Луиза Розетт - Больше никаких признаний (ЛП)
На мгновение все становится идеально.
А потом, хоть у меня такое и первый раз, я начинаю хотеть большего, как после того, как я ласкала его. Большей близости, больше его, говорящего, чего он хочет; больших ощущений, что я его завожу; больше-больше-больше…
И вдруг все становится суперинтенсивным. И это слишком.
Я останавливаю его, но не потому что мне неприятно. Мне нужно, чтобы мир вокруг замер на минуту, нужно вернуться к себе, отделиться от него, от его прекрасных рук. Мы лежим рядом, я прислушиваюсь к своему дыханию и к его тоже.
Он наблюдает за мной со своей полуулыбкой.
Я протягиваю руку и прикасаюсь к его лицу. И какое значение имеет весь этот День Святого Валентина? Парень из студии, группа, сообщения от Энджело, переезд в Лос-Анджелес…
Есть только мы с Джейми, вместе, все ближе и ближе.
Каким-то образом сегодня я превратилась из несчастнейшей девушки в Юнион в счастливейшую девушку в мире.
ВЕСНА
Глава 14
— Если хочешь написать классную песню, покопайся в том, чего не хочешь чувствовать.
У Карлоса татуированы все руки от запястий до плеч и сколько пирсинга, что я не могу сосчитать. Думаю, он подводит глаза, а может, у него просто такой вид. У него длинные, блестящие, темные волосы и почти черные глаза. Он мой преподаватель по созданию песен, и за две минут занятия я уже поняла, что это самая классная вещь в моей жизни.
Я ничего не знаю о написании песен — ничего, в прямом смысле слова. Но я вижу смысл во всем, что он мне говорит.
Наверно, я все же не такой уж лох, как сказал парень из звукозаписывающей студии.
Хотя, если мысленно вернуться в тот момент, он не сказал, что я лох. Он даже сказал, что я умею петь.
Через несколько дней после Дня Святого Валентина я, наконец, взяла свой телефон и позвонила Энджело. Оп встретился с парнем из студии и подписал контракт, но не на демо-.запись со Стеф. Я чуть не упала, когда он эго сказал. По его словам, он сказал парню, что у Стеф неподходящее звучание для его песен — у нее голос для мюзиклов, который отлично подходит для бэк-вокалисгки, но не для солистки. Парень ему не верил, пока они со Стеф не сыграли для него.
Стеф вполне могла сделать свое исполнение чуть более мюзикловым, чем обычно, из преданности мне и из-за того, что посчитала парня скользким типом.
Мы с Энджело извинились друг перед другом и решили, что не будем вместе играть в группе — просто у нас не лучшая совместимость. Я не смогла ответить ему, почему пи разу не занималась — из-за этого мне не по себе — зато Энджело рассказал мне о мастер-классах Карлоса.
— Не сдавайся, Свитер. Не позволяй какому-то парню из студии выбить тебя из колеи. Сходи к Карлосу.
Так я и сделала.
В последнее время я много думаю о том, чтобы писать песни, стихи, музыку. Кэмбер недавно дал нам тему творческого проекта — нужно взять интервью у человека, который «крайне негативно» на тебя влиял, а потом написать, чему тебя научил разговор с ним. Интересно, можно ли сделать это в песенной форме?
Как копаться в том, чего не хочешь чувствовать? — продолжает Карлос. — Подумайте, о чем вы не хотите говорить. У вас две минуты, чтобы придумать три темы. Потом зачитаете свои списки вслух.
Девочка из нашей группы ахает.
— Да, здесь не спрячешься. Но что случилось в Вегасе, останется в Вегасе. За пределами этих четырех стен никаких разговоров о том, что мы здесь скажем или напишем. Так что будьте искренни, открыты и правдивы. Это мои правила для создания песен, и мои правила для нашего мастер-класса. Ладно. Поехали.
У меня уходит тридцать секунд, чтобы придумать три вещи, о которых я не хочу говорить. Не уверена, хорошо ли это, зато у меня есть время разглядеть трех других уегшков, пока они пишут.
Мы все сидим кружком, а паши гитары прислонены к доске, на которой краской нарисован нотный стан. У парня рядом со мной такой вид, будто он вышел из научной лаборатории: застегнутая на все пуговицы рубашка, брюки цвета хаки и очки ботаника, пока рано говорить, оделся он так ради прикола или нег. Девочка напротив меня тщательно скопировала образ Тейлор Свифт, вплоть до красной помады. А парень рядом с ней похож па Лени Кравица с обложки его альбома времен, когда он еще не сыграл Цинну: потрясающие пышные волосы, джинсы, белая льняная рубашка, которая еле держится на теле, как у Ленни Кравица, и темные очки.
Не знаю, на кого похожа я или тот «ботанический» парень, но это нормально. Разберемся.
Тейлор изо всех сил старается не смотреть на Ленты, обдумывая три темы, на которые она не хочет говорить.
Может, ее влюбленность в него должна быть первой в списке.
Карлос говорит, что время истекло.
— Кто готов? — спрашивает он.
Поднимаю руку.
— Синие волосы. Давай. Стой, стой, стой, извини, я не должен звать тебя «Синие волосы». Как тебя зовут?
— Роуз.
— Роуз. Синие волосы, синие глаза. Все ясно. Читай свой список. Три темы, на которые ты не хочешь говорить.
Ныряю в океан полной открытости.
— Моего папу убили в Ираке. Меня выгнал из группы парень из студии звукозаписи. И я переживаю, что мой парень… слишком много пьет.
— Угу, — говорит Карлос, качая головой. — Скажи то, что ты сначала хотела сказать. Не поправляй себя, по крайней мере, пока. Скажи последнюю фразу еще раз.
Так странно произносить это вслух, особенно учитывая, что я не знаю, права ли я.
— Я переживаю, что мой парень — алкоголик… знак вопроса?
— Вот оно. Со знаком вопроса стало интереснее. Продолжим работать с этим. Кто следующий?
Отсутствие реакции на первые два пункта в списке придает мне сил.
Больше желающих нет, поэтому Карлос указывает на «ботанического» парня:
— Ты. Что у тебя? Стой, — опять говорит он. — Имя?
— Итан.
— Итан. Очки. Да. Давай.
— Мм, ну, у меня всего одна тема.
— Ладно, возьмем ее. Начинай.
— Мой отчим.
Мы ждем подробностей. Но их нет.
— Я вернусь к тебе, Итан. Нужно больше деталей. Ты, — говорит он, указывая на другую девочку в группе.
Она приходит ему на помощь:
— Мара.
— Мара, — повторяет он. — Красная помада. Не приходи ко мне с другой помадой, а то мне будет хреново. Что у тебя?
— Поступление в колледж, конец света, и бесконечность.
— Ладно, — медленно кивает он. — К тебе мы тоже вернемся. Клифтон.
Нас всех удивляет, что он уже знаком с Ленни Кравицем, возможно, мы даже немного завидуем.
— Я крут, чувак, я могу говорить обо всем. Ты же знаешь.
— Обо всем? — говорит Карлос. — А я знаю одну тему, на которую ты не хочешь говорить, — Карлос смотрит на нас. — Клифтон учится в этой школе, в музыкальном классе. Он пришел на мой мастер-класс, потому что он местный козел отпущения.
