Без тормозов - Екатерина Орлова
Две ночи я практически не сплю. Так все навалилось, что хочется выть. Отцу выделяли еще от силы неделю, но вчера под вечер он скончался. Мама передвигается по дому практически бесшумно, слышно только шуршание колес по дорогому паркету. Жанна пропала. Думаю, это дело рук Миши, который в буквальном смысле понял мою фразу «Убери ее, чтобы глаза мои ее никогда больше не видели». Надеюсь, он не убрал ее с этого света, а просто популярно объяснил, что ей ничего здесь не светит, дал денег и отправил на вольные хлеба. Ангел молчит. Вчера, когда нам сообщили о смерти отца, я, несмотря на данное себе обещание, все же попытался набрать Веру, написал ей несколько сообщений, с удивлением обнаружив, что мой контакт разблокирован. Прослушав несколько долгих гудков, я отключился и набрал ей сообщение:
«Папа умер»
В ответ получил короткое:
«Мне очень жаль»
И все. Вот так просто и незамысловато, словно между нами не было ничего особенного. Как будто я для нее ничего не значил. Так, развлечение для заскучавшей в замужестве женщины. Вот только со мной все иначе. Если все начиналось как развлечение, то теперь, за такой короткий срок она стала для меня всем.
Глава 20
Саундтрек к главе: CLANN – I hold you
Год спустя…
– Одевайся, – сдержанно произношу я, застегивая ширинку.
– Даже не поговорим? – спрашивает девица. Я не запомнил ее имени, но точно могу сказать, что она его называла.
– Разве я вызвал тебя разговаривать?
– Обычно клиенты…
– Я – необычный клиент, – прерываю ее.
Достаю из кошелька пару крупных купюр и бросаю на кофейный столик передо мной, а потом беру сигарету и подкуриваю. Вдыхаю горький дым и слегка прикрываю глаза, сквозь щелочки наблюдая за тем, как неохотно одевается эскортница. Сегодня я впервые не использовал презерватив просто потому, что мне уже год как хочется заболеть чем-нибудь и просто сдохнуть. С того самого момента, как меня покинула мой Ангел, прислав короткую записку на листке, вырванном из того самого блокнота, в котором черкала, когда я приходил в больницу посмотреть на ее мужа. Вот такая ирония. Я смотрел, как Вера вырывает листки и всхлипывает как раз в тот момент, когда она писала мне прощальную записку.
Запускаю руку в карман и привычно провожу подушечкой большого пальца по уголку сложенного в восемь раз листка. Он твердый почти как картон, и я чувствую упругий угол, который за год, надо сказать, поистрепался, кочуя из кармана в карман. Наконец шлюха, прихватив деньги, покидает мой кабинет и закрывает за собой дверь, которая тут же – после короткого стука – вновь открывается. Я закрываю глаза так, чтобы не видеть вошедшего, потому что все равно знаю, кто это.
– Достали все. Дайте мне отдохнуть.
– Надо ехать, Тимур Георгиевич, опоздаем, – говорит Богдан, мой личный телохранитель.
Если я думал, что смогу отпустить Порочного Ангела и забыть ее, то сильно ошибался. Хуже того, я стал одержим ею. По моему приказу мне купили бутылку туалетной воды, которой душилась Вера, и теперь я, как поганый извращенец, заставляю пользоваться этим ароматом каждую шлюху, которую приводят ко мне. Все неизменно блондинки с длинными волосами, которые перед тем, как приехать ко мне, должны смыть с себя любые запахи, чтобы я мог чувствовать только чистое тело с ароматом духов, от которых у меня рвет крышу. И я срываюсь на каждой девке, которая попадает ко мне. Хочу разорвать их, как Вера растерзала меня изнутри. Выжгла внутренности, не оставив на их месте даже приличного пепелища. Там внутри все умерло, даже сердце.
Раз в месяц мне докладывают о том, как дела у Ангела. Она ухаживает за мужем-инвалидом, по-прежнему фрилансит, только теперь из дома, видимо, чтобы не отлучаться надолго. Выбивает постройку пандуса у своего подъезда, регулярно обивая пороги мэрии. Я бы мог помочь и с этим, но обиженный мальчик внутри меня не хочет дарить подонку Сазонову еще больше комфорта, чем я уже дал. Благодаря моим стараниям у него и так хорошая прибавка к пенсии, а у Веры нет отбоя от заказов. Она, наверное, думает, что это Провидение помогает ей, но это гребаное Провидение я. Только Ангел не знает об этом. Раз в месяц я позволяю себе закрыться в кабинете и жадно читать отчет о ее жизни, в которой уже давно нет никаких изменений. Подсознательно я все еще ищу зацепку, чтобы снова появиться в ее жизни, но потом подключаю здравый рассудок, который вопит о том, что нас с Верой нужно оставить позади. А я не могу. Видимо, слишком слаб для этого.
Сегодня меня как-то особенно пробрало. Может, причина в приезде мамы с Хуго, а, может, в годовщине смерти отца. Не знаю, что не так, но в груди ноет так сильно, что мне тяжело дышать. Забрасываю в рот мятную конфету и откидываю голову на подголовник, глядя на пролетающий мимо город. Богдан прав: тоскливое настроение еще не повод для пренебрежения сыновними обязанностями. Забрать маму из аэропорта, посетить могилу отца, съездить в ресторан на ужин и домой, чтобы выпить снотворное и отрубиться до утра. Хотя таблетки не помогают. Как бы крепко я ни засыпал, все время вижу один и тот же сон: Вера убегает от меня, смеясь. Ее волосы колышутся на ветру, а глаза светятся любовью и лукавством. Я пытаюсь поймать ее, но хватаю только воздух. А потом она растворяется в воздухе, а я просыпаюсь, резко подскакивая на кровати, как от толчка.
В отличие от дня похорон отца год назад, сегодня солнечная погода. Я смотрю в окно на суетящихся на тротуаре людей, и испытываю странное чувство, как будто вот-вот что-то должно произойти. Что-то, что вышибет меня из привычной колеи. И это происходит. Мы останавливаемся на светофоре, и тут я вижу ее. Вера бредет по самому краю тротуара, рассеянно глядя по сторонам. Сердце ловит нестройный, рваный ритм, а дыхание практически полностью останавливается.
– Не двигайся, –
