Элизабет БИВАРЛИ - НЕ БЫЛО БЫ СЧАСТЬЯ…
– Да, кстати о постели, – как можно беспечнее произнесла она, предварительно попробовав салат из тунца. – Я не беременна.
Джонас в эту секунду разгибался, но она успела заметить, что он вздрогнул.
– Нет? – выпрямившись в полный рост, переспросил он.
Странно, но она могла бы поклясться, что в этом коротеньком слове прозвучало разочарование.
– Нет, – отозвалась она. – Я это обнаружила несколько минут назад, в ванной. Все в порядке.
– В порядке, – протянул он. Но вид у него был довольно несчастный. А потом вдруг выражение его лица изменилось. Так бывает, когда на человека снисходит озарение. Он впился взглядом в глаза Зои.
– Так ты поэтому плакала? – тихо спросил он.
Горячий обруч сдавил ей желудок, и Зои решила, что ее вот-вот стошнит.
– Нет, конечно, – неожиданно тонким и слабым голоском отозвалась она. – То есть я хотела сказать, что вообще не плакала. Это все от насморка.
– Ты плакала, – с нажимом повторил Джонас. – И именно потому, что обнаружила, что ты не беременна. Ты надеялась, что это случится, правда?
– Нет, конечно, нет, я…
Но Джонас прервал ее возражения, сдвинув поднос с едой в сторону и опустившись на кровать рядом с ней. Джулиана сморщилась и вскрикнула от резкого движения. Джонас поднял малышку и положил между собой и Зои.
– Ты хочешь ребенка, правда? – спросил он.
– Нет, – резко заявила она, не желая сдаваться.
Его предположение просто нелепо. Второй ребенок? Да она скорее умрет, чем родит второго ребенка. Она плакала потому, что начались месячные. Она всегда плачет в это время. Все женщины плачут. При чем тут ребенок? Зои смотрела, как Джулиана сучит ножками и тянет в рот бретельку комбинезона. Потом взгляд малышки упал на Зои, и Джули расплылась в блаженной улыбке. Слезы снова обожгли глаза Зои.
– Я не хочу другого ребенка, – сказала она. – Господи, меньше всего мне нужен ребенок. – Она заставила себя отвести взгляд от Джулианы, но на Джонаса смотреть было ничуть не легче. У него почему-то был вид обманутого человека. – Учитывая, что тебя вероятность моей беременности тоже не радовала, – добавила Зои, – я думала, ты будешь счастлив узнать, что…
– А вот тут ты ошибаешься, – прервал он ее.
Его возражение по меньшей мере удивило Зои.
– Что? – воскликнула она.
– Может, мысль иметь от меня ребенка и отвратительна тебе, но с тех пор, как ты сообщила мне о нашем промахе той ночью, я только и делал, что думал об этом возможном ребенке. И, если честно, Зои, я понял, что ничего в жизни не хочу так сильно, как ребенка.
– Что? – повторила Зои. Нет, она, должно быть, не правильно его поняла. Определенно пилюли от простуды плохо на нее действуют.
– Ты меня слышала.
– Я никогда не говорила, что мне отвратительна мысль иметь от тебя ребенка, – начала она, прекрасно понимая, что сосредоточилась на первой части его заявления исключительно потому, что обсуждать вторую у нее не хватало духу.
– Дальше, полагаю, последует «но». Она облизала губы и с трудом сглотнула. Во рту у нее было по-прежнему сухо, как в пустыне.
– Никакого «но». Просто…
– Просто – что?
Зои встала с кровати и застыла напротив него. Когда же между ними все успело так запутаться? – думала она. Как же заставить его понять?
– Просто.., просто… – Дрожащими пальцами она пригладила волосы и принялась мерить шагами потертый половик на полу между кроватью и дверью спальни. – Просто я не могу родить ребенка, Джонас. Вот и все. – Она старательно прятала от него глаза. – Не могу и не хочу.
– Почему?
Она вроде бы немного успокоилась, но продолжала вышагивать вдоль кровати.
– То, что случилось с.., с… Эдди, меня едва не убило. После его смерти я на много месяцев превратилась в жалкое подобие человека. Я не жила, а существовала. Почти все время проводила в постели. Бывало, неделями не вставала. Даже для того, чтобы принять душ или приготовить завтрак. Мне казалось, в этом нет никакого смысла.
Она наконец перестала ходить и повернулась к Джонасу лицом.
– Я была способна только на одно: жалеть, что не умерла вместе с ним. Вместо него, – жалобно добавила она. – Я не хотела жить. Кто знает? Если бы мне хватило сил, я, возможно, даже покончила бы с собой. Потребовалось несколько лет и не один визит к психиатру, чтобы я постепенно начала привыкать к тому, что со мной произошло. Но до сих пор бывают дни, когда на меня наваливается страшная, невыносимая тоска. Я не выдержу потери другого ребенка. Просто не выдержу.
– Господи, Зои, ты не потеряешь второго ребенка!
– Откуда ты знаешь?
Джонас смотрел на нее в шоке. Она искренне верит, что не должна рожать второго ребенка.., не должна потому, что может его потерять?.. Верит несмотря на то, что болезнь, унесшая ее сына, не так уж часто поражает детей, несмотря на то, что далеко не все дети умирают от этой болезни. Но у Зои нет оснований считать, что ужасное несчастье должно повториться! Достаточных оснований, во всяком случае.
Однако Джонас догадывался, что перенесенные страдания слишком глубоко пустили корни в ее душе. А страх, как известно, порождает очень убедительные доводы.
– Зои, вероятность, что подобное повторится…
– Джонас, тогда тоже практически не существовало вероятности, что подобное случится, – прервала она. – Но случилось же? Мой сын умер – вопреки всякой вероятности.
– Но…
– Нет смысла спорить, – сказала Зои. Ее голос чуть смягчился. – Нам это все равно не грозит. Я никогда не смогу…
– Не сможешь.., что? Она покачала головой.
– Оставим это, Джонас.
– Ни за что, – спокойно отозвался он. – Как ты не понимаешь, Зои? То, что нам, по-твоему, «не грозит», уже случилось. И я не могу упустить свое счастье. – Он мгновение помолчал. – Я люблю тебя. И ты меня любишь. Я это знаю. Я это чувствую.
Она не ответила. Джонас тоже поднялся с кровати и встал рядом с Зои. Так и не дождавшись ее ответа на свое признание в любви, он привлек ее к себе. Она не воспротивилась, не оттолкнула его. Но и не упала в его объятия. Казалось, она вообще ничего не слышит, не видит, не ощущает. Казалось, она ускользнула в свою раковину и никого не хочет туда впускать.
Джонас испугался. Раньше она всегда реагировала – хоть как-нибудь, но отзывалась. Пусть ее реакции не всегда соответствовали его ожиданиям, но по крайней мере он видел, что она живая! Сейчас он был бы рад даже взрыву ярости с ее стороны – из тех, что прежде выводили его из себя. Если бы она его отшвырнула, если бы закричала, что ненавидит его, он хотя бы понял, что она что-то чувствует, а значит, у него еще оставался бы шанс убедить ее.
Но эта Зои, такая безвольная и безмолвная, в его объятиях… Такая бледная и потерянная… Она словно поставила крест на своем будущем с ним и с Джулианой. Отказалась от него без борьбы. Хуже того, она словно поставила крест на самой себе. Он никогда не видел Зои такой. И такая она ему не нравилась.
