Исключая чувства (СИ) - Ставрогина Диана

Весь месяц она была так погружена в работу, что не заметила изменений в их взаимоотношениях. Они обедали вместе в будни. Они ужинали у него дома по субботам. Он приносил ей кофе в кабинет несколько раз на прошлой неделе, — и она даже не придала происходящему значения.

Не понимать, к чему может привести подобное нарушение установленных границ, могла только полная дура, которой Лара не была. С самого начала она опасалась, что Дима невольно захочет большего; что он из тех мужчин, что стремятся построить отношения. Настоящие отношения, а не суррогат. То, чего Лара никогда не смогла бы ему дать. Однако столько месяцев он идеально соблюдал установленные правила, никогда не переходил черту, и она перестала беспокоиться о последствиях.

Тем не менее все его поступки за последнее время не могли не вызывать опасений. Что если он действительно заинтересован в чем-то еще, помимо установленных между ними отношений? Что если он все-таки умудрился в нее влюбиться?

Как бы Лара ни успокаивала себя мыслью, что будь его поведение вызвано сильными чувствами, Дима — всегда искренний, открытый и не прячущий эмоций — давно признался бы, существовал риск, который стоило поскорее устранить.

Сложность была в том, что Лара, еще в тот день, когда он заявился к ней с букетом медуницы в руках, поняла, что больше не может относиться к Диме как к случайному знакомому. Она… привязалась к нему. Он стал дорогим ей человеком; она не хотела полностью исключать его из своей жизни. Она хотела продолжать общение с ним, но слабо представляла, как этого достичь.

Любые чувства с его стороны стали бы препятствием. Она никогда не сможет дать ему или любому другому мужчине семью. Она не влюбляется. Она понятия не имеет, что такое серьезные отношения, но хорошо помнит, какого пытаться их построить, когда настоящих чувств нет; как быстро общество другого человека превращается в тягостную, выматывающую обязаловку, в которой не найти радости.

В университете Лара отлично изучила, что есть такие отношения. Попыталась встречаться с парнем, который ненадолго показался ей довольно привлекательным и интересным. Она понимала тогда, что не влюблена, но устала ждать, когда ей, как всем сверстницам и сверстникам, снесет крышу от одного конкретного человека — с ней ничего подобного не происходило.

Из слабого любопытства и чуть больше — из нежелания чего-то не знать (как вообще юрист может оставаться незнакомым с какой-либо стороной жизни?), она закрутила роман с наиболее подходящим одногруппником.

Он, конечно, тоже не был влюблен, лишь не против вступить в постоянные отношениях с приглянувшейся соседкой по парте. Впрочем, их цели мало отличались друг от друга. У них был неплохой секс, общие увлечения, компания друг друга для походов на мероприятия, где неловко появляться в одиночестве, но не более того.

Многие проводили в подобных отношениях всю жизнь, но Лара уже спустя несколько месяцев чувствовала себя совершенно опустошенной. Она не получала от этого общения ничего. Ей было тяжело проводить время с человеком, в котором она не чувствовала потребности.

Они легко разбежались, Лара сделала выводы. Поняла, что отношения ради отношений ей точно не подходят. Решила, что не станет торопиться; в двадцать она еще имела довольно иллюзорных представлений о любви. Ей казалось, что все наладится, как только встретится подходящий человек. Ей казалось, нет ничего проще, чем излечиться от всей своей боли через любовь другого. Немного позврослев, она была вынуждена признать, что ничего не решается так просто, а на сложности у нее не осталось сил.

К выпуску из бакалавриата она рассталась со своими прошлыми надеждами, полностью осознав, что романтические отношения ей не подходят, что она в целом не способна на столь емкие эмоциональные вложения. Слишком высок риск провала, а она, к несчастью, вряд ли сумеет легко его пережить. Успокаивало лишь одно: она никогда не очаровывалась людьми, никогда не привязывалась к ним сходу, без оглядки; она была защищена от неожиданных, бесконтрольных чувств.

