Сандра Браун - Женские фантазии
— Попытаюсь.
Теду действительно было плохо. Проглотив аспирин, он без сил опустился на подушки. Элизабет заметила, что подушка у него была жесткой и сплющенной, а наволочка влажной от пота.
— Хотите, я поменяю вам постельное белье?
Тед посмотрел на свои ноги и выше, затем перевел взгляд на нее:
— Нет.
Элизабет не стала спорить. На самом деле она даже испытала облегчение. Не потому, что ей не хотелось ничего для него делать, просто при мысли о том, что придется переворачивать голого Теда, ей стало не по себе.
— Ну тогда давайте поменяем подушку. Вы не против?
Он позволил ей вытащить из-под головы подушку, приподняв голову настолько, чтобы она смогла убрать старую и положить ему под голову ту, что лежала справа от него на кровати.
— Где вы храните одеяла?
— Бельевая кладовка на лестничной площадке, но мне жарко.
— Если вы не накроетесь, то замерзнете.
Элизабет нашла бельевую кладовку. Простыни, пододеяльники и наволочки, аккуратно сложенные, лежали на полках. На нижней Элизабет увидела стопку пледов и одеял. Она достала новое одеяло и, взяв его с собой, принесла назад в спальню. Встряхнув его и заставив распрямиться в воздухе, она накрыла Теда поверх простыни. Подбивать его, как положено, она не стала.
— Отдыхайте, а я пока приготовлю суп. Надеюсь, баночка тушенки у вас в доме найдется?
Тед кивнул и тут же замахал рукой, протестуя:
— Спасибо, вы и так достаточно потрудились. Мне просто надо поспать. Завтра утром я встану как новенький и смогу выйти на работу.
— Если вы завтра пойдете на работу, то послезавтра вас отправят в больницу.
Элизабет шутливо погрозила ему пальцем:
— Лежите и не смейте вставать! Я скоро вернусь.
Элизабет нашла в холодильнике банку с мясом цыпленка и немного вермишели в буфете. Пока варился суп, она сполоснула грязные тарелки и убрала их в посудомоечную машину. Всю оставшуюся на столе еду она разложила по местам: что-то в холодильник, что-то в буфет. Она успела также вытереть стол и подмести. Элизабет поставила на поднос тарелку с супом, стакан апельсинового сока, положила ложку, хлеб и бумажную салфетку.
На пороге спальни Теда она неожиданно остановилась, пораженная странным совпадением. Как случилось, что ее фантазии проложили дорожку к реальности? Что это, интуиция или что-то еще? Конечно, здесь не было ни юной французской девственницы, ни американского военного летчика, но необъяснимое сходство вымысла и настоящего заставило ее вздрогнуть.
Она подошла к его постели, поставила поднос на тумбочку и включила ночник; свет был едва ли ярче, чем свеча. Этот мягкий, теплый свет упал на лицо Теда. Он дремал, ресницы отбрасывали тени на скулы, грудь мерно вздымалась и опускалась. Аспирин делал свое дело.
Она тихо позвала его по имени. Глаза его открылись. Он смотрел на нее пронизывающим взглядом. Что-то в ней сжалось, и тепло быстрыми толчками заструилось по телу, словно раскручивающаяся пружина.
— Не хотите немного поесть?
— Пожалуй.
Она подала ему стакан холодного апельсинового сока. Тед выпил его одним глотком.
— Вам надо больше пить, — мягко пожурила его Элизабет, подавая салфетку.
Он, словно не зная, что с ней делать, смял ее в кулаке.
— Мне не хотелось вставать.
— Мэтт и Мэган сейчас с Пенни и щенками.
— Спасибо. Я знал, что щенки не будут голодать, но о Пенни я беспокоился. Эта напасть у меня со вчерашнего утра. Я уже сутки как не выходил из дома.
Ну что ж, значит, в понедельник вечером свидание скорее всего состоялось. Элизабет хотела было спросить, как его подружке понравился подарок, но поняла, что не желает этого знать.
— Вы сможете есть сами?
— Если вы подержите поднос, то, наверное, смогу.
Элизабет с опаской присела на край постели с подносом на коленях. Тед наклонился над ним, опираясь на локоть. Неловко орудуя ложкой, он ел суп.
— Вкусно. Спасибо, Элизабет.
— Пожалуйста.
Он съел большую часть, затем положил ложку.
— Это все, на что я пока способен.
— Хорошо.
Элизабет убрала поднос с коленей на тумбочку. Еще до того, как она успела опустить руки, Тед положил руку ей на талию.
Элизабет резко развернулась.
— Вы такая прохладная, — пробормотал он.
Элизабет смотрела на него во все глаза, не находя слов от смятения и испуга. Между тем Тед приник головой к ее коленям.
Элизабет замерла, отдавшись на волю тех чувств, что рождались в ней по воле природы, сотворившей ее женщиной, подарившей ей способность быть нежной и ласковой. Эти извечные чувства были слишком сильны, чтобы трусливая осмотрительность, продукт воспитания и предубеждений, могла с ними справиться. Мощный поток захлестнул ее и понес куда-то в пропасть… Все предрассудки были забыты. Повинуясь порыву, она приложила руку к его пылающей щеке. Он вздохнул и накрыл ее руку своей. Другой рукой Элизабет погладила его лоб, убирая влажную прядь с виска.
Прошло несколько божественных мгновений. Затем Тед поднял голову и посмотрел на нее.
— Мне это приснилось или я действительно целовал вас?
— Когда?
— Несколько минут назад, когда вы в первый раз поднялись сюда.
Он погладил ее по щеке и, поигрывая завитками, выбившимися из пучка, спросил еще раз:
— Так правда или сон?
Не смея дышать, Элизабет молча покачала головой, затем все же ответила:
— Вы, должно быть, видели сон.
— И я не трогал вашу грудь?
— Вам приснилось, — чуть дыша, сказала она.
— Нет, я хорошо помню: я ласкал ее, гладил вот так…
Взгляд его проследил предполагаемый маршрут: от броши в виде камеи, украшавшей ворот блузки, вниз, к ряду маленьких пуговиц, утопавших в кружевном жабо.
— И вы меня ласкали, — добавил он.
Вспомнив о том, где была его рука, Элизабет, вспыхнув, отвела взгляд.
— Мне пора идти. Дети будут волноваться.
Тед откинул голову на подушку. Он устал. Ему требовались силы, чтобы побороть болезнь. Элизабет взяла с тумбочки поднос и быстро, почти бегом, вышла из комнаты. Руки ее тряслись, те самые руки, что хотели прижать его голову к груди и оставить там надолго.
Она быстро вымыла посуду, наполнила кувшин ледяной водой и поставила его на поднос вместе с чистым стаканом. Элизабет старалась не смотреть на Теда, когда, вернувшись в спальню, ставила поднос на тумбочку.
— Не забудьте об аспирине и пейте больше воды. Я не стану вас беспокоить, если только вы сами меня не позовете. И пожалуйста, если я вам понадоблюсь — звоните. Ну а теперь, — взволнованно сказала она, — я пойду. До свидания!
