Джули Дэм - Сломя голову
Мы с Лолой молча слушали, по комнате побежали предзакатные тени. Я чувствовала себя скорее ученицей средней школы на уроке истории, чем журналистом, старающимся раскопать сенсацию. Пришлось подавить в себе желание поднять руку, чтобы задать вопрос.
— И что же случилось потом, мсье Жак?!
— В том самом перуанском кафе мы познакомились, — продолжал Жак. — Он читал журнал на эсперанто…
Лола подавила смешок.
— Видишь, я это не выдумала! — прошептала она.
Жак кивнул:
— Да, из всех вещей на свете именно эсперанто познакомило нас. Я немного изучал этот язык в колледже. Луис-Хайнц научился ему от родителей. Это был единственный язык, на котором они могли общаться, поскольку его мать перуанка, а отец швейцарец. Они могли выбирать из испанского, немецкого, итальянского, французского, ретороманского языков — не говоря уж об английском, — но выбрали эсперанто. Язык, созданный для того, чтобы стать всемирным. И они говорили на нем о любви.
Лола и я, обе вздохнули.
— Луис-Хайнц и я пошли по стопам его родителей и общались на эсперанто. Мой испанский отвратителен, должен признать, а Луис-Хайнц, как вам известно, не говорит по-французски. И он редко выходил, вы знаете. Только целыми днями и ночами работал над своими тканями и эскизами моделей одежды. Я понял, насколько революционны его идеи, но долгое время он настойчиво утверждал, что делает все это лишь для самого себя. Я так гордился, когда он, наконец, согласился на ваши уговоры, Лола, показать свои работы, я надеялся, что мир наконец-то увидит то, что видел я… Лола вдруг неистово сверкнула глазами.
— Ничего бы не случилось, если бы я не устроила этот показ, — медленно произнесла она. — Что я наделала?
— Дорогая, я думаю, ты не должна считать, что это из-за показа…
Лола моргнула, пытаясь скрыть слезы.
— Я не могу помочь, но думаю… о том самом дне, когда он исчез. Стал ли он богаче благодаря нашему маленькому сюрпризу?
Ситуация начала стремительно выходить из-под контроля. Жак принялся утешать Лолу. А я, чувствуя свою беспомощность, уговаривала Жака позвонить в полицию.
— Нет, — ответил он очень тихо, но твердо. — Нет, я не стану этого делать.
Я посмотрела на него вопросительно. Казалось, он тщательно взвесил свои слова.
— Мы проживаем здесь не совсем легально, — наконец пояснил он. — И потом, я уже сказал, Луис-Хайнц очень ценит уединение.
Так закончился этот разговор. Жак выглядел измученным, и Лола, и я поняли, что нам лучше уйти.
Когда мы встали, я снова пообещала Жаку, сделать все, чтобы найти Луиса-Хайнца, и сказала, что нам надо поддерживать контакт.
В молчании, нарушаемом редкими вздохами, Лола и я спускались в лифте. Когда мы стояли перед зданием — вдруг вспомнив, где мы очутились, и размышляя, как вернуться назад к цивилизации, — белое такси подкатило к остановке у бровки тротуара через улицу. Водитель с отеческой заботой высунул голову из окна и настойчиво поманил нас, приглашая в машину. Самозваный рыцарь в сверкающих доспехах, он первые две минуты провел, ругая нас, легкомысленных, за то, что оказались одни в таком районе, после чего пояснил, как нам повезло, что он явился для нашего спасения. Я признательно улыбнулась и позволила ему дальше нести свою бессвязную болтовню.
На заднем сиденье мы с Лолой добрых пять минут провели в молчании, прежде чем я рискнула сделать замечание:
— Знаешь… боюсь, что не подхожу на роль детектива в юбке.
— О Боже! Я ожидала, что ты скажешь что-нибудь в этом духе, — отозвалась Лола. — Я бы сильно удивилась, если бы появилась твоя статья «Нэнси Дрю и дело о пропавшем дизайнере».
— Теперь мы снова вернулись на свет Божий… Ты действительно считаешь, что у нас есть причины беспокоиться из-за Луиса-Хайнца? Не думаешь, что он просто ушел в самовольную отлучку на некоторое время?
— Честно говоря, я думаю, это было бы как раз в духе Луиса-Хайнца, — задумчиво кивнула Лола. — Я хорошо представляю себе, как он сейчас переступает порог двери — так же, как если бы он сам следовал своим распоряжениям и носил бандану на глазах, сидя на «веспе».
Мне стало смешно. Что на нас нашло? Сбежавший из Америки учитель французского языка, репортер раздела моды и агент по связям с прессой — если бы мы отправились в бар, то стали бы поводом для анекдота. Кто мы такие, чтобы строить из себя «Ангелов Чарли»[37]?
— Жак — клянусь Богом! — вероятно, просто принимает все слишком близко к сердцу, — попыталась я дать разумное объяснение. — Прошло всего полтора дня. Возможно, он неправильно понял то, что говорил Луис-Хайнц на эсперанто. Нельзя сказать, что я совсем неопытна в таких делах, но уверена — Жак позвонит мне завтра и сообщит, что все просто чудесно. И тогда я получу свою статью… Но что ты думаешь по поводу телефонного звонка вчера утром, кто бы это мог быть?
— Ну, кто-то, обманывающий междугороднюю телефонную службу для говорящих по-португальски. — Лола усмехнулась. — Не знаю, но иногда, когда Луис-Хайнц не понимал кого-то, говорящего по-французски или по-английски, он просто говорил по-португальски. Ей-богу.
— Правда?
— О да. Или, черт, это мог быть Бартоломе, который, вероятно, имел новости, когда звонил мне в ответ. — Лола растягивала слова и зевала и выглядела так же уютно, как котенок, свернувшийся клубочком у камина. — И что ты теперь собираешься делать?
— Гм-м, — промычала я уклончиво. — Для начала вернусь в гостиницу и проверю поступившие сообщения. Надо разобрать накопившийся рабочий материал…
— Угу. А некоего лихого американца, разыскиваемого тобой, ты тоже причисляешь к «рабочему материалу»? И что это будет за текст — «Дело потерявшей голову модницы»?
— Понятия не имею, о чем ты! — процедила я сквозь зубы. Ненавижу, когда я просвечиваю насквозь, как не готовый к массовым продажам образец платья.
Водитель такси высадил Лолу у ее дома в ужасно шикарном квартале Марэ и продолжил свой путь на запад, к моему отелю. Вслед за солнцем уходил еще один день недели моды, а что я успела сделать за это время? Публичное падение (как будто не было лучшего способа привлечь к себе внимание). Несколько тысяч евро долга. Слишком много пропущенных показов, если посчитать. Исчезнувший модельер, и, следовательно, отсутствие статьи (пока, во всяком случае).
И так далее, подытожила я, когда такси остановилось перед гостиницей и я расплатилась, спросив у водителя квитанцию. Один огромный отчет о расходах. Я воображала, что по крайней мере экономлю для Родди несколько пенни, так как не пользуюсь личным автомобилем и услугами шофера, как того требовала моя предшественница Лоурел, и он нехотя соглашался. «Все другие редакторы разделов мод так делают», — заявляла она с надутым видом. Это длилось всего неделю, но Родди проклинал все на свете, когда выяснил, что расходы Лоурел на ту самую неделю в Париже могли бы продлить работу недавно прикрытого бюро «Уикли» в Тбилиси еще на два месяца! Лоурел не собиралась быть отлученной Родди, и, как оказалось, ей не пришлось этого делать.
