План по захвату профессора (СИ) - Федченко Варвара

В левом углу ринга Мариам, это мой гарпун, Петрова, в правом — Сонечка, чтоб ее черти драли, Ермолова. Не будь Мариам благовоспитанной девочкой, она бы пошла на поводу у непрошеного чувства. Но она продолжала молча пялиться на Андрея из своего темного угла. Несмотря на то, что внутри нее кипели страсти, внешне она оставалась холодной. По крайней мере, так ей казалось.

В этот момент из холла на лестницу вышел пожилой грузный мужчина. Он потоптался на месте, пытаясь разглядеть, куда двигаться дальше. Пробубнил что-то злое про ректора и экономию электроэнергии, и, наконец, заметил Машу.

— Ничего не видно, — пожаловался он, сильно гнусавя.

Девушка одарила его взглядом "Иди, куда шел" и снова принялась рассматривать сцену, разыгрывающуюся в десяти метрах от нее. Старик тоже заинтересовался и, заглянув в коридор, шепотом прокомментировал увиденное:

— О, Андрей Евгеньевич барышню обхаживает.

Маша закатила глаза.

— Вы бы тут не стояли, не подглядывали, а шли бы и тоже кавалера искали. Бал все-таки, — усмехнулся дедок. — А мне торопиться надо. Лишь бы ноги не сломать перед вылетом. Ну, кто так делает? Где свет? Не видно же ничего… При советской власти…

Он аккуратно вставал на ступеньки, прижимаясь боком к кованым перилам, и продолжал бубнить. В это время Софья привстала на цыпочки и положила ладони на плечи Нагорного. Вдруг старик ухнул и судорожно вцепился в поручни, которые глухо застучали по стене в месте их соединения. Маша бросилась вниз, подхватывая под локоть пожилого мужчину. Тот крякнул и выпрямился, почувствовав опору.

— Благодарю! Мне завтра утром нужно лететь к сыну, в Берлин. Будет нелепо переломаться прямо накануне. Я его три года не видел. Он программистом работает, — с гордостью сообщил дед.

— Поздравляю, — на автомате ответила девушка, и тут ее озарило. — А вас как зовут?

— Аркадий Алексеевич. Черинков моя фамилия. Я в этом славном учреждении, страшно говорить, пятьдесят второй год работаю. А вы, девушка, студентка?

— Аспирантка, — улыбнулась Маша. — Аркадий Алексеевич, распишитесь мне в зачетке, пожалуйста.

Когда профессор был благополучно спущен вниз, живым и невредимым, а его подпись красовалась в ведомости и в Машиной зачетке, он на прощение сказал:

— Я так понял, вы за Нагорным следили… — Маша не успела ему возразить. — Сколько Андрея знаю, столько вокруг него женщины вьются. Ho, что интересно, он отвечал взаимностью только тем, кто действительно его интересовал. В общем, не бабник он. А я его хорошо знаю: он у меня кандидатскую диссертацию писал. Это было в те далекие времена, когда меня самого еще интересовали женщины. А теперь мне хоть бы раз сына увидеть напоследок.

Профессор махнул рукой и побрел к выходу. Маша постояла еще немного в лестничной темноте, вслушиваясь в смех Сонечки. И пошла домой. Пожалуй, это самое верное решение. Она все равно ничего не может изменить. Зачем бередить душу? Черинков дал ей понять, что Андреем Евгеньевичем управляет только сам Андрей Евгеньевич. И без его собственного желания Маше ничего не светит. А ведь она изначально не рассчитывала на серьезные отношения, и хотела хотя бы одним пальчиком прикоснуться… А как дали всей рукой пощупать, так сразу наглеть начала. Надо уметь уходить. И сейчас, как бы иронично не звучало, Маше пора уходить с бала.

"Зачем мама родила меня интеллигентом?" — подумал Андрей и хмуро посмотрел на часы, а потом снова, в тысячный раз, на Сонечку.

— Иди уже, Софья.

— А ты придешь?

— Приду, — смиренно кивнул мужчина.

Он еще раз посмотрел на циферблат и, выругавшись, подошел к двери с табличкой "Деканат исторического факультета". Расписание около кабинета гласило, что декан Вавилов А.Е. работает до пяти часов вечера. А сейчас было почти девять. Нагорный тихо постучал. С той стороны двери раздались шаги, но идущего остановил голос вернувшейся Софьи.

