Капо - Пайпер Стоун
Вот почему я мысленно составляла список причин, по которым мне следует держаться подальше от могущественного и безжалостного Капо. Создавала новые правила, которым я найду в себе силы следовать. Это был титул, который я услышала давным-давно, он использовался для обозначения второго по влиятельности человека в мафиозной семье. Он зарабатывал больше денег, чем мой отец, имел больше влияния в мире политики, и его семье принадлежала половина Нового Орлеана и многим за его пределами.
Франсуа рос как член королевской семьи, именно потому, что они также обеспечивали финансирование различных некоммерческих организаций и других благотворительных фондов на протяжении многих лет. Они никогда не брали кредитов, но в их честь были названы больничные корпуса и художественные галереи.
Они считались неприкасаемыми, безжалостными в своей деловой практике, и ФБР и Управление по борьбе с наркотиками лишь однажды прорвались сквозь их толстую броню, сумев посадить патриарха семьи Тибодо в тюрьму на несколько лет. Черт возьми, оба брата не раз попадали на страницы журнала «People» как самые привлекательные холостяки в мире.
Их восхождение к славе и богатству было заслуживающим внимания.
Но это не означало, что они не были хищниками, особенно мужчина, которого я соблазнила и из-за которого я продолжала трепетать. Нет, нужно было составить список, который ежедневно напоминал бы мне, что я буду полной дурой, если осмелюсь снова переступить эту черту.
Правило номер один: ни при каких обстоятельствах не встречаться взглядом с этим мужчиной. Когда мой ворчливый внутренний голос стал донимать меня вопросами о причинах, я громко рассмеялась. Посреди пустой комнаты. Потому что, как только я это делала, мои мысли обращались к сексуальности его рук, покрытых татуировками, и трехдневной щетине, покрывающей его сильную челюсть. И к тому факту, что я сама поцеловала его.
И трахнула его.
Это, в свою очередь, заставило меня вести себя как двенадцатилетнего подростка, и извергаемое мной дерьмо было совершенно непохоже на мою взрослую версию. Я на горьком опыте убедилась, что вовремя прикусывать язык обычно в моих интересах.
Правило номер два должно быть достаточно простым. Держаться от него на расстоянии не менее десяти футов. Чтобы ответить на вопрос «Почему?» не требовало больших усилий. Электричество, которое мы разделяли, могло обеспечить энергией каждый дом и предприятие в Новом Орлеане, а то и больше. Я, честно говоря, была удивлена, что мы не загорелись всего несколько часов назад. Тот факт, что мой отец не замечал невыносимой жары, означал, что либо он устал, либо я оказалась очень хорошей актрисой, в чем я сильно сомневалась.
Я не была уверена, что у меня есть шанс соблюсти последнее правило. Сбежать. Как можно скорее. Почему-то я знала, что этот мужчина будет охотиться за мной.
Вздохнув, я потерла глаза, водя пальцем по потрясающей фотографии на экране. Я хотела использовать ее в качестве заставки. Подумала, не выдаст ли это мое растущее влечение. Наступили сумерки, а это означало, что скоро прибудет человек, превосходящий ростом всех остальных, чтобы исполнять свой долг.
Защищать меня.
Почему я чувствовала себя всего лишь пленницей в доме моего отца?
— Что ты делаешь? — голос моего отца прозвучал резче обычного, заставив меня подпрыгнуть.
— Вот дерьмо!
— Следи за своим языком, — сказал он ещё более сурово.
— Ты напугал меня до смерти.
Я мгновенно закрыла крышку ноутбука, пытаясь собраться с мыслями. Я потратила пару часов, пытаясь узнать о Франсуа как можно больше, и мне показалось, что я уже одержима этим человеком. Ладно, может, так оно и есть, но поскольку видение его лица, ощущение его горячего дыхания, щекочущего мою кожу, отказывались уходить, у меня было около дюжины причин.
Все веские.
И все нелепые.
— Тебе что-нибудь нужно? — продолжил он, закатывая рукава рубашки. Отец переоделся в более деловой костюм, что означало, что он, скорее всего, собирался куда-то пойти. Я подумала, не назначено ли ему горячее свидание. Нет, он бы так не поступил. Он по-прежнему был вне себя от беспокойства и злился на то, что человек, который чуть не напал на меня, не был пойман.
— Просто пытаюсь выяснить личность убийцы. — Это не было полной ложью. Последние несколько месяцев я просматривала газетные сообщения в Лос-Анджелесе, пытаясь найти что-нибудь, что могло бы напомнить об убийстве. Но я ничего не нашла. Возможно, полиция скрывала его местонахождение. Однако большая часть времени была потрачена на изучение Франсуа, из-за чего моя киска уже пульсировала, а соски ныли.
Я вступала на опасную территорию, так как безжалостный мужчина должен был появиться здесь в любой момент.
— Тебе не нужно этого делать. Я уверен, что детективы способны с этим справиться.
— На самом деле ты в это не веришь.
Отец усмехнулся.
— Ты всегда видела меня насквозь. Несколько моих друзей разбираются в ситуации. Просто чтобы убедиться, что всё под контролем.
— Давай переведу, папа. Ты имеешь в виду друзей дяди Франсуа. — Я употребила это выражение легкомысленно, пытаясь справиться со своим прежним гневом. Если бы я этого не сделала, у моего отца возникли бы подозрения.
Он приподнял бровь и подошёл ближе.
— Что ты хочешь о нём узнать? Только не говори, что тебе не любопытно. Я вижу это по выражению твоего лица и по тому, как ты допрашивала его ранее. С таким же успехом ты могла бы задать все вопросы, прежде чем он начнёт разыгрывать из себя героя.
Герой. По выражению его глаз я поняла, что он всегда хотел быть моим героем. Разве не каждый отец хотел этого? Ему же никогда не давали такого шанса. Ну, не совсем. Может быть, я тоже не дала Франсуа шанса, вместо этого использовав своё увлечение как оружие.
— Почему мама так сильно его ненавидит?
— Потому что она считала, что это он втянул меня в «серую зону» в бизнесе и в личной жизни.
— Она думала, что у тебя роман? — на самом деле меня это нисколько бы не удивило.
— Одна из причин, но его не было. Это не то, чем занимаются Бакстеры. Её главная претензия была к тому, как изменилась моя бизнес-тактика.
— Я так и думала. Но ты сам к этому пришёл, да?
Мой отец всегда пытался скрыть, кем и чем он был, но в этот момент он выглядел усталым. Как будто мир слишком
