Измена. Найти свое счастье (СИ) - Драгам Аля
Делать нечего. Засовываю папку в бардачок, скрутив в рулон. Она не помещается, и я психую. Примяв угол, умещаю в тесное пространство и, проверив наличие пачки сигарет в кармане, покидаю нагретый салон.
Осень набрасывается пронизывающим ветром и тяжёлыми каплями дождя. Они редкие, но крупные и какие-то серые, как и весь пейзаж.
Прикуриваю, чтобы отсрочить разговор. Затягиваюсь глубоко и выпускаю дым, глядя себе под ноги. Рисую носком ботинка неровный узор на опавших листьях, продумывая, с чего начать свои объяснения.
Наметив несколько вариантов, с сожалением делаю последнюю затяжку и тушу огонёк о край мусорки.
На одном дыхании поднимаюсь в отделение. Беру бахилы, надеваю их на мокрые подошвы. Они рвутся. Я психую.
Откидываю испорченные, берусь за другие.
— Не надо. Я уже вышла.
Лиза стоит сзади меня. Я не слышал её шагов, но чётко улавливаю печаль в голосе.
— Привет, — оборачиваюсь, комкая синий целлофан. — Заждалась?
— Да нет. Мне было, чем заняться.
— Марта? — догадываюсь? — Вы, кажется, с ней сдружились, да? Мне уже начинать ревновать?
Вроде бы шучу, но Лиза не улыбается. Её глаза всё такие же серьёзные.
— Что-то случилось?
Подхожу вплотную и поднимаю её лицо, удерживая острый подбородок. Она осунулась и стала ещё бледнее. Неровно обрезанные волосы завились на концах, придавая ей совсем юный вид.
В таком образе я триста раз обошёл бы её стороной, потому что сейчас Елизавета Суворова больше похожа на школьницу.
— Всё нормально. Ты отвезёшь меня домой?
— Да, но… Нам надо поговорить, — отпускаю лицо и беру холодную ладонь. Грею своим дыханием, продолжая гадать, что повлияло на Лизино настроение.
Она всегда (всегда!) встречала меня улыбкой и ярким блеском глаз. А сейчас её снова выключили.
— Твоя мать пыталась связаться?
Это бред, конечно. Мне или отцу сообщили бы первым. Но кто знает, на что пойдут стоящие за всей ублюдочной схемой. Могут и надавить через мать.
— Нет. Всё в порядке, правда.
Лиза облизывает губы, а я смотрю на них и тоже… хочу облизнуть. В больничном коридоре, среди запахов медикаментов, хочу вжать её в себя и по-настоящему поцеловать.
Глубоко вдохнув, прогоняю все свои «хочу». Не время. Не место.
— Если не хочешь, не рассказывай. Поехали?
Кручу в голове подготовленные варианты. Всё не то.
Абсурдно же будет, если я скажу: «Давай поженимся?»
Попахивает женским сериалом. Лизе это не зайдёт.
— Да. Спасибо, — отрывистыми фразами отзывается она. — Ты сможешь отвезти меня домой?
— Конечно, — хватаюсь за эту мысль. Там, в привычной обстановке, мы сможем поговорить.
Раньше я склонялся к маминому совету рассказать всё. Сейчас этот совет неприемлем. Принципиальная девочка не поймёт и не простит.
Так и мучаюсь до самого её дома, мечась между голосом совести, разума и эгоизмом. Пока побеждает, наверное, совесть.
Но всё меняется, стоит нам войти в подъезд и остановиться перед входной дверью в квартиру Суворовых.
Она облита какой-то дрянью, похожей на клей. А поверх кривых клякс выведены красные корявые буквы: «Сдохни, сука».
Глава 43
POV Лиза Суворова.
В дичайшем ужасе отшатываюсь и попадаю сразу в руки Захара. Он внимательно изучает дверь квартиры.
Пройдясь ладонями по предплечьям в попытке успокоить, прячет меня за свою спину.
— Дверь открыта.
— Не трогай, — прошу неуверенно. — Если там кто-то есть?
— Вряд ли. Могли вскрыть, а потом оставить послание. Сомневаюсь, что кто-то сидит в засаде с таким красноречивым приветствием. Сейчас позвоним, конечно…
Он на самом деле достаёт телефон и набирает какого-то абонента явно по памяти. Я вижу, что он не листает контакты, а нажимает цифры виртуальной клавиатуры.
Коротко передаёт увиденное и говорит мне, что нужно подождать.
