Его единственная (СИ) - Волкова Виктория Борисовна
— Ты прав, — кивнула Юлька, осторожно утирая слезы. — Штамп — всего лишь формальность. У Картье есть серия Лав, как раз для таких, как мы.
— Отлично, — рыкнул Блинников. — Говори, куда идти…
И сейчас, сжимая ладошку Юльки, он чувствовал тепло золотого ободка, украшенного винтами из бриллиантов. Дима покосился на свое, такое же. Из всех драгоценностей мира он бы предпочел только это кольцо. Бесценное и лаконичное.
— О чем задумался? — спросила Юля, слегка толкнув Блинникова локтем в бок. Лишь на мгновение посмотрела на сына, подбежавшего к другим детям, и снова воззрилась на него счастливым взглядом.
— Вспомнил, как мы обменивались кольцами у меня на квартире, — довольно хмыкнул Дима.
— Голые и голодные, — рассмеялась она. — Хотелось ужасно есть, а еще больше — заниматься любовью.
— Хорошо хоть пицца задерживалась, а то бы посыльный застал нас в коридоре…
— Молчи, — облизнулась она. — Для меня тот день очень много значит. Наш самый первый день вместе. Помнишь, как ели холодную пиццу, потом варили пельмени?
— А у тебя трезвонил сотовый, и я чуть его не выкинул с балкона…
— Мне некогда было его отключать, — хмыкнула она, вспомнив, как скакала на Блинникове верхом. А он, сжав ее бедра ладонями, задавал нужный темп. А потом вместе принимали ванну, ели прямо из банки кильку томате и целовались. От воспоминаний у Юльки защемило в груди. — Так хочется послать всех лесом и с тобой и Димулькой уехать куда-нибудь, — призналась она Крепсу.
— Хочешь, к матери съездим или на эту твою Гарду? — предложил он, обнимая ее. — Мне с тобой везде хорошо, — заметил совершенно серьезно.
— Мне повезло, — прошептала она, прижимаясь к нему. — Жаль, что мы сразу не поняли, что не можем друг без друга.
— Дураки, — хмыкнул Блинников, снова целуя Юльку в висок. — Особенно я, — поморщился как от боли. Я знаешь когда сообразил…
— Когда? — лукаво спросила она, хотя слышала уже признания Крепса.
— Когда ты уехала от Таисии Викторовны. Встал утром и понял, что осиротел. Ну, как если бы мне руку отрезали или ногу. Аж внутри все свело от ужаса. Думал, никогда тебя не увижу. И знаешь, я только недавно дотумкал, когда влюбился в тебя.
— Когда? — удивилась она. Никогда прежде они не обсуждали тот момент, когда торкнуло.
— На кладбище в Никифоровке. Поливал тебе разбитые коленки перекисью водорода, а сам думал, какая ты красивая.
— Ага, — фыркнула она, — я тогда косила под гота. Ужас был кромешный. Волосы спутанные, ноги разбитые, тушь размазалась. И ты такой весь строгий и чистенький. Только недовольный ужасно.
— Ага, рассердился на твоих коллег. Как можно человека забыть? Хорошо, что увидел, как они без тебя уехали. Вот и пошел искать… — недовольно пробурчал Крепс.
— И нашел на свою голову, — усмехнулась Юлька.
Они гуляли по Измайловскому парку, брели вдоль пруда, наблюдая за утками и лодочками, лениво плывущими по водной глади. Целовались украдкой и, устав, расстелили на газоне покрывало. Уселись рядышком.
— Хорошо, когда выходной, — глубокомысленно заявил Димулька, мостясь между родителями. — Мама, Дима, мы ведь можем приходить сюда почаще? Хоть каждый день?
— Нет, солнышко, не получится, — печально улыбнулась сыну Юлька.
— Ну, давай тогда собаку заведем, — заныл маленький манипулятор. — Дима, тебе нравятся большие собаки?
— Нравятся, — кивнул Блинников, щекоча ребрышки сына. — Только мы с твоей мамой целый день на работе, кто станет выгуливать большую собаку?
— Домработница или бабушка Люся… — деловито ответил ребенок.
— Вот и будет твой пес любить их, а не тебя, — рассмеялся Крепс. — Когда ты подрастешь, мы с тобой выберем умного пса.
— Мама, а ты хочешь большую собаку? — повернулся к матери Димулька.
— Лучше сразу завести крокодила, — фыркнула Юлька, прислоняясь спиной к сильному плечу Крепса. Тот недовольно покосился на звякнувший сотовый, быстро прочел присланное сообщение.