До самого появления Дмитрия Аверинцева ее жизнь долгое время была лишена эмоционального беспокойства. Мысль, что настала пора заканчивать их отношения, вызывала дискомфорт, но была более чем разумной. Лара все чаще думала о том, что полгода для подобных отношений — это большой срок. Чрезмерно большой, чтобы не привыкнуть к человеку. Пришло время понемногу отвыкать.

В первую очередь она постепенно свела их общение к изначальному минимуму. В июне они снова встречались лишь раз в неделю. Дима ничем не продемонстрировал недовольства, не пожелал видеться чаще, не попытался изменить суть из взаимоотношений, и это стало радостным облегчением. Ларе подумала, что, возможно, запаниковала зря; май выдался необычным месяцем, но не более того.

Тем не менее она все для себя решила. Решила, что через пару недель поговорит с Димой о прекращении их договоренностей. Май был предостережением, показавшим, как далеко они могли зайти в этом подобии отношений, не отдавая себе отчет в происходящем. Лара не собиралась рисковать снова. Они разойдутся мирно, и тогда, если повезет, смогут остаться друзьями.

Глава 37

Мысли, что изматывали Диму уже второй месяц подряд, снова захватили все его внимание; разговора с матерью хватило. Отложив в сторону телефон, он нахмурился и уперся взглядом в одну точку на стене. Самая обычная болтовня с мамой о повседневных делах не только не сумела отвлечь его от проблем, но даже напомнила об одной из них.

Его грядущий день рождения понемногу вставал на повестку ближайших дней, и мама уже в середине июня хотела выяснить, планирует ли ее любимый сын отмечать в их доме загородом или соберет друзей и близких в ресторане. Дима не знал, что ей сказать. До августа в самом деле оставалось не так много времени, как могло показаться, но в последние недели думалось совсем не о праздничных торжествах и радостях посиделок за общим столом.

Все, о чем — о ком — он мог думать, была Лара. Лара, что начала стремительно отдаляться от него, и он не представлял, что делать. Он думал, что стоит сказать ей все, как есть, — признаться, предложить отношения, убедить ее быть вместе; ему казалось, она почти готова увидеть, что они неслучайные люди друг для друга. Она ведь, правда, стала с ним совсем другой после того майского дня. Позволяла больше — и себе, и ему.

Он чувствовал ее нежность, открытость, желание находиться ближе. Он видел, что ей нравится быть с ним вместе. Они стали видеться чаще — он старался, не наседая, увеличить число их встреч, изменить формат их отношений. Ненароком заглядывал в ее кабинет, иногда заносил кофе, зная, что она рискует просидеть за работой до самой ночи, забыв про еду, и радовался каждой улыбке в свою сторону.

Иногда ему удавалось разговорить Лару за ужином на более личные темы. Теперь он знал немного больше, чем ничего, о ее детстве и отце, но до сих пор ни слова не слышал о ее матери и прочих членах семьи, и это настораживало.

Дима догадывался, что вероятнее всего за недомолвками прячется какой-то серьезный раздор, но спровоцировать Лару на откровенность оказалось той еще задачкой. Она уходила от любых вопросов, да так искусно, что Дима вместе с досадой чувствовал желание усадить ее за один стол со своим отцом и посмотреть, как сложится беседа, — особенно если отец загорится идеей докопаться до самой сути. Допрос вышел бы исключительно образцовый.

Впрочем, желание увидеть Лару за обеденным столом в доме родителей влекло за собой множество других. Пока мама расспрашивала его о планах на день рождения, Дима только и думал, что хочет, чтобы в этот день Лара была рядом, а что и как сложится вокруг — наплевать.

Ему не хватало ее. Эти встречи раз в неделю, как раньше, когда они только начинали их отношения без обязательств, стали пыткой.

Он хотел больше. Много больше.

Видеть ее каждый день.

Говорить с ней о чем угодно и когда угодно.