Анна Андрианова - Декаданс
– Пойдемте! Нас ждут!
Звучит как приказ. Я вспомнила подписанный документ и повиновалась. Колхоз дело добровольное только по уставу, по жизни принудительное.
Мы вошли в железную дверь с надписью «Лаборатория», здесь помимо баночек-скляночек стоит еще и гинекологическое кресло.
А это еще зачем? Женщина в белом халате с короткой стрижкой под мальчика в узких очках на британский манер приглашает присесть. Опять следуют вопросы на предмет болезней, аллергий, несчастных происшествий, группы крови и прочих подробностей. Она пролистывает анкету. Смотрит пронзительно, исследуя каждый миллиметр моего тела, я ерзаю на стуле. Чувствую себя очень неуютно. Сквозь стекла ее очков я вижу темные, почти черные глаза.
Страх с новой силой мощно активируется и пронзительно вопит: вот, все, тебя тут усыпят, расчленят, кровь высосут и продадут ее за границу на дорогостоящие операции, твое тельце будет распродано врачам для экспериментов! Радует, что врагам хоть легкие мои не понадобятся прокуренные, их только на помойку.
Интересно знать, а где же Катька? Зачем нас разделили, как двоечниц в школе, чтобы не болтали во время урока? Надо срочно найти ее, брать ее под белы рученьки и смываться.
– У нас необходимая процедура, проверить вас на все инфекции и, разумеется, на СПИД! – улыбаясь, говорит белый халат и достает шприц.
А-а-а! Все, труба, началось. Уже отсасывают, завопил страх.
– Я недавно сдавала все анализы! – пытаюсь спастись я, не зная куда спрятаться от ее рентгеновского взгляда. – Можете позвонить моему врачу вам вышлют результаты.
– Спасибо, но у нас это обязательная процедура!
Ну все, пропала! Страх с сальными нечесаными волосами и мерзким оскалом атакует мой мозг. Иду до конца, не сдамся, пусть отсасывают, решаю я.
Здесь свои жесткие правила, и я должна им соответствовать, здесь нет меня, нет состоявшейся личности, нет успешной бизнес-леди. Здесь как в тюрьме – у меня есть только мой номер.
– Расслабьтесь! – белый халат бережно задирает мой рукав. Я отворачиваюсь.
После отсоса крови меня усадили в гинекологическое кресло и так долго ковырялись внутри, что я чуть не заснула. Последний раз мои женские внутренности так изучали только перед планированием ребенка.
После всех этих процедур я, совсем обессиленная, отдалась в руки сиплой блондинки, которая подрядилась проводить меня обратно в келью.
Перед сном попытка договориться со страхом удалась. Он говорит все громче и четче, предлагая смыться.
Ну давай пару дней осмотримся, а потом решим, вступает с ним в диалог исследовательская часть меня.
Ну, ну, вот так людей и зомбируют, а потом ты сама не заметишь, как все деньги сюда отнесешь, органы им продашь и сдашься во служение, и станешь нести людям их миссии, долдонит страх. Помнишь Вохмянина? Вот, ага! Что, казалось, ему надо было – и дом, и бизнес, и жена. Нырнул в какую-то секту, все продал, живет у них и распространяет агитирующие брошюрки. И ты туда же!
Все в жизни надо попробовать! И вообще, не сравнивай меня с Вохмяниным, злится другая моя часть.
Не принимая душ и не смывая косметики, я упала на кровать и заснула. Слишком много эмоций и слишком много впечатлений принес сегодняшний день. Мозгу нужен отдых.
Телефон звонит прямо в ухо, мне кажется, я смотрю сон под музыку. Точнее, под монотонную, напряженную трель. Открываю глаза, несмытая тушь противно режет глаза. За окном рассветает.
– Але! – еще во сне говорю я.
А что мне снилось? Или снится?
– У вас есть десять минут, чтобы принять душ и привести себя в порядок! Учитель ждет вас!
В трубке раздались короткие гудки.
Какой на хрен учитель! Я только что приехала, хочу спать, заплатила пятнадцать штук баксов за то, чтобы меня будили ни свет ни заря, селили в общежитской каморке и брали мазки. Да пошли вы в жопу, решила я и отрубилась...
* * *– Ну какого черта! Холодно же! – я натягиваю на себя подушку, но она слишком маленькая, чтобы меня согреть. Холодно, кто-то трясет меня за плечо. Я открываю глаза.
– Вы приняли кодекс, будьте добры следовать инструкции! – Все та же маленькая сиплая блондинка.
Хладнокровно изучает мое голое тело в трусах. Какая наглость! Где, спрашивается, культура?
– Вставайте! – приказывает она.
– Не буду! Я спать хочу! – отмахиваюсь я и переворачиваюсь на другой бок. Фу, тоталитарная секта какая-то. Надо выспаться и валить отсюда. И хрен с этими бумажками, и... Не успеваю я додумать мысль, как оказываюсь совершенно мокрой, по телу стекает вода, меня бьет озноб!
– Да что ты, сука, себе позволяешь! – вспрыгиваю с кровати я. – Что это за свинство!
Меня облили ледяной водой, вся постель мокрая.
– Вы подписали кодекс! – монотонно объясняет экзекуторша. – В случае отказа следовать инструкции, вам не возвращаются оплаченные средства и вы подвергаетесь суду организации.
– Что за бред! Да вы находитесь в тридцати километрах от Москвы, что мне помешает от вас уехать?
– Вы можете попробовать! – улыбается она своими маленькими ровненькими зубками.
Я смотрю на эти зубки, и что-то мне подсказывает, что дело дрянь.
– Учитель ждет. Вы приехали сюда учиться. Познавать новое. Нашему ордену уже больше двухсот лет и, поверьте, мы знаем, что лучше для вас. Учитель вам все расскажет. От нас еще никто не хотел сбежать, но поначалу все в шоке. Это нормально. Через шок мы познаем себя, это конечная форма человека. Там, где заканчивается характер индивида, начинается его духовное существо.
– Но я не хочу заканчиваться! Я хочу начаться, и ваши методы для меня неприемлемы!
– После общения с учителем вы поймете, что наши методы – это единственные, помогающие прийти к сути.
– Они похожи на тюремный режим! Вы варвары, человек не успел прийти в себя, а вы обливаете его холодный водой! – я врываюсь в ванну.
Блондинка как ни в чем не бывало проследовала за мной, на ней, так же как и вчера на администраторе, фиолетовый сарафан, а в волосы вплетены лилии. Я демонстративно хлопаю дверью перед ее носом. На тебе, надзиратель лесбийский. Нечего меня рассматривать! Все здесь только и делают, что изучают меня. А это я, между прочим, приехала сюда учиться!
– Вы взрослый, состоявшийся, ответственный человек, вы прочитали соглашение и поставили под ним подпись. А теперь отказываетесь от вашего же обещания.
Я слушаю ее через дверь, злостно вытираюсь и понимаю, что она права.
Раз решила играть, доигрывай до конца, поздно отступать. Ставки сделаны, ставок больше нет. В жизни все надо попробовать, попробуем и это!
Я одеваюсь, и мы снова идем по бесконечному коридору, как по лабиринту, здания объединены стеклянными переходами, на полу лежат ковровые дорожки и из-за них мы движемся неслышно, как привидения.
