Жена Эмина. Его наследник (СИ) - Асхадова Амина

- Это он тебе сказал?

- У меня нет оснований не верить ему. Дамир был Игроком, но он лишь хотел помочь моей матери. Однако не успел. Много лет Булат держал его взаперти.

Эмин подошел ко мне близко и запустил смуглую ладонь мне в волосы, слегка натягивая их. Губ коснулось горячее дыхание. В серых глазах клубился дым, состоящий из адской смеси.

- Не делай мне больно, Эмин, - взмолилась я.

- Разве сейчас тебе больно? Я лишь хочу поцеловать тебя.

- Твои поцелуи… они болью тогда закончились. В ту ночь.

В его глазах целая лента хронологии. Прошлое.

А еще настоящее. В настоящем ревность.

Недоверие.

И тоска, граничащая с достойными чувствами.

Жаль только, что до любви нам пришлось прожить столько километров боли. И сколько еще придется, кто мне скажет?

- Пошли, Диана. Довольно глупостей, нас заждался сын.

Я кивнула, но Эмин не отпускал. Смотрел в глаза пристально, обхватив затылок, и дышал тяжело. Даже рот открыл, будто наброситься намеревался.

- Я соскучился по тебе. Я устал засыпать один, маленькая, - изрек Эмин с тяжестью.

А как же Алена? Да, Эмин говорил, что после нашего расставания он до сих пор живет на Батальонной один, но доверять ему сейчас было невыносимо тяжело. Червячок ревности то и дело выбирался наружу, показывая другую Диану. Совсем другую. И эти чувства меня злили. 

Однако спросить обо всем этом я не успела.

В следующую секунду раздался выстрел. Совсем рядом и в то же время далеко.

И в этот миг – полный отчаяния – я поняла, что связывает нас с Эмином. Крепко связывает. До боли в сердце.

Это в глазах промелькнуло у обоих – нас связывает самый настоящий страх за сына. За нашего ребенка. За первенца.

Эмин срывается с места, как раненый зверь. Я следом, иного выхода нет – мужская ладонь крепко обхватывает мою и тащит напролом через кусты и деревья. Плед остается позади, как и ревностные, пожирающие мысли.

Сейчас сердце болит по другой причине. И я бегу следом за Эмином, не останавливаясь ни на шаг. Дыхание спирает так, что даже на проклятия не остается сил.

- Эмин! – выдохнула я.

Мне так страшно, и он чувствует это. Стискивает мою руку крепче и не позволяет упасть, когда ноги почти подгибаются.

Очень страшно. Жутко, больно, и в душе ощущение такое, будто вся жизнь оборвалась.

Все заканчивается, когда мы выходим к лагерю.

Я открываю рот, чтобы заново учиться дышать.

- Что здесь произошло?! – рявкнул Эмин.

Коля стоял бледнее мела.

На него были направлены стволы.

Эльман сидел возле палатки в кольце незнакомых мужчин. Наша охрана, поняла я. На лице сына проглядывалась растерянность с нотками зарождающихся эмоций. Негативных. Там, где граничит испуг и слезы.

В несколько шагов я ворвалась в плотный круг и обняла сына. Вот же удивление – в его глазах еще не слезинки, зато в моих - целый океан.

- Эльман, Эльман… - шептала я безудержно.

Жесткие руки коснулись моего плеча, разъединяя от сына. Это Эмин начал осматривать сына, но его тело было чистым.

Затем он отпустил нас и размашистым шагом направился к Коле. По пути он выхватил оружие из-за пояса и взметнул вверх. Дуло сразу уперлось в бледный лоб.

- Я спросил: что здесь произошло? Что за выстрел?

Коля не успел ответить. За него ответили другие.

- Эмин Булатович, ребенок был с ним, когда раздался выстрел.

Я всхлипнула и прижала к себе маленькое тело Эльмана.

Живой.

А я надумала себе абсолютно все. Абсолютно.

- Эмин, выстрел произошел случайно. Я лишь показывал маленькому Эльману оружие.

- Мама, а что папа делает? Почему он злится на дядю Колю? Это я виноват, не трогайте дядю Колю.

Сын еще находился в прострации.

Я вовремя закрыла ему глаза – именно в этот момент в глазах Эмина зажглась дикая ярость, а палец надавил на спусковой крючок. Я зажмурилась.

Глава 31

- Эмин, остановись! – взмолилась я, - что ты делаешь с нами?!

