Лучшее средство от любви (СИ) - Чередий Галина Валентиновна

Ага, а вот теперь посмотрим, что он выберет: угодить тебе или бабки.

— Мистер Зарицки, ваш опыт, полученный из неизвестного мне источника, может стать скорее помехой, нежели подспорьем. Как и все мы, я люблю деньги, но не настолько, чтобы допускать в погоне за ними даже намек на ущерб безопасности моих клиентов.

Ах ты паскудник! Ты посмотри, герой какой бессеребренник. Провещал еще с таким пафосом, подбородок свой квадратный задрал. Полина глянула на меня искоса торжествующе, незаметно пытаясь спихнуть руку со своей талии. Да как же!

Вырядилась так для кого? Как увидел тебя на пороге бара в этом трепещущем и лижущем все изгибы голубом шелке, аж будто оголодал вмиг, и во рту пересохло. Еще и шею открыла. А то я не помню, что стоит только подышать тебе за ушком, только губами провести вдоль этой голубоватой венки, и ты таешь, как масло в жару, и протекаешь мне на пальцы щедрее некуда. Сразу готова, и у меня от этого башню мигом уносит. Так, а сейчас стоит спрятать нижнюю часть тела, потому как льняным свободным штанам никак не скрыть наличие мгновенного нешуточного интереса.

— Но если вы готовы безоговорочно подчиняться всем моим указаниям, то я к вашим услугам.

— А? — Я моргнул и сглотнул, проведя по зубам языком. О чем там речь? Ах, да, одна хитрая рыба решила, что может податься в чужие территориальные воды, а я ей собираюсь обломать эту хренову незаконную миграцию. Зачем? Да патамушта нехрен! — Клянусь, более послушного клиента у вас еще не было, Энцо.

— Прекрасно, — обрадовался дайвер, думая, что классно все у него срослось. И форель-то тут, и на оплату двойную присел. — Мисс Полина, последнее слово за вами.

— Энцо, вы извините нас с мистером Зарицким? Мы отойдем буквально на пару слов.

— Конечно-конечно! — донеслось нам уже в спины, потому что явно разозленная Полина понеслась на выход.

Но я утянул ее в сторону служебного помещения, не обращая внимания на проклятия, что она шипела сквозь зубы, стараясь вырваться и при этом сохранить видимость приличий. Затащив в коридор, захлопнул дверь и привалился к ней спиной для верности.

— Давай! — ободряюще кивнул, готовясь к шквалу гнева.

— Мистер Зарицкий…

— А что сталось с «О, господи, Марк-Марк-Марк, да-а-а!»? — скопировал, как смог, я ее умоляющие предоргазменные стоны и с удовольствием заметил, как вспыхнули жаркие пятна на щеках. И мой член приветствовал их появление серией отчаянных отжиманий.

— «Марк», насколько мне помнится, ушел в плаванье в бурные воды свободной любви, да там и сгинул. Для меня. — Это что? Отблеск боли в голубых глазах напротив? А у меня за ребрами что это такое тогда откликнулось? — А «мистер Зарицкий» сейчас пойдет к мистеру Конти и извинится, скажет, что в силу внезапно образовавшихся обстоятельств непреодолимой силы он не сможет заниматься дайвингом, и уйдет восвояси. Скажем, догонять уплывший еще недалеко катамаран силиконовый или найдет что-то новое. Для мистера Зарицкого это же раз плюнуть.

— Ну не-е-ет, Белоснежка. Твой мистер КонЧи пролетает. Ты ныряешь или в моей раздражающей компании, или не ныряешь вовсе.

— Ты кем себя возомнил? — в шоке воззрилась на меня Полина. А я… и сам офигел, если честно, поняв, что вылетело из моего рта. — Ты случайно биполярным расстройством не страдаешь?

Не страдал. До сих пор. И если бы мог утверждать, что у меня есть хоть хлипенькое такое логическое объяснение собственному поведению, так нет же! Но чья бы, как говорится, мычала!

— Спросила небесной красоты девушка, внезапно воспылавшая любовью к погружениям, учитывая, что еще неделю назад чуть не умерла, уйдя под воду с головой. — Только и оставалось, что огрызаться и зубы заговаривать. — Ты в этом платье выглядишь просто сногсшибательно.

Розовые пятна, выдающие гнев и смущение Полины, стали ярче и обширнее, добираясь уже и до шеи и искушая меня все сильнее с каждой секундой.