Обернувшись, привлекает к себе и снова гладит. Молча.
Я же просто дышу.
Во мне нет слёз и иных чувств. Выжженная пустыня и пепел — вот всё, что осталось внутри.
— Ребята быстро подъедут.
Я пожимаю плечами. Мне всё равно.
Если надо ждать, я буду ждать, ведь идти мне некуда.
Без понятия, как быть с пропусками в вузе. Конечно же, справка есть и даже дни с запасом. Пока что меня выписали только из больницы, порекомендовав не посещать никакие места.
И тот самый майор, он тоже очень просил быть осторожной и по возможности воздержаться от походов даже в магазин.
И эта забота приятна, если бы не существенное «но»: на что мне жить и на что ходить в магазин?
Своих денег у меня нет. Только накопления на аренду комнаты. И те где-то в недрах жилища, в которое ещё нужно попасть.
Устало выдохнув, освобождаюсь из рук Захара и присаживаюсь на ступеньку. Прислоняюсь щекой к холодной стене и прикрываю веки.
— Лиз?
— М?
— Ты какая-то странная сегодня.
Хмыкаю. Странная, да.
— На дверях написано, почему я странная.
— Нет. Ещё раньше заметил. Ты не хотела, чтобы я приезжал?
Мотаю головой.
— Нет. Не хотела.
Не смотря на него, чувствую, как растёт напряжение. Он возвышается, подавляя ростом и статусом. Статусом…
Я, как только прочла несколько строк по первой ссылке, решила, что сошла с ума. Захар Одинцов и сын влиятельного бизнесмена — один человек.
Надо быть слепоглухонемым, чтобы не знать о Вадиме Одинцове! Но о его ребёнке я слышала впервые…
Точнее, о двух. Упоминался ещё один сын, живущий заграницей. Я не полезла смотреть фотографии, потому что информация меня оглушила.
Захар…
Многое встало на свои места: как нашёл, почему так странно реагировал на автобус, откуда узнал, куда меня везут. С его возможностями это всё можно отследить, наверное, по щелчку пальцев.
Естественно, я расстроилась и растерялась. Кто он и кто я?
А сейчас, стряхнув первые эмоции, начинаю рассуждать. Он не обязан был рассказывать. Может, скрывал специально, чтобы не ошибиться.
В книгах, которые я украдкой читала, за богатыми мужчинами шла настоящая охота. В жизни ведь также?
— Извини, — ругаю себя и открываю глаза. Нет у меня прав быть недовольной.
Я должна молиться за него. За то, что спас.
Молиться…
Кривлю губы, будто на них попала кислота. Сразу во весь рост вижу фантом незнакомого мужчины, а следом за ним Рудольфа. Мне кажется, они связаны. Это мои умозаключения после бесед с полицейскими.
— Извини за что, Лиза?
Я встаю, чтобы быть ближе.
— За всё. Я не должна была так себя вести и за это прошу прощения.
Озвучить не решаюсь: если не открылся, значит, не время, да?
— Ты меня пугаешь, если честно.
— Я себя сама иногда пугаю. Сейчас особенно.
Мне и легче становится и тяжелее одновременно. Путаюсь в чувствах.
К страху примешивается нечто тёплое, согревающее. Захар рядом, и мир уже не такой враждебный.
— Не знаешь, долго ещё?
И вместо ответа на заданный вопрос внизу раздаётся хлопок двери и шаги.
Захар подбирается и одним рывком отодвигает меня на несколько ступеней выше. У него получается так легко, будто я ничего не вешу.
Поднявшись на этаж, мужчины в камуфляже здороваются с ним и тихо переговариваются. Меня тоже спрашивают. Я, к сожалению, помочь не могу: всё время пробыла в больнице. Мама не возвращалась сюда, по словам Захара. А других близких людей, которым мы доверяли ключи, нет. Или я с ними не знакома.
Дальше действие любого боевика переносится в мою реальность.
Люди в форме рассредоточиваются по этажам, проникают в квартиру и всё в ней проверяют.
Главный, отличающийся ростом и эмблемами, выходит к нам и подзывает к себе Захара.
— Чисто. Зайди.
Я тоже дёргаюсь, но меня тормозят.
— Елизавета, вам лучше этого…
В меня как бес вселяется. Подныриваю под локтем и буквально вбегаю в прихожую. Ту самую, где я ежедневно мыла полы, потому что мама ненавидела грязь.
