Проверка на отцовство - Вероника Касс
— Я понимаю, что тяжело. Ты, должно быть, уже скучаешь по Марине. И с этим ничего не поделаешь, но скучать и понимать, что твой ребенок в безопасности, — совершенно разные вещи.
В этот момент в палату вошли две медсестры с системой для капельницы и какими-то пухлыми пакетами. Мне не хотелось оставлять Лесю одну, но нужно было найти врача, позаботиться о Марине и решить вопрос с грудью Олеси. Чертово молоко. Все же аукнулось ей это кормление.
— Я пойду, — шепнул, склонившись к ее лицу, и, убрав ладонь, поцеловал девушку в щеку. Она невесомо двинула губами, пытаясь сложить их в улыбку, а затем беззвучно произнесла слова благодарности.
Глава 20
По пути в Олесину квартиру, набрал маму и перекинул на нее поиски хорошего врача.
— Глеб, а как же девочка? — взволнованно прозвучал ее голос из наушника в ответ на мою просьбу.
— Вот и надо позаботиться о ней, не навредив ребенку.
— Я о другой девочке… — мама замолкла на секунду и потом тихо добавила, словно ей потребовалось переступить через себя, чтобы вслух произнести следующие слова: — Сашиной внучке.
— А что с ней? Я еду к ней. Не знаю как, но буду что-то решать. Няню нужно найти хорошую. Знаешь… — протянул задумчиво и вывернул руль, заезжая во дворы. — Я ведь не думал о Марише с этой стороны, понимал, что она моя племянница, но что она внучка отца… — Припарковал машину, заглушил мотор и потянулся к телефону, включая гарнитуру. — Я почему-то об этом не задумывался, — тихо добавил уже в трубку. — Леся хочет назвать сына Александром. Я… — сглотнул, чувствуя неуверенность. — Я с ней согласен, надеюсь, ты не будешь против.
— Нет-нет, что ты. Ладно, сын, я займусь сейчас же поиском. А ты скинь мне фамилию, имя, отчество девочки и адрес.
— Какой адрес? Она в больнице…
— Нет, я о том адресе, где сейчас ребенок и ты, — осторожно ответила она, и я понял, что еще немного и мой мозг перестанет соображать. Мне нужна была перезагрузка.
И эта перезагрузка меня действительно ждала. Не успел я переступить порог квартиры, как Карина сунула мне в руки Маришу.
— Вот, вы не могли мне сами свой номер оставить, — чуть ли не кричала девушка, обуваясь. — Я уже собиралась морковочку бабе Клаве отнести. Что с Лесей?
Девушка частила, а выпалив последний вопрос, внезапно замолкла, так что я пару секунд обрабатывал полученную информацию.
— Леся не очень хорошо, но могло быть и хуже. Живы и она, и ребенок. Но у нее очень сильное сотрясение и последствия от него. Голова болит, тошнота, головокружение, — начал я припоминать все, что мне рассказала врач Олеси.
— Понятно, — кивнула девушка, — я опоздала уже на полчаса, если не окажусь на работе в ближайшие двадцать минут, меня уволят. На стол я сгрузила все, что вам может понадобиться, и записала на листке, когда и что делать с Маришей, вернусь в семь. Что-то не поймете — звоните, — выкрикнула она, уже выбегая в подъезд, я даже ответить ей ничего не успел, как она начала вприпрыжку спускаться по ступенькам и тут же пропала из вида.
Не знаю, сколько бы я еще так стоял, но Мариша начала кукситься, и я быстро захлопнул дверь, разулся и пошел с ней на кухню. Там на столе действительно была свалена целая куча всего: и памперсы, и влажные салфетки, и ползунки, и каша, и банка смеси, почему-то запакованная, и новые бутылочки в пакете, на который был приклеен розовый стикер с надписью «Прокипятить».
— Приплыли…
Марина ответила мне что-то на своем языке и подергала за ухо, я же поднял лист бумаги и принялся читать. Там было подробно описано, что делать с Мариной, если она будет плакать. Причем все зависело от того, из-за чего именно ребенок заплачет. Она могла захотеть кушать, спать (что, по приписке Карины, должно было скоро произойти, так как у девочки было свое расписание), еще она могла обкакать памперс, в таком случае она тоже могла заплакать из-за неудобства, еще у нее мог заболеть животик, и она могла захотеть на ручки. Я так и не понял, «захотеть на ручки» — это такое «лечение» от «заболит животик» или это была очередная причина, из-за чего ребенок мог заплакать? Повернулся к Марине, она внимательно на меня смотрела своими пока еще светлыми глазами и улыбалась.
— Ты же не плачешь из-за всей этой чепухи? — задал я ей вопрос на полном серьезе и тряхнул листиком, на что Марина начала тянуть к нему ручки.
Естественно, я ей его не дал. Потому что там была жизненно необходимая для меня инструкция. Инструкция выживания, я бы назвал это именно так, потому что меньше чем через минуту морковочка (как ее назвала ее крестная, и девочке это действительно шло) рыдала во весь голос.
Я пытался ее как-то подкачать, пройдясь по квартире. Но все было бесполезно. Вернулся на кухню, отложил лист и начал одной рукой разгребать завал на столе, пока Мариша орала мне на самое ухо. Нашел какую-то игрушку, похожую на грызунок, дал девочке, но она лишь откинула ее. Я начал рыться дальше и, отодвинув упаковку с памперсами, увидел пульт от телевизора, явно сломанный. Судя по тому, насколько он был легким, в нем не было батареек. Девочка подозрительно притихла, я обернулся, она смотрела на пульт в моих руках с обожанием и восторгом. Неуверенно протянул ей его, и Мариша тут же вцепилась в свое сокровище, я же облегченно выдохнул и достал из кармана телефон, после чего присел на стул, чувствуя себя измотанным.
Мне нужна няня. Сегодня. Срочно. Желательно еще пару часов назад.
Разблокировал экран и увидел там пропущенный вызов от Салиева.
— Не понял…
Кажется, разговоры с самим собой начали входить у меня в привычку, но я только в этот момент вспомнил про безопасника, я же сказал ему оставаться в квартире.
— Глеб Александрович, я вам звонил, — взволнованно заговорил мужчина.
— Ты где?
— Я уже еду обратно, мне пришлось отлучиться… Вы уже вернулись? — неуверенно спросил он.
— Да, и я ожидал тебя увидеть здесь.
— Я все объясню, — коротко произнес он, — через двадцать минут буду
