Девятый для Алисы - Дарья Волкова
— Пойдем.
На кухне на плите действительно стояла блестящая кастрюля с прозрачной крышкой, через которую просвечивало темно-бордовое нутро борща. Единственным следом того, что на этой кухне недавно готовили, была терка на лепестке раковины — вся в малиновых разводах от свеклы.
— Извини, не все успел убрать, — Миша проследил направление ее взгляда.
— У тебя на кухне в сто раз чище, чем у меня!
— Не верю, — рассмеялся Миша. А потом обернулся к навесному шкафчику, чтобы достать тарелки. Из-за плотно облегающих ноги бридж казалось, что у Анубиса на голове низко надвинутая на глаза бандана, придающая божеству какой-то залихватский вид. А выше Анубиса все было просто прекрасно.
Негромко звякнули о стол тарелки.
Прекрасно. Сейчас они будут есть борщ. А потом пить чай с печеньем. А о презервативах думала полчаса назад в магазине одна чокнутая озабоченная девица, которая пускает слюни на татуированные мужские плечи.
— Да кого я обманываю… — Миша резким движением сдвинул тарелки от края к середине стола.
— Ты о чем?
— Я о том, что кому нужен этот борщ.
— А как же…
Договорить Алиса не успела. Миша вдруг оказался рядом и поцеловал.
Это был неожиданный поцелуй. И очень долгожданный.
У него оказались обветренные шершавые губы. Они непривычно кололись или даже царапались, когда Миша прикоснулся своими губами к ее. А еще у него оказались очень твердые пальцы и ладони с мозолями — это Алиса почувствовала, когда его рука, зарывшись в волосы на затылке, легла на шею.
А через несколько секунд Алиса поняла, что обветренные губы и ладони с мозолями — самое прекрасное, что бывает на свете. Она замерла, боясь лишний раз вдохнуть глубже. Или хоть пальцем шевельнуть. И только покрывалась мурашками от того, как слегка царапаются его губы, скользя по ее. Как глядят шею его твердые пальцы.
А вот язык у Миши оказался обычный — гладкий. И когда он раздвинул ее губы, руки Алисы взметнулись и легли на мужские плечи. А когда его язык скользнул в ее рот — Алиса запрокинула голову и прижалась. Или Миша ее прижал к себе. В висках стучала кровь, а внутри, где-то внутри, в животе, зарождалась горячая дрожь, которая растекалась по всему телу. И руки тоже дрожали, когда гладили плечи Михаила. И дыхание то и дело пресекалось от того, как его язык двигался у нее во рту.
Да что же это… Да неужели так бывает…
Он выпустил ее резко — и так же резко отступил назад.
— Знаешь, Алиса, наверное, это не самая удачная идея… Давай в другой раз… я приглашу тебя на борщ.
Что?! Какой борщ?! Кто мне только что язык в рот засовывал?! Но весь этот сумбурный диалог проходил только у Алисы в голове. Говорить не получалось. И не хотелось. Алиса хотела целоваться. Хотела, чтобы Миша ее целовал — как только что. А он стоял напротив и смотрел почему-то не на нее, а в стену.
— Не хочу я тебе врать, Алис, — он упорно не смотрел на нее. — Борщ — это просто предлог.
— Я догадалась, — удалось ей произнести тихо.
Он наконец перестал смотреть в стену. И посмотрел ей в глаза. От его взгляда в ногах стало совсем слабо. Кажется, именно про такой взгляд говорят — горящий.
— Я тебя хочу, — отчеканил он. — И если ты сейчас не уйдешь — через пять минут будешь голой.
От этой прямоты Алиса задохнулась. Ей было не привыкать к совершенно прямым приказам Владимира из серии «иди в спальню, вставай раком». Но это была другая прямота. Может быть, дело было в том, что она исходила от Миши. А, может быть, в том, что эта прямота предполагала выбор. Ей в кои-то веки предложили выбор.
Выбор, который она уже давно сделала.
Алиса шагнула вперед.
— Я не боюсь простыть.
Миша несколько секунд смотрел на нее. Его взгляд как-то менялся. Но оставался по-прежнему горящим. Горячим. А потом резко притянул ее к себе — и поцеловал.
Уже совсем иначе. Рука его снова зарылась в ее волосы и обхватила шею. Другая легла на поясницу, пробравшись под футболку. Шершавые обветренные губы и гладкий горячий язык втянули Алису в поцелуй — и вот она уже отвечает ему. И вот уже ее язык у него во рту. А ее пальцы гладят коротко стриженный затылок.
— Алиска… — он оторвался от ее рта и шепчет ей в губы, едва переводя дыхание. — Про пять минут я не шутил…
— Секундомер включен, Девятый…
Алиса понятия не имела, откуда в ней взялась эта смелость. Но поплатилась за нее. Потому что через секунду она была уже без футболки. Миша шумно, через нос выдохнул. Прищурившись, смотрел на ее бюстгальтер. Белое, сетка и кружево, с вкраплениями бежевого и розового. Не слишком удобный комплект, но на Алисе смотрелся шикарно.
Миша резко протянул руку — и кухня погрузилась в полумрак. Следующим движением он наглухо опустил вниз роллет.
— Ты стесняешь при свете? — хрипло спросила Алиса. Она по-прежнему понятия не имела, откуда все эти слова берутся в ней. Ничего такого в подобных обстоятельствах она себе никогда не позволяла. А вот теперь…
— Если в квартире будет гореть свет — непременно явится какая-нибудь гадина и нам помешает… — пробормотал Миша. — А я и так все рассмотрю. Я буду смотреть близко. И, если что — наощупь.
Едва слышно щелкнули крючки — и белье упало вниз. Мишины глаза в полутьме блеснули.
— Красивое.
— Белье?
— Вот это.
Прикосновение твердых ладоней с камешками мозолей к груди вышибло из Алисы весь воздух и все слова. Та горячая дрожь в животе внезапно полыхнула остро, заставив застонать и вжаться в мужские ладони. Алиса вдруг запоздало сообразила, что это такое. Что с ней происходит.
Она впервые в жизни хочет мужчину.
Хочет по-настоящему, без притворства и сама.
***Наверное, это было что-то из категории навязчивых идей. Нет, и
