Рина Поллади - Праздник любви
«А что? Скажу ему как есть. Пусть слушает. Если он проявит ко мне внимание и выслушает меня, значит, он заслуживает моего интереса. А если не захочет слушать, так зачем он мне нужен? Тогда я вообще выкину его из головы. Пусть покупает или не покупает аббатство – как хочет, а как мужчина он меня больше интересовать не будет».
Накопившиеся мысли и чувства, так долго удерживаемые Стефани внутри себя, прорвали все мысленные и душевные заграждения и бурным потоком хлынули на Джорджа.
– Понимаете, в детстве я жила с отцом и матерью в богатом доме в Белгравии. Но отец разорился и умер, и нам с мамой пришлось продать дом, заплатить долги и купить себе скромную квартирку в Ист-Энде. Вы себе не представляете, какая это нищета! В этой квартире мы ни разу не делали ремонта. Нет денег. И на высшее образование для меня не было денег, хотя в школе я училась только на «отлично». Спасибо, дядя устроил меня на работу, так хоть на еду и квартплату денег хватало. Но дело даже не в этом! А в том, что мне приходилось жить с матерью, а с ней у меня никогда не было взаимопонимания. С самого детства она почему-то считала меня самой плохой девочкой, и от нее я слышала только критику и упреки. До сих пор не понимаю, чем это я так плоха. Но с матерью у меня никогда не было доверительных отношений, и сейчас мы контакт не поддерживаем. С ней вообще тяжело общаться. Она спокойно вообще не разговаривает. Кричит все время. Я так устала от ее криков! А работа у меня была какая? Тестировщик программ. Это же целый день за компьютером! Глаза болят жутко, голова как будто забита свинцом! Придешь домой – хочется побыть в тишине, а тут крики, попреки, истерики! И интерьер такой, что глазу отдохнуть не на чем: старая мебель, рваный ковер на полу, обшарпанные обои… Я так тоскую по своему родному дому, где прошло мое детство! Тогда еще жив был отец, я редко его видела, но зато он, когда бывал дома, не разрешал матери кричать на меня. Но что толку тосковать? Мне в жизни не заработать таких денег, чтобы выкупить наш дом в Белгравии! Ну вот, жила я так жила, и вдруг мне поступило предложение приехать сюда компаньонкой. Я, конечно, согласилась, так как терять мне было нечего, а зарплату предложили хорошую. И здесь в мою жизнь вошла Маргарет. Она сразу отнеслась ко мне очень доброжелательно. Ко мне раньше никто так не относился. Наверное, так должна относиться мать к своей дочери, как Маргарет отнеслась ко мне. Я впервые в жизни почувствовала искренний интерес к себе, почувствовала, что я кому-то небезразлична. Маргарет очень меня поддерживала и морально, и материально. Мы с ней подружились. Я ведь тоже стала относиться к ней как к близкому человеку. Иначе не могла. Я воспринимала ее не как работодателя, а скорее как подругу. И вот случайно выяснилось, что мы с Маргарет родственницы. Мы даже генетическую экспертизу делали. Представляете, какая удача? Мы оказались не только духовно близкими людьми, но и биологически близкими! А больше родственников, кроме меня, у Маргарет не осталось. И она завещала все мне. Она хотела передать все, что ей дорого, близкому человеку, которому это тоже будет дорого и который сохранит память о ней и о ее роде. Я очень хотела бы, чтобы Маргарет прожила подольше, так как у меня никогда никого не было ближе ее. Но что тут поделаешь, раз ее дни были сочтены? Сейчас я получила этот дом, родовое гнездо очень близкого мне человека, дом, в котором я впервые в жизни почувствовала себя счастливой и который стал мне родным. Конечно, мне не хотелось бы его продавать. Более того, если бы мне удалось выйти замуж и родить детей, я хотела бы, чтобы мои дети бегали по галереям этого аббатства и могли видеть, где формировалась история их древнего рода. Но у меня, к сожалению, опять нет средств. Нет денег, чтобы выплатить долги Маргарет. Я вынуждена продать дом. А старые бумаги, портреты, фотографии, которые были дороги моей родственнице, я заберу с собой в свою новую квартиру. Предки Маргарет оказались и моими предками. И мой долг и перед Маргарет и перед самой собой сохранить о них память, раз уж я не такая сильная, чтобы сохранить родовое гнездо… – Стефани прервалась, чтобы проверить чайник. – Чайник вскипел, берите его и пойдем наверх. Знаете, нам придется идти по лестнице, и я не уверена, что смогу дальше скрывать от вас, что у меня не до конца застегнуто платье. Так вот, оно не застегнуто, потому что мне просто было сложно одной справиться со старинными заржавевшими крючками. А вовсе не потому, что я намеревалась продемонстрировать вам свое тело. Я вас вообще не ждала сегодня, и никого не ждала. Так что прошу извинить меня за неопрятный вид.
– Хотите, я помогу вам застегнуть платье? – вдруг предложил Джордж.
– Нет, что вы! – испугалась Стефани. – Это как-то слишком… интимно, а мы едва знакомы. Просто, когда мы поднимемся наверх, я сяду в кресло, и погрешности в моем туалете не будут заметны.
Джордж взял в одну руку чайник, в другую – Фею. Стефани взяла корзиночку с печеньем и прихватила запечатанную коробку шоколадных конфет. Молодые люди благополучно добрались до гостиной на втором этаже и устроились в креслах у журнального столика, за которым Маргарет принимала Стефани в первый ее вечер в аббатстве.
– Я хотел позвонить и предупредить вас что приеду раньше, – начал Джордж, отпив чаю и поделившись с кошкой печеньем, – но я почему-то не сообразил сразу взять у вашего дяди номер вашего телефона. А потом, когда выяснилось, что сегодня я свободен, а на завтра как раз, наоборот, планируются кое-какие дела, я уже не мог дозвониться до мистера Блэкриджа. Мобильный он отключил, и я понял почему, когда, дозвонившись ему домой, узнал, что лорд сегодня на охоте. Так что прошу прощения за неожиданный визит. Но я так понял, что вы хотите продать дом побыстрее.
– Никакой проблемы ваш визит мне не создал. Осматривайте здесь все, что хотите. А насчет продать… Я вам уже сказала, что вообще не хотела бы продавать аббатство, просто обстоятельства меня вынуждают. Вам, наверное, трудно понять меня. Вам, может быть, не приходилось расставаться с родным домом, с местом, к которому вы привязаны.
– Верно, не приходилось. Потому что не было такого места. Я никому об этом не рассказывал, но вы были со мной откровенны, и, думаю, я могу с вами поделиться. Я вырос в трущобах Ист-Энда. Мы всей семьей жили в одной комнате в бараке. Без удобств, телефона и даже рваного ковра. Ваша с матерью квартира – дворец по сравнению с условиями, в которых жил я. Так что родного дома у меня, можно считать, не было. Зато потом мне уже не приходилось терять недвижимость. Только приобретать. Я вас очень хорошо понимаю. Я всегда хотел вырваться из нищеты. Мне это удалось. Вам в какой-то мере тоже. Наши судьбы в чем-то схожи. У вас, конечно, меньше денег, чем у меня. Но вам, с моей точки зрения, повезло больше: вы нашли близкого человека. В моей жизни такой не встретился. Я тоже никогда не был близок с родителями. Как и ваша мама, они не умели общаться спокойно. В доме постоянно были скандалы. Может быть, скандалы, ругань, истерики – постоянные спутники нищих и слабых людей. Но я обещал себе, что в моей семье такого не будет.
