Отказ не принимается (СИ) - Кей Саша
Справившись с пухом Эстель, я переодеваю Тимку в приготовленное, но как только я берусь за свои джинсы, Тиль возвращается ко мне с печальным видом и резинкой в руке.
– Упала, – виновато сообщает она, и я снова переплетаю светлую головку.
Удивительная резинка, пока я пытаюсь переодеться, она несколько раз повторяет фокус с падением, но несмотря на все ухищрения Эстель, я все-таки заканчиваю переодевание под гундеж Тимошки.
– А зачем нам уезжать?
– Бабуля уже по тебе соскучилась, а ты разве нет? – делаю я большие глаза.
Ребенок задумчиво сопит, а потом предлагает выход из ситуации:
– Давай бабулю привезем сюда.
Детская непрошибаемая логика. Почти как у Воронцова, блин.
– А как же садик? Нам же надо ходить в сад… – заговариваю я Тимке зубы, поправляя лямки комбинезона.
– Надо?
– Да. Это твоя мужская работа – ходить в садик, пока я работаю…
Господи, что я несу?
Внезапный треск привлекает мое внимание. Это Тиль швырнула свою розовую расческу прямо в дверь.
– Ты плохая!
– Почему? – теряюсь я.
– Ты не должна уезжать! Тебя мне подарили. Насовсем!
– Тиль, я не… – пытаюсь подобрать слова, потому что нижняя губа малявки дрожит, но она уже не слушает. Убегает в отцовскую спальню, и я слышу, что она там ревет. Сердце разрывается, но входить в комнату Виктора я не стану.
Тим тоже начинает кукситься, но я перехватываю его ладошку покрепче:
– Тим, нам пора.
Скандал он не закатывает, но за мной плетется нога за ногу. Мы спускаемся вниз на кухню, чтобы попрощаться с Екатериной, которая все еще разговаривает с Лизой о каких-то не то георгинах, не то гиацинтах.
Заметив наше появление, Екатерина заметно огорчается.
– Ну вот… Уже? А я на вечер задумала пирог с клубничным вареньем… – расстраивается она.
Тимка, разумеется, начинает канючить. Я из последних сил сдерживаюсь, чтобы не прикрикнуть на ребенка, который ни в чем не виноват.
– Нас дома ждут, – криво улыбаюсь я, пытаясь одновременно и натянуть на Тимошку шапку, и вызвать такси.
Как водится, когда машина нужна срочно, время ожидания просто как до следующего прилета кометы Галлея…
Мной одолевает невроз. Я уже ребенка в семь слоев нарядила, а машину не назначают. Он сейчас взмокнет весь.
– Лиз, – окликает Егор из прихожей задумавшуюся жену. – Поехали, ты еще хотела коляску посмотреть.
Лиза, встрепенувшись, переводит взгляд на меня:
– Хотите, мы вас подвезем? Вы же в город?
Егор и его сообразительность меня пугают, и я блею:
– Неудобно, спасибо, но не стоит…
– Очень даже удобно, – появившийся на пороге кухни Егор присоединяется к предложению жены.
– Так надежнее, – поддакивает Екатерина, и я смиряюсь, чтобы не выглядеть совсем уж глупо со своими отговорками.
К тому же, Егор завлекает Тимошу описаниями тачки, и он на какое-то время забывает, что никуда не хочет ехать.
Я вошкаюсь в прихожей последняя, и, естественно, Воронцов решает оставить последнее слово за собой.
– Что не так, Варя? – грозно спрашивает он, появившись словно из ниоткуда, когда я уже тянусь за пуховиком.
– Все так, Виктор Андреевич, – пресно отвечаю я, пряча горящее лицо в воротник.
– Почему шубу не надела? – напряженно допытывается Виктор.
– В пуховике удобнее.
Неужели он серьезно считает, что я приму этот подарок?
– Я хочу, чтобы ты осталась, – сделав шаг ко мне, он нависает, давит харизмой. Сердце начинает колотиться, когда память подкидывает воспоминания, что произошла вчера после того, как Воронцов вот так ко мне подошел. – Я дважды не предлагаю.
Вот и хорошо. Не надо больше ему видеть Тимку. Если этот Егор так и будет капать ему на мозги, рано или поздно, Виктор все равно начнет копать.
Потому что они с Тиль действительно похожи.