— Что там? — лениво потянулась Юлька.
— Зуб, — поморщился Блинников, имея в виду охранника, сопровождавшего их на небольшом расстоянии. — Пишет, что за нами хвост. Мужик в белой майке и красной кепке, — заметил он недовольно и, словно хищник, зыркнул на гуляющую неподалеку толпу. Выцепил взглядом удаляющуюся фигуру.
— Ерунда, — отмахнулась Юлька. — Наверняка Янычу неймется. Вот и подсылает соглядатаев…
Человек, наблюдавший за ними, как ни в чем не бывало прошел мимо. Покосился мрачно и, отойдя на безопасное расстояние, позвонил посреднику.
— Она никогда не остается одна, — заявил, не здороваясь. — И этот мужик рядом, ее любовник, он меня в бараний рог скрутит. Одно дело — работать с хилой девицей, а другое — связаться со спецназовцем. Я на второй вариант не подписывался. Она все время на людях. Вот сейчас ребенок с нею.
— Жахнете мужика, а затем и девицу, — устало вздохнули на том конце провода. — Только ребенка не трогайте, я вас умоляю. Я передам ваши требования заказчику. Подумаем, как на время нейтрализовать мужчину. Он числится ее телохранителем. Охраняет тело и днем, и ночью.
— А почему вы не предупредили заранее? — огрызнулся человек, издалека наблюдая, как здоровый высокий мужчина, сорвав тонкую травинку, щекочет тонкую шею своей женщины.
«Такую шейку и переломить несложно, — усмехнулся про себя наблюдатель, но переведя взгляд на огромные лапищи мужчины, в который раз осознал, что вот там со своей бабой и ее сыном сидит идеальная машина для убийства. И стоит только косо посмотреть на Юленьку, как голова слетит с плеч. — Удавит и скажет, что так и было, — вздохнул человек, направляясь к остановке. — Лучше отказаться от заказа, чем попасть под раздачу».
Он еще раз позвонил посреднику.
— Перестаньте стонать, — резко оборвали его. — Вопрос уже решен. В ближайшие дни постарайтесь выполнить заказ. Иначе кроме возврата аванса вам придется заплатить неустойку.
Глава 17
«Подумаешь, следят, — мысленно поморщилась Юлька. — У меня и так вся жизнь на виду. Шоу «За стеклом», блин! Мать, Сашка, домработницы… Все лезут в мою жизнь, желая добра. Добра этого у меня, конечно, много, — хмыкнула она, вспоминая советы. — И бросит меня Дима, и оберет до нитки. И даже придушит среди ночи. Чего только не наговорили!»
Она раздраженно повела плечами и, накинув шаль, снова уткнулась в документы. Тщательно вычитала каждую строчку, как учил ее Валера, и только затем поставила подпись. Времени такая работа отнимала нещадно, но Юлия как никто другой понимала, что ее росчерк стоит денег, а иногда и целого состояния.
Она задумчиво посмотрела в окно, за которым засыпал один из самых крупных мегаполисов мира. Перевела взгляд на Диму, сидящего в своем, отделенном от Юлькиного широкой аркой, кабинете. Блинников что-то внимательно изучал, уткнувшись в монитор.
— Поедем домой, — предложила Юлька, вставая из-за стола и выходя в первую комнату. После того, как Крепс возглавил вместо Будкина службу безопасности, Юлькины апартаменты пришлось переделать. Вместо кабинета и столовой получилось две рабочих комнаты, разделенные друг с другом аркой. Архив корпорации перенесли в подвал, оснащенный теперь сейфовыми замками. А в освободившемся зале устроили переговорную, имевшую два входа. Один — из коридора для сотрудников, другой — напрямую из кабинета главы корпорации.
— Что-то я устала сегодня. Уже нет сил… — протянула Юлия, подходя к Крепсу. Кинула шаль на диван. Та серым облаком приземлилась на подлокотник.
— То есть совместная ванна отменяется? — подначил Блинников, тут же оказавшись рядом. Провел ладонью по спине, коснулся губами тонкой шеи.
— Не надейся, Димочка, — прошептала она и, став на носочки, потянулась к нему с поцелуем. — Я только в твоих объятиях себя живой чувствую. Приедем, с Димулькой поболтаем перед сном и в ванну плюхнемся…
— Увезти бы тебя куда-нибудь, Юль. Только где найти место без интернета? Ты же везде сразу работать начинаешь.
