Затерянные в Эльдорадо (СИ) - Нарватова Светлана "Упсссс"

Нет, я доверяла Эндрю. Я не доверяла неадекватному колумбийцу и не собиралась оставлять его одного в лагере, наедине с нашими вещами и запасами воды. К тому же Брайан четко вчера сказал, что я покидаю лагерь только тогда, когда все мужчины на месте. Американец не настаивал. Мужчины обсуждали достоинства какого-то автомобиля. Я в автомобилях разбираюсь, как Ферран в кубизме. Можно было порисовать, но не хотелось.

Потом пришел британец и подключился к обсуждению. Мне стало совсем грустно, и я сказала, что если никто больше не хочет кушать, то я пошла за орехами. Мне, как птичке, много не надо, а мужчинам, похоже, хватить и машины, чтобы обсосать.

Ферран попытался мне предложить обсосать что-то другое, но под двумя мужскими взглядами (одним – осуждающим, вторым – угрожающим) заткнулся на полуслове.

Решили, что сначала Брайан сходит на охоту, потом я с Эндрю по орехи. Ждать пришлось довольно долго. Было несколько выстрелов, все – совершенно неожиданно. Я даже испугалась. Довольный охотник припер небольшого, но вонючего кабанчика, – видимо, чтобы мы все прониклись духом сельвы.

Мне этот дух категорически не понравился, я сбежала. Додсона отпустили со мной. Или меня с Додсоном. Американец в лесу оказался сущим дитем. В рот тянул, что ни попадя, видимо, совсем оголодал. Зато я вспомнила несколько растений со съедобными листьями, и мы притащили (точнее, тащил Эндрю, я руководила процессом) целую охапку зелени. Для этих козлов. Ну, и для меня. Немножко. Я боялась, что не смогу есть «душистого» пекари, и надеялась, что подручные приправы перебьют слезоточивый смрад.

Нужно отдать должное, к моменту нашего возвращения вони в лагере уже не было. Отдельные кусочки мяса румянились на палочках. В котелке сварили зеленую похлебку с орехами. Гадость, если честно. Жесткое мясо. Несоленый супчик со специфическим ароматом. Но съедобно. Никто не жаловался. Ферран даже добавки попросил. Молодой, растущий организм. Когда завтрак (и, скорее всего, обед) был завершен, уже совсем рассвело. Вещи были собраны, лагерь свернут. Надеюсь, лесные духи останутся довольны подношением из останков кабанчика. Судя по количеству мяса, ели мы только ноги. От себя я оставила букетик цветов. К тому, который принес утром Додсон, добавила несколько цветочков. Тихонько поблагодарила, и мы тронулись дальше.

Через несколько километров видимость ухудшилась. Мы сократили расстояние между собой.

– Словно в дыму идешь, – пробурчал позади меня Додсон. – Лес горит?

– Это туманные леса74, Эндрю, – с усмешкой ответил Брайан. Он забрал у меня всю воду, идти стало легче, но всё равно лезть в гору – не женское дело. – Теперь до самого парамо75 будем на ощупь пробираться.

________________________________

74 - Туманные леса – горные тропические леса, которые произрастают на высоте конденсации тумана. Еще их называют моховыми, потому что стволы деревьев обильно порастают мхом и лишайниками.

75 - Парамо (парамос) – аналог высокогорной тундры, только в тропическом исполнении. Днем плюс тридцать, ночью ноль

Глава 33. Брайан

Всего час назад мне казалось, что идти нагруженному своими вещами, пологом и двойной дозой воды, – это настоящий подвиг. Не знаю, во имя чего я на него подписался. Наверное, вопреки мнению мамочки, я впитал какие-то нравственные ценности и просто не мог допустить, чтобы девушка рядом надрывалась. К сожалению, взять на себя весь ее груз я был не в состоянии. Физически. Точнее, километров пять в таком режиме я бы выдержал. Но после этого кому-то пришлось бы нести и её вещи, и мои. И меня самого в придачу. Но даже бутылки с водой показались мне лишними, когда косогор стал резко забирать вверх. В тумане казалось, что по склону растянулись длинноногие атлеты, по коленям которых нам приходилось карабкаться. Вокруг: вперед, вниз и в стороны – сплошное молоко. Мы попали в самый густой туман. Кривоватые, поросшие космами лишайников, деревья в белесом мареве казались злобными ду́хами, нависшими над путниками с нехорошими намерениями. Благо, сил приглядываться не было. Я бы такое понавыглядывал… Ведь давно уже не мальчик, который боится темноты. А смотри-ка: где-то в глубине души еще живут ночные подкроватные монстры. И при удобном случае готовы цапнуть за пятку.

