ты так им интересуешься? – фыркает и шепотом спрашивает:
– Понравился?
Чувствую, как щеки наливаются краской. Но не оттого, что меня раскусили, а от того, что такое просто предположили:
– Должна же я знать, на кого работаю.
– Вот хочешь честно? – предлагает она, положив левую руку на грудь: – Меньше о хозяевах знаешь – крепче спишь. Не суй никуда свой милый носик, Станислава. Да и старайся особо не мелькать перед Матвеем. Он... хоть и нормальный, но обидеть может.
– Обидеть?
– Не мне тебе рассказывать, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они остаются наедине. Знаешь же, коль ребеночек у тебя есть? Вот. Матвей Георгиевич легко пускает в свою постель женщин, но и так же легко их выпроваживает.
– Просто он никого не любил, – бубню себе под нос. Но Фаина меня слышит и, соглашаясь, кивает.
До дома добираемся быстро. Фаина сразу идет домой, а я звоню в квартиру Надежды Ивановны. Дверь открывает сама хозяйка.
– Забыла отдать тебе ключи, – улыбается она и тут же протягивает небольшую связку с брелоком в виде кошечки. – Как первый рабочий день?
– Нормально, – киваю я.
– Вот и славно. Пойдем чай пить.
Она провожает меня на кухню, где за столом сидят и пьют что-то из кружек двое молодых людей.
– Вот, познакомьтесь, это Станислава, – представляет меня Надежда Ивановна. – А это Миша и Маша.
Молодые люди приветливо кивают, улыбаются. Я сажусь за стол напротив, передо мной ставят кружку с чаем, пододвигают заварные пирожные в милой вазочке, и начинается непринужденный разговор.
Я слушаю, отвечаю, улыбаюсь... и понимаю – как же мне повезло с соседями. Мне здесь нравится, тепло, уютно и спокойно. Люди хорошие, отзывчивые. А главное – меня никто не осуждает, узнав про дочь. Вот что значит город!
Вскоре, допив чай, все расходятся по комнатам. Я мою посуду, так как сама вызвалась прибраться. А потом тоже иду к себе. Ложусь на кровать и прикрываю веки.
Не хочу ни о чем думать. Но холодные голубые глаза вновь возникают в памяти. Сначала отдельно, как