Эмин обернулся. Палец соскочил с курка, так и не утопив его вглубь. Коля стоял неподвижно и, кажется, он уже принял свою судьбу. Все изменила одна фраза, брошенная вскользь. Я лишь сказала ее и сразу поняла, в чем ее особенность.

Что ты делаешь с нами?

Появились мы. С появлением ребенка появились мы. Не он и не я. А мы.

Как бы сильно я не хотела спокойной жизни, я родила от Эмина Шаха. Эту фамилию знает каждый, даже в том городе, в котором никогда не ступала нога самого Эмина. Другие скажут, что мне посчастливилось забеременеть и родить от такого, как он.

Но лишь я знаю правду. Теперь мы.

И нет, не посчастливилось. Ни одна из его женщин, с которыми он спал, не знает ни черта о счастье. Если она так рассуждает, мол «посчастливилось», то точно не знает.

- Папа, не прогоняй дядю Колю. Он хороший. Это я виноват, а дядя Коля не виноват!

Как оказалось, Коля отвлекся лишь на секунду. За это время сын выхватил оружие и сделал как Коля учил: прицелился и выстрелил.

Совпадение.

Случайность.

Детская шалость.

Одни скажут, что невозможно – еще слишком мал. Другие поймут, что с детьми случается и не такое. Только я теперь места себе не найду, ведь не к этому я Эльмана готовила. Не к такой жизни, полной опасности.

Если бы бабуля узнала, что сейчас произошло, она бы совершенно точно отреклась от меня. За то, что я привила Эльману такую сильную любовь к его отцу. С первого дня сын стал называть его отцом, но как факт – это не заслуга Эмина, вовсе нет.

К этому причастно другое, совсем другое. Нечто горькое и сладкое одновременно, болезненное и в то же время неизбежное.

- Сынок, а кто обижает?  

Эмин переменился в лице. Затем бодро опустил холодный металл и похлопал Колю по плечу. Тот содрогнулся, бедный, и перевел стеклянный взгляд на того, кого считал своим хозяином.

Стеклянный взгляд уперся в Эмина. У человека, стоящего на краю пропасти, взгляд именно такой.

- Мы шутим. Дурачимся. Да, Николай?

Эмин засмеялся, повторно толкнул Колю в плечо, но уже с эмоциями. Сын робко улыбнулся, ничего не заметив, а тем временем Эмин пребывал в ярости. Он испугался. Я тоже. Страх в каждом проявляется по-разному.

- Да, Эмин Булатович. Мы шутили.

Коля моргнул. Бледность спала с его лица. От эмоций он обратился к Эмину по отчеству, хотя Коля давно имел право на неформальность.

Все пришли в себя. Кольцо распалось, охрана вновь стала невидимой.

- Эмин Булатович, я могу отойти? Воздухом подышать, веток для костра набрать.

- Иди.

Меня тоже отпустило. Я выдохнула и отпустила Эльмана к отцу, тот сразу же подбежал к Эмину и обнял его за колени. Я проследила за их движениями и нервно прикусила губу.

- Больше никогда не трогай эту вещь без моего разрешения, Эльман. Ты понял меня?

Я обхватила себя за плечи. Взгляд сына стал растерянным, он поднял на меня вопросительный взгляд. Я тяжело вздохнула и отвела глаза: с Эльманом так строго никогда не разговаривали. Разве что бабушка, но это другое. Это не отец, которого Эльман до сих пор обожествлял.

- Я задал тебе вопрос, Эльман. Отвечай на него.

Я не выдержала.

Пусть говорит так строго со мной, но не с нашим сыном. Сердце обливалось кровью, и теперь я наглядно увидела, будто в прошлое заглянула, как Булат разговаривал со своим маленьким Эмином. Точно так же – властно, жестко.

- Эмин, он испугался, но наш сын уже понял, что так делать нельзя.

- Не лезь, маленькая.

Я вздрогнула.

Эмин покрутил в руках черный металл и пронзительно посмотрел на ребенка.

- Убери оружие, в конце концов, - прошептала я.

- Эльман, это трогать нельзя, - бывший муж опустился на корточки перед сыном, - за твой проступок мог ответить другой человек. Это так, пока ты мал. Во взрослой жизни отвечать пришлось бы тебе.

- Эмин! – я сделала шаг.

Эмин вскинул взгляд. Жесткий, беспощадный. Я невольно затормозила. Страшно. От этого взгляда страшно.