Диана Кизис - Последний штрих
– Знаешь, в вопросах моды лучше разбирается Хамир.
– Ты прав, – сказала я. – В высшей степени глупо спрашивать, как ты выглядишь, у мужика, который считает, что глаженая футболка – это официальная форма одежды.
Генри направился на кухню.
– Пиво есть? – поинтересовался он.
– В холодильнике, – крикнула я, а сама вернулась в свою спальню и мрачно уставилась на содержимое гардероба. Что ж, мне остается только ДЖИПиК, что означает «джинсы и прикольная кофточка». (Этот акроним придумала Брин.) Я достала темные джинсы-«ливайсы» и шелковую блузку – самое то.
– Кстати, Генри, – крикнула я, – чем обязана?
– Нужен совет, – отозвался он. – Ты в таких вещах кое-что смыслишь, меня же ничего не интересует, кроме спортивного канала... Эй, да это никак мамин шкафчик?
– Я выкрасила его в белый цвет, а на ящики присобачила коралловые ручки. – Я взяла себе банку пива. Генри уселся на диван. – Хотела воссоздать восточный стиль с налетом шика Майами-Бич. В нем я храню диски. Но сейчас некогда об этом болтать.
– Хм... – Генри встал, открыл дверцу и стал разглядывать полки. – Сосна?
– Вообще-то искусственное тиковое дерево.
– Сама строгала?
– Нет, попросила соседа. У него офигительный набор всяких инструментов.
– Оно и видно.
– Генри... – Я нарочно не садилась, чтобы он понял, что я спешу. – Так что там у тебя стряслось?
– То есть давай колись да побыстрее? Мне это нравится. Ну ладно: вчера Хамир сделал мне предложение.
– Твой парень... – Да.
– Предложил тебе вступить в брак?
– Собственно, имеется в виду церемония принятия взаимных обязательств, – пояснил Генри. – Вроде того: «Теперь я никогда больше не буду спать с тем симпатичным парнем из своей баскетбольной лиги». После этого ритуала для меня все будет кончено. После этой церемонии...
– Генри, хватит. Я все поняла. Скажи, он опустился перед тобой на колено?
Генри кивнул:
– Угу. Но сперва он позвонил папочке и попросил моей руки.
Я рассмеялась, представив эту сцену. Хамир – настоящий гений. Я Генри так и сказала. Он молча кивнул.
– Ну и?.. – спросила я.
– Что?
– Что ты ему ответил?
– Сказал, что мне нужно подумать.
– Если свадьбу назначить на следующее лето, может, тебя выберут июньской невестой!
Генри отхлебнул пива и рыгнул.
– Ладно. – Я уселась рядом. – А что будет, если ты не согласишься? Вы расстанетесь?
– Нет. – Он передернул плечами. – Хотя может быть. Хамир обидится, и я его понимаю. Дело в том, что я никогда не планировал создавать традиционную семью, с двумя детьми и собакой. Как-никак я гей.
– Верно. – Я взглянула на часы: оставалось совсем мало времени, но разговор был важный. – Да, ты гей, но тебе нравится футбол. Пиво. Барбекю. Черт возьми, ты даже тренируешь «Малую лигу»[7]! Словом, ты самый традиционный гомосексуалист из всех, кого я знаю.
– И Хамир говорит то же самое. – Генри покачал головой.
– Послушай: случайный секс – неплохой способ самовыражения, но полная близость достижима только в единобрачии.
– Ты говоришь прямо как Брин.
– Это и есть слова Брин. Она так когда-то сказала.
– Намек понял, – сказал Генри и поднялся.
– Уже уходишь? Я же только что села.
– Да, я заскочил всего на минутку. Так думаешь, стоит согласиться?
– Ты хочешь знать мое мнение?
Он пожал плечами.
– Ия сказала, что да. Если он по-настоящему любит Хамира и согласен провести с ним всю жизнь, то должен принять его предложение.
– Прекрасно, – сказал Генри.
– Замечательно. А теперь, раз уж собрался уходить, сделай милость, вали отсюда.
Усамой двери Генри поинтересовался:
– И кто же счастливчик?
Я открыла дверь и объяснила, что собираюсь не на свидание.
– Ты надушилась. Даже я заметил.
– Иду на вечеринку «Тайме». Хочу пропиарить свою лавочку.
– Понял. – На самой нижней ступеньке крыльца Генри обернулся. – С чего это вдруг ты так озаботилась своей лавочкой?
«С того, что Биггенз, похоже, мной заинтересовалась», – подумала я.
– Я делаю это исключительно для себя. Ну и еще для Зака.
Я открыла почтовый ящик проверить, не пришли ли счета.
– Для Зака? – переспросил Генри.
Именно для него. Я прижала конверты к груди.
– Любопытно...
– Ничего интересного, – буркнула я.
– Нет, ты не права, Джесси. – Генри снова поставил ногу на крыльцо и развязал галстук. Под белой рубашкой, застегнутой на все пуговицы, вырисовывалось его пивное брюшко. Забавно: мой старший братец выходил замуж за парня, с которым встретился на Кубке мира, а меня вот никто пока не приглашает под венец. Остается только сохнуть по вдовцу моей лучшей подруги, с которым я целовалась в колледже. Да уж, странные шутки вытворяет порой судьба.
– Выстраивается определенная симметрия. – Генри сощурился, посмотрел на лампочку и легонько прикоснулся к моему мыску кончиком своего ботинка. – Я серьезно: из этого может что-то выйти.
– Ты заблуждаешься. Генри подмигнул.
– Ставлю пять баксов на то, что вы поцелуетесь.
– Генри! – завопила я.
Но он уже шел по дорожке, засунув руки в карманы, и насвистывал: «Вот идет невеста, вся в белом...»
Зак настоял на том, чтобы за мной заехать. Сказал, это будет лучше выглядеть, чем если мы встретимся прямо на вечеринке. Когда я услышала мотор его машины, у меня аж живот свело. Пришлось напомнить себе, что мы проведем этот вечер просто как старые приятели. Ничего личного.
– Привет! – поздоровался он, когда я открыла дверь.
– Привет! – ответила я.
– Хорошо выглядишь.
Я скорчила рожу – выгляжу, мол, как обычно, – а потом вспомнила о правилах этикета:
– Ты тоже.
Я не кривила душой. На Заке были парадная рубашка с иголочки, темно-синие джинсы и черная спортивная куртка, великолепно сидевшая на его широких плечах. В другой раз я непременно предложила бы ему зайти, но теперь такое предложение почему-то показалось мне неприличным, хотя сама я была не прочь выпить еще одну баночку пива.
– Ну что, пошли? – сказала я.
– Ага, – улыбнулся Зак. – Пошли.
По дороге мы вели обычный светский разговор. О его работе. О моей работе. Я рассказала, что накануне Тарин велела выслать ей в Охай комплект постельного белья «Фретте» и две вазы из магазинчика, а то «в этом салоне красоты такой омерзительный интерьер, что просто спать невозможно».
– Никогда не слышал большей глупости, – хмыкнул Зак.
– С одной стороны, я ее понимаю. Тарин – большой эстет, она всегда была одержима интерьером.
Я и сама частенько меняла освещение в гостиничном номере, а один раз даже засунула картину, которая меня бесила, под кровать.
