Профессионально беременна (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна

— Из-за наследства, — пробормотала я. Нет, мне надо отрезать язык! Человек в реанимации, сейчас еще разволнуется… — Но ты не беспокойся, Даш, все хорошо.

— Да уж куда лучше, — съязвила она, и в этот момент я поняла — эта женщина не умрет, она поправится и будет еще ехиднее, чем раньше!

Домой мы ехали в молчании. Уже на крыльце, когда Лена открыла нам, Данила спросил:

— Что нового?

— Вам письмо, Данила Алексеевич. С курьером принесли.

Она вручила ему тонкий крафтовый конверт. Беркут с озабоченным видом вскрыл его, вытащил сложенный вдвое лист бумаги и воскликнул:

— Результаты ДНК!

Мое сердце замерло, а потом забилось часто-часто. Минута истины настала! Данила пробежал взглядом по печатным строчкам и протянул мне:

— Что это значит? Вероятность? Почему вероятность?

— Ты резко поглупел, Данила Беркутов? — съязвила я, посмотрела, что написано. — Вероятность отцовства — девяносто девять целых девяносто девять сотых процента. Что тут непонятного?

— Почему не сто? Это может означать, что…

— Это не может означать, что. Это означает, что я ношу твою тройню! — твердо ответила я.

— Нифига себе… — пробормотал он, запустив пальцы в волосы. — Так это правда… Я стану отцом!

— Ты станешь отцом, — с нежностью подтвердила я, прижимаясь к нему. Беркут обнял меня и поцеловал, а отстранившись, сказал:

— Я тебя люблю, девчонка!

— А я тебя, — призналась.

— Теперь все будет хорошо.

Глава 15. Дела семейные

Поддерживая руками поясницу, я вышла в сад. Август выдался теплым и сухим, на небе с утра ни облачка, но меня знобило. Как бы не подхватить простуду! Запахнувшись в широкий вязаный жилет, я подвязала его пояском под животом. Даже не поверить, что в восемнадцать недель он может быть таким большим!

Впрочем, я уже была подкована во многих вопросах. На форуме мамашек-овуляшек говорили обо всем на свете, а в темах девочек с многоплодной беременностью я практически прописалась. Да и гинеколог Ирина отвечала на все мои вопросы, частенько дурацкие. Например, больно ли рожать, или можно ли мне носить стринги…

Я доползла до столика под зонтиком и села в специально купленное для меня Данилой кресло — широкое, мягкое, похожее на облако. На столе лежала рация. Зажав кнопку, я объявила в эфир:

— Прием! Ева Лене. Отвечай!

Рация затрещала, и голос горничной откликнулся с энтузиазмом:

— Лена Еве, прием. Слушаю!

— Лена, принеси, пожалуйста, мою подушку и графин с соком, я забыла на кухне.

— Вас поняла, несу. Конец связи.

В колени ткнулось влажное и кожаное, задышало, щекоча жесткой бородой. Я открыла глаза и потрепала Варвара по лохматой башке:

— Привет, зверюга! Опять хочешь измазать слюнями мои джинсы?

Собака согласилась, покрыв мне неравномерными мокрыми пятнами колени. Я оттолкнула Варвара и проворчала:

— Фу, противный пес! Ну почему нельзя просто поздороваться? Обязательно меня купать в слюнях?

В саду показалась Лена с подушкой и графином, запричитала:

— Да что ж такое! Опять Варвара выпустили!

— Перестань, ему нужно размяться.

— Да проходу ж не дает! Пристает ко мне! Свели бы вы его с сучкой уже, а то сил нет терпеть!

— Лена, не ной! Скажи ему строгим голосом «ФУ»!

— Фу! — завопила девушка, уворачиваясь от мокрого носа, лезущего ей под юбку. Я фыркнула от смеха, потому что Варвар Лену не слушал. Рявкнула сама:

— Варвар! Фу!

Собака воровато наклонила голову, оглянувшись на меня, и Лена воспользовалась моментом — быстренько поставила графин на столик, сунула подушку мне в бок и позорно сбежала обратно в дом, крича на ходу:

— Сучку ему надо!

Мы с Варваром синхронно вздохнули, и я спросила у пса:

— Скажи мне, тебе надо сучку?