— Я не хочу идти одна.

Андрей разве что не зарычал от злости. Он всегда был слишком мягок с противоположным полов, и некоторые этим пользовались. К счастью, печальный опыт не влиял на его отношение к другим женщинам. Публичный образ, воспитание, манеры и прочее облико морале не позволяли Нагорному грубить дамам. Хотя иногда очень хотелось. Из-за огласки, которой были преданы некоторые из его романов, у Сони (и у других подобных ей) могло сложиться впечатление, что он как телок на веревочке: идет, куда поманят.

Профессор задумался и потер затылок. Хм, а ведь с Мариам так и получилось… Он (весь такой "я сам выбираю женщин") пошел за ней, как миленький, туда, куда она вела. И рад бы был ходить туда регулярно. Там было настолько хорошо, что желание соблюдать эти условные правила о том, кто и кого должен выбирать, пропадало. Так и надо сказать. И Мариам, и Сонечке.

Софья жеманно улыбнулась и положила ладони на плечи Андрея. Мужчина аккуратно убрала ее руки и сделал шаг назад.

— Софья, если у тебя сложилось впечатление, что мне нужна спутница, то это не так. Мне нужно было сразу, еще в начале года более обстоятельно обсудить это с тобой. Но я спустил это дело на тормозах, и это была исключительно моя ошибка. У меня есть женщина. И в романтических, сексуальных и прочих подобных отношениях меня интересует только она.

— Ну, это же не навсегда? — кокетливо улыбнулась Соня.

"Она неисправима…" — Андрей вздохнул и пожал в ответ плечами. Он и сам не знал, навсегда это или нет. Пока рано говорить даже о том, что у него есть женщина. Она была. Четыре раза. А вот как дальше сложится эта история — неизвестно.

После того, как он узнал, кто его незнакомка и чем она занимается, оставалось найти ее. Прийти к ней на основную работу — глупо. Только смущать ее и давать повод для сплетен. Особенно с учетом того, как она озиралась по сторонам в музее, окруженная коллегами. Поэтому он решил искать ее домашний адрес. To есть искать ее там, где она залегла — в лисьей норке.

Баба Галя наотрез отказалась говорить об ассистентке в позитивном ключе. Особенно когда поняла, что у Андрея к Мариам совсем не профессиональный интерес. Декан не захотел разглашать ее данные, такие как фактический адрес проживания. Андрей решил наказать друга за его несговорчивость и неуместную в данной ситуации принципиальность и втайне воспользоваться кадровыми документами деканата. Помогал ему в этом преступлении доцент Евстигнеев, который имел некрепкую, но все же половую связь с деканатским секретарем. Ключи взяли у нее, смелость — у коньяка. Мешалась только Сонечка. Как только Антон Михалыч вошел в кабинет Вавилова, из-за угла показалась голова Софьи. По итогу Кагорный так и простоял все десять минут в попытках отправить ее обратно в актовый зал. Она вряд ли побежит рассказывать Алешеньке о том, что профессор со своим подмастерьем хозяйничают в его вотчине. Но и рисковать не хотелось.

— Я жду тебя внизу, — наконец, прервала общее молчание Сонечка и ушла на темную лестницу.

После того, как цокот ее каблуков стих, из деканата вышел Евстигнеев.

— Андрей Евгеньевич, вы, конечно, дипломат… Но могли бы уже послать ее. Я бы так и сделал.

— Не твое дело. Нашел?

— Нашел, — протянул доцент выписанный на стикер адрес ассистентки. — Мы в расчете?

— Я тебя ни к чему не принуждал. Это была твоя инициатива.

Антон Михайлович сам проявил желание отплатить какими-либо образом за тот вечер, когда Нагорный доставил его бренное тело в общежитие. Сам Андрей был благодарен обстоятельствам: тем вечером он встретил студентов третьего курса, которые привели его к театру. Он посмотрел на стикер. Так вот где она сейчас? Затаилась, сладкая. Можно, конечно, еще подождать инициативы с ее стороны. Но мужской организм требовать бросать эти игры и скорее хватать добычу.

— Давай-ка отметим это дело? — профессор прислушался к грохоту музыки на первом этаже. — Кажется, уже можно покинуть это мероприятие.

— Нет, спасибо. У меня встреча.