Прости, я тебя проиграл - Галина Милоградская
— Серьёзно? — недоверчиво спросил он. — После всего, что между нами было? — Макс тихо хохотнул, заметно расслабляясь: — Точно — удивительная. Или сумасшедшая.
— Очень может быть, — горько выдохнула я.
— Ладно, сумасшедшая, какие у тебя планы на день?
Планы? Моим планом была встреча с Вадимом, хотя меньше всего на свете я хочу видеть перед собой его ухмыляющуюся рожу. Если есть возможность отложить эту встречу, буду только за.
— Пока никаких. А у тебя?
— Есть одна мыслишка. — Макс подмигнул, потянулся было ко мне и вдруг… Смутился. Так явно, что это взывало новый прилив неконтролируемой нежности. Словно только сейчас понял, что стоит передо мной практически голым. И что больше не может распоряжаться моим телом, когда пожелает. Выражение его лица стало до боли знакомым, тем, из прошлого, когда он смотрел на меня щенячьими глазами, признаваясь в любви.
— Давай для начала позавтракаем, — сгладила я неловкость, кивая на давно закипевший чайник. — Только, — не удержалась и хмыкнула, — оденься для начала.
Шестнадцатая глава
От самоуверенного самца до смущённого мальчишки разгон в секунду. Макс как-то виновато кивнул и спешно вышел, оставив меня беззвучно посмеиваться. Мы оба понятия не имеем, как вести себя друг с другом и что у каждого на душе. Это как ступать по минному полю, когда каждый новый шаг может стать последним. Никогда прежде не любила неопределённость, а сейчас она вдруг показалась чем-то удивительным и интригующим. Любовниками нас можно назвать с натяжкой, друзьями — тем более. Соседи по квартире с определёнными привилегиями? Чёрт, да кто же мы друг другу?!
Когда Макс вернулся, я успела сделать несколько бутербродов с ветчиной, хрустящим салатом и помидорами. Не знаю, как он, а я иногда позволяю себе вредную еду — обычно стараюсь избегать хлеба. Макс не возражал против моего кулинарного шедевра. Он принял душ, причесался и надел майку со штанами. При этом интимность между нами стала даже больше, чем прежде, как будто именно одежда не ставила препятствия, а наоборот, устраняла. Я смотрела на то, как перекатываются мышцы под майкой, когда он поднимает чашку, как движется кадык под кожей с каждым глотком, и чувствовала тепло, согревающее низ живота.
— Помнишь, как мы катались на речном трамвае в институте? — вдруг заговорил Макс.
— Помню, конечно. У меня тогда так волосы запутались, что я их час пыталась прочесать. — А ещё я помнила блеск реки, прохладный ветер, брызги, летящие в лицо. Воспоминание, казалось, давно потускнело, перекрылось множеством прогулок на яхте с Вадимом, но сейчас, когда Макс напомнил, я ностальгически улыбнулась. Какими мы все тогда были свободными! Сколько ожиданий от будущего было, сколько надежд…
— Хочешь повторить?
— Почему нет? Ты приглашаешь на свидание?
— Можно и так сказать.
Боги, да откуда у него взялось это умение превращаться в прежнего Макса? Его скулы слабо порозовели, а сам он выглядел так, словно боится, что я откажусь. Или просто испарюсь прямо сейчас.
— Тогда дай мне время собраться, — улыбнулась я и вдруг провела по его виску, заправляя прядь за ухо.
Одежда всё-таки меняет человека. Полуголый и домашний Макс радикально поменялся, стоило переодеть футболку, сменить мягкие штаны на джинсы, а запястье украсить тяжелыми часами. Он надел солнечные очки и улыбнулся хищной, многообещающей улыбкой, от которой живот скрутило сладким спазмом. Поразительно. Полчаса назад я пила чай с бывшим однокурсником, а сейчас собираюсь провести день с богатым плейбоем. Хотелось верить, что тоже выгляжу соответственно: длинная белая юбка в пол, белая рубашка без рукавов, синий пояс и синяя шляпа, которую я наверняка потеряю по дороге. Очки у меня тоже имелись, и благодаря тёмным стёклам я могла беспрепятственно пялиться на задницу Макса, когда мы шли к лифту. Ну, а что, задница отменная, давно уже это заметила.
— Не боишься, что кто-то заметит нас вместе и начнёт раздувать роман в прессе?
Я кокетливо придержала шляпу, забираясь в машину. Макс одарил меня долгим взглядом поверх очков и лениво улыбнулся:
— Нас уже заметили вчера. Будь уверена, интернет уже забит статьями.
— Правда? — по спине прошлась волна липкого ледяного страха. Макс понимал, что тем самым подставляет прежде всего меня? Что, если нам начнут приписывать отношения? Конечно, ничего скандального в вечере, проведённом вчетвером, не было. Да и работаю я на него действительно официально. Но Вадим никаких официальных заявлений о нашем расставании не делал, интересно, что он будет говорить сейчас, если журналисты придут с расспросами? Если вчерашний ужин можно списать на деловой, хоть и с натяжкой, что скажут, увидев нас вдвоём?
— Ты боишься, как отреагирует муж? — правильно понял моё молчание Макс. Мы уже влились в потом машин, его рука небрежно лежала на руле, вторая — у коробки передач, в мучительной близости от моего колена. Я даже чувствовала тепло его кожи сквозь юбку.
— Да, — нет смысла отпираться. Хотя боюсь я не столько того, что скажет Вадим, сколько того, как отреагирует тот неизвестный мужик, решивший меня купить. Пока он думает, что между нами лишь контракт, всё в порядке. Но если решит, что у нас роман… Что-то подсказывало: так просто не отстанет. Раз уже потратил столько сил на простую демонстрацию своего влияния, я уже должна ему, как земля колхозу!
— Лен, — тихо заговорил Макс, — ты не думала о разводе?
Развод. Да в последнее время только о нём и думаю! Вот только не отпустит меня никто. Сейчас по крайней мере точно.
— Я очень хочу развестись. — Я отвернулась к окну, прикусила губу. — Только… Это звучит просто, а на самом деле слишком сложно.
— Что здесь сложного? Наймём хорошего адвоката, он сделает всё по-быстрому. Месяц, и будешь свободна.
— Свободна,