— Зарицкий, кто дал тебе право вмешиваться в мою жизнь, особенно после того, как ты буквально утром прямым текстом заявил, что между нами кроме секса ничего и не было?

— Не припоминаю, чтобы вот прямо это и сказал. И возвращаясь к платью, лучше, чем в нем, ты выглядела как раз этим утром в моей рубашке…

— Прекрати паясничать! — топнула Белоснежка ногой, сжимая кулаки. Двинуть мне хочешь? Хороший знак. Значит, не все равно. — Оставь меня в покое! Мне был прекрасно понятен твой утренний посыл «гуляй отсюда, детка, у меня есть что-то посвежее в планах»…

— …но совершенно отпадно ты, естественно, смотрелась вообще без всего в моей постели… — продолжал я гнуть свое. И, между прочим, назвать чем-то более свежим Кети и Менди по сравнению с моей рыбкой у меня и язык бы не повернулся, и даже в мыслях не было.

— …и на случай, если бы я и была совсем тупой и наивной, то алло! я все видела собственными глазами, когда вошла сюда! — Она сложила руки на груди, принимая воинственную позу. Только нам с членом пофиг, мы лишь заметили, что в таком положении ее сиськи смотрятся еще аппетитнее. Хотя и так уже слюной закапало отовсюду.

— И что же ты видела?

— Тебя и этих…

— Туристок, заказавших прогулку на яхте, — подсказал я оперативно.

— Ты их лапал!

— Обнимал на прощание, — отбил подачу.

— Они висли на тебе, как… как…

— Воистину благодарные от всей души девушки, к нуждам которых я подошел с чутким и неформальным подходом…

— Да кто бы сомневался! Я, стоя тут, вижу это твой подход!

А вот на «подход» грех наговаривать! Он так-то воскрес только с твоим появлением на экране радара.

— …не только прокатил их, показав красивые места, но и сопроводил благополучно в бар к своему другу и партнеру Патрику, чтобы девушки безопасно, под моим присмотром нашли себе развлечение на ночь. Где-то тут рыскает еще не пойманный насильник и грабитель, вообще-то.

— Что? — зависла Полина, явно сбитая с оседланной ею волны праведного возмущения.

— Да, и я к тому, что же это я вижу? — Срочно закреплять полученный результат! — Не успел я, по сути, отвернуться, а моя Белоснежка уже обольщает какого-то ныряльщика-неудачника!

— Я не…

— Ой, не надо! Вот теперь уж моя очередь заявлять «я все видел собственными глазами»! — Ну не ловок ли я? Вот теперь уже она вынуждена растерянно хлопать глазами и оправдываться.

— Зарицкий…

— Марк больше подойдет. Или «О, Ма-а-арк!».

— Ты всех женщин вокруг считаешь недалекими существами, созданными на этом свете исключительно ради того, чтобы служить твоим низменным нуждам? — Может, возмущаться Полина и перестала, но и по-моему, кажись, не выходит.

— Даже не знаю, что в твоем вопросе смущает меня больше всего. То, что ты приписала мне абсолютную всеядность, обвинила в непомерном самомнении или использовала словосочетание «низменные нужды».

— Смущение — это не про тебя в принципе. И что из тобой перечисленного является неправдой? Посмотри на себя: могу поспорить, у тебя же есть наверняка шкала какая-то, по которой ты всех встреченных женских особей сортируешь по степени сложности укладывания под себя.

— Нет такого. — Есть, а как же. Но сейчас я этим не горжусь.

— И абсолютно уверен, что нет такой, что тебе откажет. Я вот не исключение.

— Исключение. — Кто бы мне еще пояснил почему. Почему я торчу с тобой в этой подсобке и веду такой придолбнутый спор.

— Ерунда, — покачала головой Полина, глядя на меня уже с грустью и противно скребущим по нутру разочарованием. — Правду я видела там, в баре.

— О, ну тогда есть у твоей правды объяснение, почему я распинаюсь тут перед тобой, а не ушел… куда бы ты там себе ни выдумала.

— Из чистой вредности? Не забыл, что мы столкнулись тут случайно?

— Конечно случайно. Ты-то, зазывая этого белозубого улыбашку, была уверена, что я в море.

— Ревность в твоем исполнении смехотворна, — фыркнула пренебрежительно Полина. — Отойди, пожалуйста, с дороги.

— Твоя попытка мигом найти мне замену смехотворна. — И не подумал я сдвинуться с места.