Сандра Мертон - Как все началось...

Внезапно Ларе стало жарко. Она уставилась в окно и постаралась не думать ни о чем. Слейд свернул с шоссе на проселочную дорогу.

Теперь они были в Майне — так указывал знак, который они недавно проехали. Дорога сужалась, вела куда-то вверх. Наконец, Слейд неожиданно затормозил у какого-то ветхого деревянного сооружения. Он выключил двигатель, вылез из машины и подошел к дверце, где сидела Лара со скрещенными руками и взглядом, устремленным вперед.

— Ты выходишь? — спросил он резко. Она посмотрела через него на покосившееся здание, затем на дорогу.

— Я, пожалуй, буду спать в машине.

— Тебе придется, — сказал он сухо и открыл дверцу. — Здесь это единственный магазин. Если желаешь перекусить, пока я кое-что куплю, — пожалуйста. Хочешь сидеть здесь и дуться — тоже пожалуйста.

Лара выразительно посмотрела на Слейда. Он ответил тем же.

— Делай, как считаешь нужным.

Его не было довольно долго. Лара упрямо сидела в машине, слушая, как урчит живот, и попрощавшись с идеей отеля раз и навсегда. Куда он ее везет? Она решила ни о чем не спрашивать, даже когда он появился с огромной коробкой в руках.

Слейд уложил коробку в багажник, затем обошел машину и сунул маленький пакет ей в руки. Лара посмотрела на протянутый сверток так, будто там было что-то живое.

— Что это такое? — спросила она с презрением.

— Сэндвич, — покосился он, выворачивая на дорогу. — Это была не моя идея. Эрни — владелец заведения — заметил, что ты сидишь в машине, как мученица…

— Я не мученица, просто мне ничего от тебя не нужно.

— Ну, так это не от меня. Но если ты не хочешь сэндвич, можешь вернуть. С тех пор, как я начал сюда приезжать, я ни разу не пропускал ростбифа Эрни.

Лара посмотрела на Слейда. «Начал приезжать куда?» — хотелось спросить ей, но вместо она этого развернула маленький пакет, поднесла хрустящий бутерброд к губам и откусила. Вкус майонеза заполнил рот, и желудок почти застонал от благодарности.

— Сойдет? — спросил он, когда она доела.

— Нормально. — Лара посмотрела на крошки, которые остались от сэндвича, облизала пальцы и пожала плечами. Почему бы не признать это? Не он сделал этот сэндвич, даже не он ей купил его.

— Очень хорошо.

Он кивнул и сконцентрировался на сужающейся дороге. Это было лучше, чем думать о том, как его жена облизывала пальцы.

Слейд неожиданно задрожал. Он надавил на газ, и машина рванулась вперед.

Деревья становились все выше, лес все чаще. Лара оставила всякую надежду узнать, куда они направляются. Единственное, в чем она была уверена, так это в том, что здесь не было ни одного приличного отеля. Солнце село, звезды мерцали, как драгоценные камни, упавшие на верхушки деревьев, а они все ехали.

Наконец, когда она уже подумала, что где-то поблизости край света, Слейд свернул на узенький грязный проселок. Фары выхватили из темноты домик из стекла и дерева. Слейд погасил фары, заглушил двигатель, и тишина накрыла машину.

— Вот и он, — сказал Слейд.

«Кто он?» — подумала Лара. Здесь были только дом, ночь, лес… и мужчина рядом с ней. Этот чужой человек — ее муж.

Неожиданно стало трудно дышать.

— Где… — она сглотнула комок, затем прокашлялась, — где мы?

— Озеро Арроупойнт. — Он кивнул головой в сторону домика. — Я построил его пару лет назад.

Слейд тоже прокашлялся. Голос у него звучал напряженно. Он вылез из машины, подошел к дверце, за которой сидела Лара, открыл и протянул руку. Лара проигнорировала его ладонь, вышла из машины и побрела за ним. Демонстративность жеста разозлила его. С ним обращались как с чем-то очень сильно раздражающим.

— Земля неровная, — сказал он, стараясь изобразить нейтральный тон, — а нижняя ступенька не очень хорошо закреплена. Я собирался починить, но…

— Меня все это не интересует.

Ее отрывисто-грубые слова казались почти жестокими. Слейд сжал кулаки, глядя, как она забирается по ступенькам на крыльцо. Она вся была жесткость и непримиримость, и неожиданно он подумал о предстоящих им трех днях и о том, как это будет. Они вдвоем в глухом местечке вместе с их взаимной ненавистью.

Зачем он привез ее сюда? «Черт побери, — подумал он, разгружая багажник, — чистый идиотизм». В такое место везут женщину, с которой хотят остаться наедине.

Не только ночью, но и днем. Остаться на неделю, может быть, на всю жизнь…

— Ты собираешься открывать дверь или я должна стоять тут всю ночь?

Лара смотрела на Слейда с крыльца. Взошла луна, и его лицо стало виднее — злое, презрительное. Лара подумала, что выглядела бы точно так же, если бы с ней говорили таким хамским тоном.

Но она ничего не могла с собой поделать.

Зачем он привез ее сюда? Как осмелился?! В этот дом, отрезанный от всего мира? Где водопровод? Телефон? Электричество? Неужели она обречена следующие несколько дней страдать в компании Слейда?

Она повернулась к нему спиной, высоко подняв голову, и сунула руки в карманы джинсов.

Он хочет поговорить? Ладно. Отлично. Они могли поговорить в Бостоне. В Нью-Йорке. Хоть посреди улицы, где угодно, в любом месте… но не здесь. Не в этом мирном захолустье, где не на что посмотреть, кроме Слейда, не о чем думать, кроме, как это было бы, если бы Слейд любил ее. Если бы он привез ее сюда, потому что хотел бы провести остаток дней и ночей в ее объятиях.

Лара отшатнулась от двери.

— Отвези меня обратно в город.

— Не будь смешной.

— Ты слышишь меня, Слейд? — Она скрестила руки на груди и следила за тем, как он поднимался по лестнице. — Я не хочу прозябать в этом… в этом Богом забытом месте.

— Уже поздно, — оборвал он резко, открывая дверь и входя в темный дом. — Ты устала и раздражена, как и я. Утром все будет видеться в другом свете.

— Все будет видеться точно так же, как и сейчас. Послушай меня! Я не хочу оставаться здесь. Разве не ясно, или мне еще раз повторить?

Вместо ответа он поставил сумки за дверь и поискал выключатель. Зажегся свет, осветив комнату, которой она могла бы восхититься, не будь так рассержена. Облицованные деревом стены, пол паркетный. Длинная софа перед массивным каменным камином.

— Я тебя слышал. — Слейд слегка толкнул ее вперед и закрыл дверь. — И мое сердце разбито, потому что тебя не интересует мое жилище.

Лара резко повернулась к нему, на бледном лице выделялись багровые пятна.

— А ты чего ожидал? Что я увижу это… это убежище и решу, что ты не такой уж плохой парень? — Она вздернула подбородок, голубые глаза сверкали гневом. — Ты мне не нравишься! Я не нравлюсь тебе. И все разговоры на свете — о Майкле, о наших различиях — ничего не изменят.

Слейд смотрел, как она обошла его и направилась к двери. Он чувствовал, как что-то поднимается в нем, ярость, которая не имела отношения к тому, что она говорила, и даже к тому, что она делала. Это имело отношение к тому, что гнездилось в его подсознании все эти дни, и пришла пора разобраться с этим.