Черныш лег на травку, вывалил язык из пасти, дыша, как паровоз, и никак не отреагировал на мой вопрос. Я взяла телефон со стола и в задумчивости набрала в поисковике запрос «клуб черный терьер». Лучше всего узнать обо всем от профессионала…

Основательно окопавшись на сайтах, форумах и вопросо-ответах, я не сразу услышала дверной звонок. Он прокатился по холлу и эхом донесся до сада. Кто к нам пожаловал? Гости? Даже интересно! Но не так интересно, как номер заводчицы роскошных черных терьеров из Гатчины…

Рация на столе ожила голосом Лены:

— Прием! Лена Еве. К Даниле Алексеевичу посетитель, который отказывается уходить. Впускать?

— Как его зовут?

— Вы не сказали «прием», — укорила меня горничная.

— Прости. Прием. Как его имя?

— Тимофей. Прием.

Тимофей? Тот самый? Как любопытно…

— Лена! Прием! Проведи его в сад. Дима, прием! Дима, повторяю, Дима, прием!

Рация помолчала, потом отозвалась пыхтящим Диминым голосом и плеском:

— Дима на связи, прием.

— Чем ты занимаешься? — спросила я удивленно.

— Мою конуру Варвара. Прием.

— Забирай собаку, у нас гость.

— Вас понял. Иду. Конец связи.

Через несколько минут я увидела, как в сад выходит из холла тот самый мальчишка, которого я видела в городе с Томой. Он вертел головой по сторонам со здоровым человеческим интересом — как любой, кто попадал в дом впервые. На плече его висела большая спортивная сумка. Я поудобнее устроила подушку под бок и махнула рукой:

— Сюда!

Парень подошел, смерил меня взглядом. Фамильным взглядом: как сделали до этого его отец и брат. Потом посмотрел прямо в глаза. И это тоже было в генах Беркутовых: смотреть прямо в глаза. спросил:

— Можно видеть Данилу?

— Его нет. Будет вечером, — ответила вежливо. — Садись, чувствуй себя как дома. Хочешь чай или кофе?

— Пива! — его взгляд стал дерзким, и я усмехнулась:

— Черта с два. Чай или кофе?

— Кофе.

— Лена, будь добра, кофе для молодого человека и чай с мятой и шиповником для меня. Тимофей, я Ева, жена Данилы.

— Ты знаешь, кто я?

Я пожала плечами:

— Тоже мне секрет. Ты сын Томы. У тебя к Даниле дело, или просто так зашел?

— Допустим, дело.

— Ну так излагай.

— А ты что, его секретарша?

Я снова фыркнула. Он определенно меня забавлял. Этакий наглый мужичок, которому нечего терять. И уж точно не наследство. По законному завещанию Алексея Павловича Тимофею не доставалось ровным счетом ничего. Но, как объяснил адвокат, биологический сын убитого может, как несовершеннолетний, получить половину от того, что могло бы ему достаться, не будь завещания. Конечно, если кто-нибудь скажет ему об этом…

— Секретарша — это довольно уничижительное название весьма достойной профессии офис-менеджера или референта.

Тимофей пожал плечами:

— Ага. Я подожду Данилу.

Крепкий орешек. Я кивнула на его сумку:

— Спортом занимаешься?

Он помотал головой, глянул на подошедшую с подносом Лену. Как мне показалось, плотоядно глянул. Гены пальцем не размажешь… Взяв чашечку эспрессо, Тимофей принюхался к содержимому и наморщил лоб:

— Я не понял, вы вроде люди не бедные… А кофе зажимаете!

— Ха-ха, очень смешно, — откликнулась я, пытаясь найти удобную позу.

— А мизинчик нужно оттопыривать?

Лена громко хмыкнула, выразив таким образом свое недовольство поведением гостя, и удалилась. Я решила взять быка за рога и спросила в лоб:

— Что тебе нужно? Может быть, я смогу решить этот вопрос?

— Мне негде жить, — просто сказал парень. — Мать в тюрьме, потому что кокнула своего хозяина. А бабка сказала: вали к тем, кто ее посадил, пусть они теперь заботятся о тебе.

Я напряглась. Как-то странно получается… Неужели…

— Тимофей, а где твой отец?

— У меня нет отца и никогда не было.

— У всех людей есть отец.

— Но не всем мать говорит, кто он, — съязвил парень, одним махом выпив свой кофе. — А можно мне теперь нормальный?

Так, вот теперь все стало понятно. Тома не сказала сыну, кто его отец, она просто сказала, что этого человека нет, не существует в природе. Вот коза! Теперь мне придется стать гонцом доброй (или не очень) вести. Ну и само собой разумеется, мальчик останется жить здесь. Что бы Данила ни говорил, здесь его семья, раз бабка такая сука, а мать недальновидная преступница.