Больше, чем мы можем сказать - Бриджид Кеммерер
«Мам, какой-то тип послал мне снимок моего аватара, который полностью связан.
Эмма, я же говорила тебе держаться подальше от компьютера. Когда ты уже
научишься слушать?»
Я сглатываю. Нет уж, спасибо.
Я переключаюсь на сообщения. Мой отец все еще не ответил.
Я не могу поговорить об этом с Кейт. Она не поймет.
Затем я вспоминаю сообщение Итана этим утром. Он может быть онлайн. Я
надеваю наушники и регистрируюсь в игре.
Нет, его тут нет. Но я переключаюсь на Гильдию Воинов, чтобы проверить, играет
ли он там.
Бинго! Я посылаю ему групповой запрос.
– Привет, – говорит он удивленно. – Все в порядке?
– Привет, – говорю я. – Ага, просто... семейная драма.
Он фыркает.
– Об этом мне известно все. – Пауза. – Ты, кажется, подавлена.
Я и правда подавлена. Мне нужно это преодолеть. Это просто дурацкий фотошоп. Я
и раньше получала подобные снимки.
– Все в порядке. Я в норме.
– Хочешь поговорить об этом?
– Боже, нет. Мне просто нужно поиграть.
Итан смеется.
– Вот это моя девчонка.
Я едва его знаю, но слыша его голос, чувствую себя менее одинокой. В игре, надев
гарнитуру, я никогда не бываю одинока.
Я делаю глубокий вдох и начинаю играть.
Глава 14
Рев
До того дня, как я семилетним впервые попал в дом Джеффа и Кристин, никто
никогда раньше не заботился обо мне, кроме моего отца. Люди спрашивали меня, почему я
не заявил о нем раньше, и мне этот вопрос казался таким странным. Как можно заявить на
кого-то за что-то, что ты всю свою жизнь считал правильным?
Мой отец не был глуп. Теперь я это знаю. Я не имел никакого понятия о школе до
тех пор, пока не стал жить у Джеффа и Кристин – до этого момента мой отец обучал меня
на дому. Иногда я гадаю, стал бы учитель сообщать что-то полиции, но сомневаюсь в этом.
У моего отца была та странная харизма, которая заставляла людей полюбить его. Он был
почитаем и уважаем как служитель Господа. Я не осознавал этого в то время, но его
церковь была воплощением того, что люди называют организованной религией. Мы
следовали Библии, мы верили в Бога, но на самом деле принадлежали церкви моего отца
– и к тому времени это все, что я знал. Все, чем я жил, было по его интерпретации. Любой, кто этого не придерживался, был грешником – или того хуже.
Я помню, как сидел на церковной скамье впереди церкви, в то время, как он
проповедовал о том, как быть отцом и о том, что дисциплина является истинным
проявлением любви. Пожилая женщина склонилась к моему уху и прошептала: «Ты так
благословенен».
Я ей поверил. Независимо от того, что мой отец делал со мной, он утверждал, что
это приближает нас к Богу. И моим долгом было приветствовать это.
Когда мой отец поднес мою кожу к газовой горелке на плите и сломал мне руку, я с
криком выбежал из дома. Меня увидел сосед и спросил, в чем дело – и моему отцу почти
что удалось выкрутиться из ситуации. Я стоял там с вывернутой рукой и рвотой на
рубашке, а мой отец говорил о том, как простуда настолько меня дезориентировала, что я
упал с лестницы. В какой-то момент сосед, должно быть, не поверил ему – а может быть, я
просто выглядел очень жалко. Мои воспоминания слишком туманны – должно быть, это
некое сочетание боли и голода, которое я чувствовал тогда, смешанных с ужасом в
ожидании того, что кто-то из них перейдет к более решительным действиям.
Дело вот в чем: в то время я стыдился побега. Я не хотел, чтобы меня забрали.
И все же это произошло. Меня отвезли в больницу, место, где я никогда не бывал
раньше. Я ничего не знал о докторах, медсестрах, прививках или рентгене. Я помню иглы
и людей, которые меня держали. В то время я готов был отдать все на свете, только бы
вернуться в «безопасность» к своему отцу. Я помню, как кричал об этом. Уверен, они меня
усмирили.
На следующий день социальный работник оставила меня с Джеффом и Кристин, которые не могли бы быть более милыми и приветливыми. Кристин почти всегда пахнет
пирогами или печеньем, и никто не может противостоять ее ласке.
Впрочем, я смог. Сперва. Я думал, что попал в ад. Мой отец учил меня, что
темнокожие люди – посланники дьявола.
Я ему верил.
Как только они повернулись ко мне спиной, я сбежал.
Я очутился в доме Деклана, потому что задняя дверь была открыта. Его мама
занималась в саду, повернувшись ко мне спиной. Я прокрался в дом, нашел спальню и
спрятался в шкафу позади огромного ящика с Лего.
Я был хорош в прятках.
Меня нашел Деклан. Я помню луч света, когда он открыл шкаф. Ощущение паники, сковавшее мне грудь. Удивление на его лице. Нам было по семь лет.
Деклан сказал: «Привет. Хочешь поиграть?»
Я никогда раньше не играл с другими детьми. У меня никогда не было игрушек.
«Я не знаю, как», – прошептал я.
«Это легко. Я