– Не надо ничего предлагать, Виктор Андреевич, – сдержанно отвечаю я. – Мы с вами в расчете.
– В расчете? – раздувшиеся ноздри белеют, красиво очерченные губы сжимаются в плотную линию.
С улицы меня зовут Лиза и Тимка.
И я, подхватив сумки, выхожу на крыльцо. Не удерживаемая дверь за моей спиной хлопает с таким грохотом, что мне становится не по себе.
Пока Егор укладывает мои сумки в багажник, а мы с Тимошей усаживаемся, проводить нас выходит Екатерина.
Но не Виктор.
На секунду мне кажется, что я вижу его силуэт в окне второго этажа.
Скорее всего, действительно кажется.
Уже в дороге я слышу звук доставленного сообщения. Проверяю телефон. Зачисление на карту от Виктора Андреевича В.
Даже больше, чем мы договаривались с Воронцовым, я уже хочу ему написать об ошибке, но взгляд зацепляется за сопроводительное сообщение: «А шубу зря не взяла. Продешевила».
Глава 44
Пару дней меня эмоционально шатает.
Кидает между противоречивыми желаниями: от позвонить Воронцову и все высказать до в гордом молчании вернуть ему деньги.
Посоветоваться мне не с кем. С мамой обсуждать случившееся я не готова. Не думаю, что она меня осудит, но это… в общем, мне неловко. А еще не хочется признаваться, какая я дура.
И вопрос с работой на Воронцова довлеет надо мной.
Отказаться от должности?
И кому от этого будет хорошо?
Воронцов забудет обо мне, как только перестанет видеть. «Победа» была нелегкой, но она уже пройденный этап. И дважды он не предлагает. Он же так сказал. То есть я для него ничего не значу. Когда человек нужен, от него легко не отказываются, так ведь?
Мы уже обговорили момент, что после «испытательного срока» в коттедже, наше общение прекратится. Да и кем я буду? Рядовым аудитором? Вряд ли мне придется контактировать с высшим начальством. Тем более, я планирую не вылезать с удаленки.
Но ведь…
Это как расписаться в том, что я продажная женщина.
Глупость, конечно, но это клеймо жжет. Я раз за разом перечитываю приписку к денежному переводу, и под кожей будто оживает муравейник.
Мерзко. Гадко. Обидно.
И что хуже всего, я боюсь столкнуться с Воронцовым еще раз. А ведь это может произойти просто в бизнес-центре: в лифте, фойе, коридорах… Я не хочу чувствовать его презрительный взгляд, даже мимолетный. Хотя какая мне разница до его отношения ко моей персоне? Виктор смотрит на жизнь только под одним углом. С точки зрения хозяина жизни, для которого все вокруг или ровня, или те, кто продается.
Что бы я ни пыталась ему доказать или объяснить, он останется при своем мнении. Воронцов уже повесил на меня ярлык, и попытки его сорвать будут выглядеть жалко. Бесполезные усилия, как борьба с ветряными мельницами.
Шубу я не взяла, но он все равно считает, что меня можно купить.
Крупной солью на рану падает сообщение с телефона Екатерины. Фотка, на которой растрепанная Тиль в комнате, где я жила, играет на постели с забытыми мной шпильками. «Не дается расчесываться», – ранящая приписка.
Это чужой ребенок.
В который раз напоминаю себе я.
Тимка подрастет, и я смогу попробовать завести дочку. Может, мне повезет, и я встречу приличного мужчину. Обычного. Главное, порядочного.
К вечеру второго дня я почти склоняюсь к тому, что надо отказаться и от денег, присланных Виктором, и от должности аудитора. Нужно вернуть ему эти деньжищи с припиской: «Работа в вашей компании меня больше не интересует».
Будет выглядеть немного обиженно, но мне кажется, у меня есть право на подобную реакцию.
В конце концов, я не нищенка. Да, у нас нет коттеджей, шуб, машин, но все, что нужно имеется. И работу я и так найду. Неквалифицированную, но мне не привыкать.
Ищу телефон, который куда-то засунул Тимошка. Он играл в какую-то игрушку, и теперь мобила пропала с радаров. Надеюсь, не разрядилась, иначе поиски затянутся. Тимку спрашивать бесполезно, он если и помнит, то сейчас его в любом случае нет дома. Они гуляют с мамой и обещали принести мороженого.
На мое счастье телефон дает о себе знать сам.
