Элейн Ричардс - Магнат
Кончив заниматься любовью, они еще некоторое время лежали на краю бассейна. Она лениво поглаживала пальцами его живот, опускаясь все ниже, к паху.
— Это становится невозможным, — хрипло прошептала она. — Никакого самоконтроля.
— К чертям собачьим! — с раздражением воскликнул Эд.
Она терлась о его тело, как котенок, а он охватил рукой ее тугие ягодицы.
— Я люблю тебя, — вновь прошептала Лорейн. — И не только потому, что ты должен освободить меня от Аарона.
Его глаза были закрыты, и голос, казалось, доносился откуда-то издалека.
— Лорейн, я был близок к успеху, но этот выродок опять вытянул счастливый билет. Господи, ему все нипочем! Он был у меня в руках, я почти сделал его… Если на этот раз мне удастся его прижать, то только через банки…
У нее от волнения чаще забилось сердце.
— Эд, в этом что-то есть…
— Помолчи, — шикнул он. — Ради Бога, дай мне подумать.
Она опять прижалась к нему, завитки волос между ее ног щекотали его бедро, а ее грудь скользнула по его ребрам.
Почти каждый в «Салуне отшельника» в деловой части Пэрриша знал, что Джолин — фамилией она пользовалась только при подписании деловых бумаг, — которая подается как гвоздь программы в кантри и вестерн-шоу, на самом деле жена Си Хейга. Все знали, что Си Хейг является владельцем этого клуба, и поэтому, пока подавали неразбавленное виски, пока устраивались шумные вечеринки и можно было легко снять девочку, почему бы не завизжать от восторга и не крикнуть лишний раз «браво» молодой привлекательной женщине с громким, разносящимся на все прерии голосом, даже если этот голос ничем, кроме поразительной мощности, не выделялся. Слушать ее было довольно приятно, она держала ритм и знала слова и выглядела дьявольски привлекательно и соблазнительно в свете юпитеров, к тому же и вся остальная увеселительная программа была составлена на славу, а по выходным выступали звезды стриптиза.
Конечно, иногда парочка-другая пижонов сверх меры накачивалась дешевым виски и забывала правила игры. Постоянные клиенты могли рассказать историю об одном отчаянном туристе, который попытался помешать Джолин исполнить ее коронную «Реку виски». Она испепелила наглеца презрительным взглядом, а затем несколько здоровенных парней подхватили дурака под руки и выкинули на улицу.
Ни один из критиков не мог даже пикнуть. Хейги владели Пэрришем и округом Силвертон и установили здесь свои порядки. Ужасная смерть Сьюзан Риган и ее любовника в «Кафе художников» пробежала рябью беспокойства по городу, но большинство его жителей считали, что парочка сама напросилась: глупо было засиживаться в кафе после его закрытия.
Поэтому сегодня вечером, когда Джолин и аккомпанирующий ей оркестр заняли места на сцене в «Отшельнике», заполнившая зал толпа вопила от восторга, аплодировала и пила виски и даже в мыслях не держала хоть как-то обидеть леди. Ничего плохого нельзя было сказать об этом заведении: музыка громкая, толпа отупевшая, зрелище приятное, взглянуть хотя бы на шикарные костюмы ковбоев от Келвина Клайна. В воздухе носился запах секса и, как тяжелые духи, дурманил юные и так нетрезвые головушки. Похотливые взгляды, болезненное возбуждение… Молодые нефтяники сидели за столиками, накачивались пивом и несли жеребятину. Городские ковбои подкатывали на механических мустангах и уговаривали своих девушек принять участие в стриптизе, чтобы все знали и завидовали.
Сегодня вечером здесь не было ни критиков, ни упившихся грубиянов. Но сюда все же пробрались двое парней, которые собирались подловить Джолин и выместить на ней свою злость. Эти ребята до поры до времени вели себя тихо и неприметно. Они протиснулись вперед к цепи охранников, которые стояли плечом к плечу. До того как прийти сюда, ребята проглотили по нескольку одуряющих таблеток, а здесь почти ничего не пили, только не спеша потягивали пиво. Это были жилистые, сильные парни с длинными сальными волосами. Один — высокий, другой — среднего роста. Джинсы на них были заношенные и застиранные, но рубашки нарядные. Глаза блестели от возбуждения, губы кривились в ухмылке, однако вели они себя спокойно.
Парней оскорбили, а они не привыкли прощать оскорбления. Они что-то прослышали о тренировочном лагере в горах и расхвастались своим подвыпившим приятелям, что их берут в отряд боевиков и скоро, когда придет время, они всем дадут под зад. Они заявились к Пинки, и тот, проверив их физические данные и заставив сделать несколько несложных упражнений, побеседовал с ними и понял, что они просто дерьмо собачье. Пинки извинился и сказал, что они ему не подходят. Парни почувствовали себя глубоко уязвленными и, узнав от вышибалы из бара, который проходил боевую подготовку в лагере, что всем там заправляет Си Хейг, решили проучить этого Хейга, чтобы тому неповадно было относиться к ним как к последней грязи.
Джолин гордо стояла на сцене в ослепительно белых лучах прожекторов, а ее сделанная по специальному заказу гитара сверкала драгоценными камнями. Она надела голубую сатиновую рубашку с белой бахромой, обтягивающие ее бедра белые кожаные джинсы были заправлены в сапоги из змеиной кожи. Оркестр выстроился позади нее; это были серьезные музыканты, и им удавалось придать лучшее звучание голосу Джолин, чем если бы она пела без сопровождения. Они не считали, что профанируют свое искусство: во-первых, им хорошо платили, а во-вторых, они могли позволить себе записывать серьезную музыку в известных студиях.
Джолин закончила песню в быстром темпе. Пока гремели аплодисменты, освещение стало багровым, и она запела печальную балладу о капающих в пиво слезах. Некоторые пары танцевали, виляя задом, некоторые подпевали Джолин, большинство продолжало пить, кое-кто играл в карты или в трик-трак, а остальные просто сидели, заплатив десять баксов за вход и осовев от шума и запаха пота и похоти.
Джолин, широко, простецки улыбаясь, принимала шквал аплодисментов, ее глаза сверкали в ярком свете юпитеров. Грациозным движением певица поблагодарила оркестр, а затем освещение сцены ослабло, и зрительный зал погрузился в полутьму. Какой-то ковбой бросил четвертак в огромный и безвкусно раскрашенный музыкальный автомат, и в динамиках запульсировали ритмы Вилли Нельсона. На видавшей виды деревянной сцене осталась только группа электронных инструментов. Двое парней, стоявших возле сцены, уже ушли, протиснувшись сквозь толпу, пока Джолин исполняла последний номер своей программы.
Снаружи, позади клуба, внезапная тишина обрушивалась, как удар грома. Конечно, кое-какие звуки оставались: город продолжал жить, с полуопустевших улиц доносился шум моторов, переносные магнитофоны негров и чиканос хрипели без устали. Но после кошмарной какофонии клуба относительная тишина как бальзам вливалась в измученные уши. Клуб остался позади, за переполненной автомобильной стоянкой.
