Шерил Вудс - Благие намерения
Джонни поспешил за ней, простонав:
— Иду-иду.
Напиться оказалось гораздо легче, чем вызвать ревность Дуга. Хватило одного часа и трех стаканчиков.
— Домой, домой! — твердо сказал Джонни после того, как она опрокинула остатки содержимого третьего стаканчика и запустила его по стойке в сторону бармена, требуя, чтобы он налил еще. Джонни перехватил ее стакан и покачал головой. Бармен ухмыльнулся и отошел к другому любителю выпить.
— Не могу я вернуться домой так рано, — запротестовала Трейси. — Дуг сразу поймет, что мы не ходили в кино.
— Когда ты придешь домой, не имеет никакого значения. Он усечет, чем ты занималась, как только ты дыхнешь на него. От тебя пахнет отнюдь не жареной кукурузой, а пивной.
— Он не подберется ко мне достаточно близко, чтобы унюхать мое дыхание, — раздраженно проворчала она, сначала качнувшись в сторону стойки, потом едва не опрокинувшись назад. Джонни обхватил ее за талию и наклонил обратно к стойке.
— А пить-то ты совсем не умеешь, Трейси Мари. Мне казалось, что любой может принять три стакашки кукурузного с водой.
— И никогда не умела, — уныло отозвалась она, соскальзывая с высокого табурета и пошатываясь. Джонни подхватил ее и с трудом удержал в прямом положении.
— Все, увожу тебя домой, — повторил он. Она покачала головой:
— Я иду всего лишь в дамскую комнату, потом мы выпьем еще.
— Ты пойдешь домой!
— Если ты отведешь меня домой, Джонни Рей, я не буду с тобой разговаривать. — Она свирепо уставилась на него, хотя ей и трудно было сфокусировать свой взгляд на его лице. — И я оставлю тебя на милость Морти, — пьяно пообещала она.
— Не так страшно, как реакция Дуга, когда он увидит, до какого состояния я позволил тебе надраться.
— Оставь мне заботы о Дуге. Когда я доберусь до дома, я скажу ему пару ласковых.
— Когда ты доберешься до дома, тебе следует, я думаю, отправиться сразу в постель. Даже не подходи к Дугу. Не подходи к Дональду. Поднимись прямо в свою бедную светелку и упади прямо в свою маленькую постельку, — он покачал головой. — Постарайся не упасть на первой же ступеньке.
Она ответила ему похотливой улыбкой.
— А ты уложи меня в постельку, — с надеждой предложила она. — Это может сработать.
— Даже и не думай. Я не самоубийца. Тебя я доведу только до входной двери. До койки доберешься сама.
— А, ладно. — Она надулась и покорно кивнула головой.
Входя в дверь своего дома, она размышляла о том, что происходило на протяжении последних недель, о той хитроумной игре, которую вел Дуг, пудря ей мозги. Хватит, решила она. Прислонившись к стене, она сделала глубокий вдох и постаралась не качаться. Ей это удалось лишь отчасти. Восстановив равновесие, она громко протопала вверх по лестнице, ввалилась в комнату для рукоделия и со всей силой врезала ногой по постели, разбудив Дуга от глубокого сна.
Будь он проклят! Заснуть, пока она была на свидании с другим мужчиной! Это была последняя и самая оскорбительная капля. Убедившись, что он открыл глаза, она набросилась на него.
— Ты спишь, мерзавец? — Она наклонилась и уставилась в его глаза. Они казались испуганными, настороженными. Она свирепо вытаращилась на него. — Тебе придется выслушать все до последнего слова.
— Ты случайно не прячешь метлу за спиной? — опасливо спросил он, протирая глаза.
— Нет. Но, пожалуй, она мне не помешает. Хорошенький тумак по башке должен разбудить тебя окончательно.
— Да я уже проснулся, — сухо отпарировал он. — Ты своего добилась.
— В данную секунду, может, и так, но в целом ты похож на гончую, утратившую нюх.
— Лестное сравнение. Чего ты добиваешься? Она еще раз глубоко вздохнула, свирепо глядя на него, и потребовала:
— Я хочу знать, почему ты даже не пытаешься затащить меня в постель и заняться со мной любовью?
В его горле как-то странно и подозрительно булькнуло, словно он задыхался. Она пригляделась к нему. У него вроде подрагивали плечи, и сам он, казалось, едва сдерживался, чтобы не расхохотаться.
— Я думал, ты меня совсем не хочешь, — ответил он с невинными видом. Слишком невинным. Знала она этот тон и с внезапным презрением поняла, что он только что выиграл затеянную им игру. Все это время он ждал, когда она придет к нему и признается, что готова попробовать все сначала. Он поставил на карту все их будущее, полагаясь на свое умение заманить ее снова в свои объятия, используя тайную тактику, которой могло бы позавидовать ЦРУ. И — будь он проклят! — она сработала.
Трейси подумала было послать его к черту, но тут же решила, что это было бы равносильно тому, как если бы она отрезала себе нос ему назло. Она жаждала его ласк больше, чем возможности поквитаться с ним. Вздохнув, Трейси посмотрела ему прямо в глаза.
— Я хочу, — призналась она смягчившимся тоном.
Дуг широко улыбнулся ей, и в его глазах вспыхнуло желание.
— Так чего ты стоишь там и разглагольствуешь, пока я тут лежу в одиночестве? — спокойно спросил он.
— Если ты хочешь меня, Дуг Магир, тебе придется прийти ко мне и взять меня, — упрямо возразила она, чуть покачиваясь из стороны в сторону.
— Предпочитаю подождать, когда ты сама упадешь, — поддразнил он.
— Дуг… — угрожающе начала она.
— О'кей, — в своей обычной медлительной манере произнес он и снова улыбнулся ей, отчего ее кровь бурно заструилась по венам, отрезвляя ее эффективнее, чем холодный душ. — Если ты настаиваешь.
Он поднялся на ноги с возбуждающей грацией, позволив простыне соскользнуть со своего нагого тела. У Трейси прервалось дыхание при виде его бронзового от загара тела, омытого сейчас мягким лунным светом. Она и раньше жадно рассматривала рельефные мышцы его рук и его широкие обнаженные плечи, когда он занимался всякими работами по дому, но сейчас его голое тело казалось ей гораздо неотразимее.
Ее взгляд опустился на его втянутый живот, задержался, пока у нее опять не прервалось дыхание при виде свидетельства его сильнейшего возбуждения, поспешно скользнул вниз на его сильные ноги.
— На тебе слишком много одежды, — мягко произнес он. Его пальцы нежно коснулись ее шеи над воротничком блузки, потом соскользнули вниз к верхней пуговке.
Она вдруг осознала, что сдерживает дыхание, а ее кожа горит в ожидании. Глаза Дуга полыхнули таким ярким пламенем, что она почувствовала, как жар охватывает ее груди по мере того, как он расстегивает первую пуговку, потом еще одну и еще. Все происходило в утонченно мучительном, замедленном темпе, словно им принадлежало все время на свете, как если бы они не ждали слишком долго этого момента.
— Твоя кожа как шелк, — сипло прошептал он. — Именно такой я ее и помню. И все же она обжигает как огонь. — Его губы коснулись пульсирующей жилки в изгибе ее шеи. — Такая горячая, такая удивительно гладкая и горячая…
