Елена Свиридова - Мой вечный странник
— Вика, а если я закрою глаза, а потом открою — ты не исчезнешь?
Она засмеялась, почувствовав невероятное облегчение, и сказала весело:
— Не знаю… Сама не знаю.
— Давай проверим, — предложил Валерий.
— А ты не боишься?
— Ужасно боюсь. Но я должен убедиться, что все на самом деле. — Он остановился, взял ее за руки, развернул к себе и закрыл глаза. И в тот же миг почувствовал легкое прикосновение ее губ к своим губам. Он замер, не открывая глаз, не решаясь шелохнуться, чтобы подольше сохранить удивительное ощущение, возникшее в его душе. Их пальцы сплелись, через них словно проходил электрический ток, пронизывая насквозь все тело. Они стояли так минуту, или две, или целую вечность. А когда Валерий открыл наконец глаза, он увидел перед собой улыбающееся, счастливое лицо Вики. Она тут же смущенно отвела взгляд, словно испугавшись чего-то, осторожно высвободила руки, но он снова поймал их, сжал в своих и спросил:
— Тебя кто-нибудь ждет?
Она молча помотала головой.
— Может быть, заедем ко мне?
Она спросила каким-то неестественным голосом:
— А это удобно?
— Конечно. Я совершенно один. Квартирка у меня небольшая, но двухкомнатная. Если захочешь остаться, я завтра тебя отвезу домой…
— Мне утром надо на студию. Ладно, поехали, а там посмотрим.
Валерий тут же махнул рукой, остановил первую попавшуюся машину, усадил Вику на заднее сиденье, сам сел рядом.
— Куда ехать? — недовольно спросил водитель.
— В Черемушки, — ответил Валерий.
— Полтинник, — заявил водитель.
— Полтинник так полтинник. Езжай.
Константин Астахов позвонил Ларисе на другой же день. Он вежливо представился и сказал:
— Женя попросила меня позвонить вам. Это касается какого-то дела?
— Да, — ответила Лариса. — Это касается моего сценария.
— Так… И что вы хотите от меня?
— Хочу, чтобы вы прочитали его, сказали свое мнение. Может быть, посоветовали, что и как надо переделать. Женя считает, что вы это можете сделать лучше, чем кто бы то ни был другой.
— Что ж, все понятно, — в голосе Константина послышалась еле уловимая усмешка.
— Мы можем договориться с вами о встрече?
— В ближайшие дни навряд ли. Я очень занят, — сухо ответил он.
Лариса немного растерялась от его неприветливого тона. Видимо, этот парень слишком много мнил о себе. Ей захотелось сразу прекратить разговор. Она сказала:
— Если у вас нет времени, я могу обратиться к кому-нибудь другому.
— Ну зачем сразу так? — произнес Константин более дружелюбно. — Я же не сказал, что отказываюсь. Зачем бы иначе я стал звонить вам?
— Уж не знаю, может быть, вам просто неудобно было отказать своей приятельнице. Вот и позвонили, чтобы вежливо от меня отделаться!
— Какая чушь! — негодующе воскликнул Константин. — Господи, да о чем мы говорим!
— Вот и я удивляюсь, дело простое и вполне конкретное, а мы с вами развели какую-то манную кашу!
Неожиданно Константин расхохотался в трубке.
— Что вас так развеселило? Манная каша? — спросила Лариса с ехидцей в голосе.
— Нет, ну вы даете! — Константин продолжал смеяться. — Ладно, давайте договариваться о встрече, а то у меня уже крыша поехала.
— Так когда бы вы могли? — спросила Лариса сдержанно.
— Да хоть завтра. Да, именно завтра, в два часа дня. Устроит вас?
— Вполне. Вас не затруднит приехать ко мне домой?
— Давайте адрес…
Положив трубку, Лариса ощутила вдруг неприятный осадок от разговора. Этот непризнанный гений, которого она никогда в жизни не видела, говорил с ней довольно заносчиво, явно демонстрировал свое превосходство. И теперь, после этого, она должна была показать ему свой сценарий, который еще никто не читал, даже Артем. Ей предстояло обнажить перед этим снобом свою душу, отдать в его руки то, что пока так хрупко, так уязвимо. Он станет первым критиком и судьей… Может быть, она поторопилась, согласившись сразу на эту встречу? Если он сумел уязвить ее самолюбие даже в телефонном разговоре, то стоит ли вообще давать ему сценарий и подставлять себя под вполне возможные насмешки? В конце концов, то, что Женька его расхваливает, совершенно ничего не значит. У Женьки свои заморочки… Допустим, Лариса сама попросила ее найти режиссера. Женька сосватала ей этого парня, чтобы дать ему заработать. А он держит себя так, будто одолжение делает. И про деньги почему-то не спрашивает. Странно как-то… Зачем она вообще затеяла все это! Нет, лучше отменить встречу, отложить на неопределенный срок, дать прочитать сценарий Артему, посоветоваться сначала с ним. И почему она не сообразила спросить у Астахова его телефон?
Лариса решительно стала названивать Женьке. Но у той телефон не отвечал, а другого способа связаться с Константином не было. Набрав номер еще несколько раз и не услышав ответа, Лариса вдруг рассмеялась над собой. Что это она так распсиховалась? Ведь ничего особенного не произошло. Видимо, придется все-таки встретиться с ним, не уходить же нарочно из дома, а то уж будет совсем глупо. И в себе надо быть более уверенной… Пусть приходит, черт с ним, а там посмотрим, ведь это никого ни к чему не обязывает…
Вечером она пересказала Артему свой разговор с непризнанным гением, немного смягчив собственные сомнения и переживания.
— Думаю, имеет смысл с ним встретиться, — сказал Артем. — Ты посмотришь на него и сразу все поймешь. Если он покажется тебе дураком и понтярщиком, можешь не давать ему сценарий. В общем, решай сама.
— Мне бы хотелось, чтобы сначала прочитал ты.
— Одно другому не мешает. Конечно, я прочту. В самые ближайшие дни. Но я не хочу читать на ходу, когда голова забита другими делами. Постараюсь не забивать себе выходные…
— Послушай, а если он действительно умный, талантливый, если то, что говорила Женька, — чистая правда, что тогда?
— Это будет просто замечательно! Но не будем загадывать. Поговори с ним сначала сама, а там уж, если потребуется, и я с ним встречусь. Давай сперва посмотрим, что он скажет о твоем сценарии.
— Ладно, договорились, пусть так и будет.
На следующий день Константин Астахов появился в квартире Сосновских в пять минут третьего. Он произвел на Ларису очень странное впечатление. Он был высокого роста, невероятно худ, толстый вязаный свитер из грубой шерсти болтался на нем, как на вешалке. Из-под него торчали длинные ноги в потертых джинсах. Светлые, почти льняные волосы падали на плечи и на лицо. Темно-голубые глаза в обрамлении бледных, словно выгоревших ресниц глядели пристально и настороженно. На вид ему было лет двадцать семь, не больше, но держался он так, словно убеленный сединами мэтр. Такая горделиво-высокомерная манера не слишком располагала к себе.
