Елена Рахманова - Рожденная заново
Александра снова кивнула и медленно, подбирая слова, стала говорить ему о том, что произошло. При этом она ни разу не посмотрела на Романа, устремив взгляд куда-то вдаль, поверх его головы.
Кажущаяся заторможенность исчезла, когда она словно очнулась и посмотрела в упор на мужчину перед собой:
– Он не думал ни секунды! Он помнил… Помнил!., что этот мерзавец угрожал мне, и отомстил ему! Я впервые столкнулась с таким проявлением благородства и самоотверженности!
– Да успокойтесь вы! – прикрикнул на нее Роман, невольно сильнее сжав ее пальцы. – Собака так и должна была поступить! Ее долг – защищать хозяина по первому его слову!
Она вырвала у него руки и яростно зашептала:
– При чем тут слова! Он все решил сам, прежде чем я что-то успела сообразить! – Александра взглядом отыскала собаку и со слезами в голосе позвала: – Иди сюда, мой хороший, мой любимый…
Тургаю только того и нужно было. Вклинившись между хозяйкой и Романом, он с блаженным видом стал принимать благодарные ласки хозяйки. Роман же поднялся и с досадой произнес:
– Господи, что за жизнь такую вы вели? Можно подумать, вас никогда не любили.
Александра в недоумении подняла на него глаза:
– Почему не любили? Любили… и любят… папа, мама, тетя… и… – Она почему-то не решилась упомянуть о Венчике. – Есть и еще люди, которым не наплевать на меня…
– Папа, мама, тетя – это как данность, это само собой разумеется. А другого человека, не кровного родственника, который ничего бы для вас не пожалел, у вас разве нет? – Он и сам еще не до конца понимал, как важен для него ее ответ. Знал только, что ему необходимо это выяснить.
– Наверное, есть, – ответила Александра, пожимая плечами. – Я просто об этом как-то не задумывалась.
Существуют ответы, которые в своей неопределенности содержат больше информации, чем те, в которых все разложено по полочкам. Роман не заметил, что облегченно перевел дыхание, и сразу стал деятельным.
– Впрочем, что это мы тут лясы точим, когда у нас вся рука в крови! – строгим тоном произнес он. – У вас есть каким-нибудь медикаменты?
– Е-есть, – с запинкой ответила Александра, удивленная переменой в поведении своего собеседника, и указала на небольшую картонную коробку, стоящую на подоконнике. – Все там, внутри.
Внутри коробки были перекись водорода, бактерицидный пластырь, бинт и тому подобное.
Роман достал все необходимое, а затем для Александры наступило прямо-таки время блаженства. Она и не подозревала, какое наслаждение могут приносить прикосновения этого мужчины. Где уж тут думать о вечном и сути всего сущего, когда до его склоненной головы сантиметров пять, не более. При желании она могла бы коснуться его волос губами. И ведь желание было – безрассудное, жгучее, – но она совладала с ним и только любовалась его густыми, чуть более светлыми, чем борода, прядями. И еще – он явно был моложе, чем ей показалось в их первые встречи. Всего лет на шесть-семь старше ее…
Когда локоть был весьма искусно перебинтован, Александра, откровенно играя в робость и застенчивость, чего не позволяла себе вот уже добрых лет двадцать, сказала, что нога ее тоже пострадала, но она вполне может управиться и сама. Вот только поврежденная рука, наверное, будет мешать.
Произошло то, что и требовалось ожидать! Естественно, он не мог допустить, чтобы она напрягалась в такой тяжелый для нее день. Как удачно получилось, что он опять проезжал мимо.
– Действительно, удачно, – прошептала Александра и, подобрав подол, вытянула на скамье ногу. – Я вам так признательна… – продолжать дальше не было сил.
Она испытывала чувственные ощущения на грани запредельного. Даже если бы Роман, вооружившись иглой, предложил ей «заштопать» рану, она согласилась бы, не думая и секунды. Ни с одним из своих мужчин – правда, их было немного – даже в момент сексуальной близости она не познала такого блаженства. А что было бы, окажись они в одной постели?..
Александра зажмурилась и судорожно перевела дыхание, пытаясь совладать с разыгравшимся воображением.
Роман тут же вскинул на нее глаза.
– Простите, я сделал вам больно? – встревоженно спросил он и тут же понял, что все совсем наоборот.
Судьба сыграла с ними обоими злую шутку, загнав в ловушку, которую каждый из них хотел бы избежать любой ценой. Еще сегодня утром…
Глава 11
Гарский трехъярусный акведук гигантским кружевом повис над медленно текущими водами реки, поражая воображение размерами, пропорциональностью частей, красотой уменьшающихся снизу вверх арок. Нагретые солнцем древние камни словно испускали золотистое сияние. Этот мост стал как бы впечатляющей преамбулой того, что Тине предстояло увидеть в Ниме.
Там девушку ждал прежде всего огромный амфитеатр, где много веков назад вступали в смертельную схватку гладиаторы, первых христиан бросали на растерзание диким зверям, а теперь по воскресеньям устраивали корриды, правда не оканчивающиеся, как в Испании, смертью быков. Сейчас залитая солнцем овальная арена была пуста, если не считать, конечно, толп говорящих на разных языках туристов. Но при желании на всех этих ступенчатых ярусах с сиденьями для зрителей и в запутанных подтрибунных пространствах можно было легко затеряться.
Затем по бульвару Виктора Гюго они доехали до следующей достопримечательности, известной как Мезон каре – Квадратный дом, – прекрасно сохранившегося храма с фронтоном, «обсаженного» по периметру стройными коринфскими колоннами. Дальше их путь лежал к развалинам храма Дианы. Здесь было гораздо прохладнее. Ветви деревьев нависали над полуразрушенными стенами с темными провалами прямоугольных ниш. Зато возвышающиеся неподалеку на холме остатки башни Мань были на самом солнцепеке, и подниматься к ним приходилось по открытому пространству…
Сто пятьдесят лет до нашей эры, двадцатый год нашей эры… Римский полководец Агриппа, императоры Гай Юлий Цезарь, Август, династия Флавиев, Нерон, за здорово живешь спаливший Вечный город… Одного этого хватило, чтобы голова у Тины пошла кругом.
Она слушала пояснения Жан-Пьера – или он был прирожденный гид, или специально подготовился, – пыталась все запомнить, проникнуться своей сопричастностью тому, что происходило здесь тысячелетия назад… и понимала всю тщету своих потуг. Ей явно не хватало того количества сведений, которое в определенный момент переходит в качество восприятия. Слишком во многом она была, что называется, на новенького.
Смирившись, Тина стала просто слушать и мысленно представлять гладиаторов на арене, матрон в храмах и на трибунах, рабов, строящих акведук, такими, какими знала их по голливудским блокбастерам…