Время близилось к полудню, когда мы наткнулись на ровную площадку и встали на привал. Я бы с удовольствием к чему-нибудь привалился, но, увы, в сельве некоторые невинные желания могут оказаться смертельно опасными. Например, под корой тебя может поджидать дружная семейка скорпионов. А у корней – выводок кайсаки76, такой же вздорной гадины, как Отавиу. Мы скинули вещи, по очереди уединялись в тумане и раскладывали нехитрые остатки завтрака в лице пересушенного, жесткого пекари. К нему бы соли немного – прямо объедение было бы. По крайней мере, на кусочек мяса организм ответил взрывом желудочного сока.

– А знаете, как появились пекари? – хитро улыбаясь, начал колумбиец.

Точно, гадость какую-то готовит…

– Ну? – ответил Додсон, вгрызаясь в кусок.

– Когда-то давно жил один индеец77, – стал рассказывать Отавиу. – И было у него много жен. И жили они мирно и дружно. Всех жен индеец кормил, баловал, никогда они не ссорились. И вот как-то раз пошли они в лес, фрукты собирать. Разошлись, а тут индеец нашел на огромное дерево, всё усыпанное плодами. Он стал звать жен, а они сговорись молчать. Мужик разозлился и решил их отдубасить.

– Это они, типа, пошутили? – уточнил американец.

– Ага, особенно муж, – поддакнул я и последовал его примеру, выбрав кусочек поаппетитнее.

– Так вот, – не обращая внимания на наши реплики, продолжил Ферран. – Взял индеец палку покрепче и пошел искать жен. А жены догадались, что он их будет бить…

– А почему они тогда не отзывались? – удивился Эндрю.

– Может, у них особые сексуальные потребности, – предположил я.

Что любопытно, американец кивнул, типа: «Ну, да. Не подумал». Колумбиец же, как тетерев на току, ничего вокруг не слышал.

– Младшая жена говорит: «Давайте, я к нему выйду, меня он не побьет». Вышла к нему. А он ее как отдубасил! – радостно продолжал он. – Старшая говорит другим: «Меня он точно не тронет!» Вышла, а муж и ее побил.

– Высокие отношения! – поделился я с Додсоном.

– Сразу видно: дружная семья, – поддержал он.

– В общем, отлупасил он их всех, а жены как на него набросились! Навалились на него все вместе, мошонку оттянули, яйца оттоптали и потом еще крепко веревкой перетянули, – расписывал Отавиу. – Индейца еле живого жёны бросили в лесу и пошли домой. Встречают его младшего брата и говорят ему: «Твой брат в лесу, фруктов очень много. Иди ему помоги!»

– Они раскаялись? – спросил Эндрю у меня.

– Мне кажется, они просто дуры, – пожал плечами я.

– Брат побежал в лес нашел брата при смерти и закричал: «Я их всех убью!» – не слушал нас Отавиу в своем току. – И побежал за женами.

– А как же брат? – растерялся американец. Даже мясо ото рта убрал.

– А какой с него, кастрированного, толк в домашнем хозяйстве? – предложил я версию.

– Ну, руки-ноги-то есть, – развивал инклюзивную тему американец.

– Не в ногах счастье, – возразил я. – А где-то между.

– …Побежал младший брат в деревню, а жены сбежали…

– Не, не дуры, – тихо сказал я, отыскав логику в женском поведении. – Они себе возможность для бегства обеспечивали.

– Мне что, дальше не рассказывать? – неожиданно обиделся колумбиец.

– Рассказывай-рассказывай, – поддержал его Эндрю.

– Побежал за ними младший брат, – бодро продолжил Отавиу, – вдруг слышит злобные звуки: «Оху, оху, оху!» А это жены в пекари превратились! Убил тогда младший брат свинью. И зажарил, – закончил колумбиец. – И говорит: «Какое вкусное мясо! Немного воняет, но ничего. Теперь всегда его есть будем».

И посмотрел на Эндрю. А тот побледнел. Даже позеленел. Видно: уединиться в тумане хочет. Кусочек недоеденный на землю положил. Вот что с людьми богатое воображение делает.