Бывшие. Я тебя отпускаю (СИ) - Черничная Даша
Я прошу Зинаиду приготовить обед, чтобы, когда мы заехали, было чем подкрепиться. Вернуться сюда со своей семьей я намерена через пару дней. Также даю указание нанять еще одну горничную — все-таки дом не маленький, и теперь я намерена жить тут.
В конце концов, имею на это полное право. Дом принадлежит отцу, но я в нем прописана. До сих пор.
Отправляю Зинаиду, а сама иду в кабинет к отцу. Тут мало что изменилось. Раздвигаю книги на полке, открывая доступ к сейфу и набираю знакомую комбинацию цифр, молясь, чтобы она не поменялась.
Тихий щелчок, и тяжелая дверца сейфа открывается.
Я не копаюсь в нем. Не сегодня, по крайней мере. Оцениваю количество денег в сейфе. Да, их дохрена. Отец всегда хранил дома много налички, которая, на мое счастье, не фигурирует в завещании.
Ищу документы на машину и нахожу их. Да, все, как и сказал адвокат: тачка, черная BMW, записана на меня. И не только она. Что это? Привычка из девяностых — не записывать имущество на родственников или акт щедрости?
Я уже не узнаю ответ на этот вопрос.
Выхожу на улицу, спрашиваю у охраны, можно ли пользоваться автомобилями. Меня заверяют, что они новые, им едва ли исполнился год. За ними следят, так что нет смысла переживать за их состояние.
Сажусь за руль и аккуратно выезжаю за ограду.
Вот она какая, моя новая-старая жизнь. С запахом новой кожи и чистоты. С бездушной горечью предстоящей войны со стервятниками.
Глава 39
Инга
— С днем рождения, с днем рождения. С днем рождения, Сашка-а! Поздравляем!
Наблюдать за Никитой и Сашей становится просто невыносимо. Боже, как выпутаться из этого?
Фадеев следит за моим сыном таким взглядом, что хочется лезть на стену.
— Это ведь он, да? — Матильда Адамовна стоит позади меня.
— Он.
— Знает?
— Недавно узнал.
— Что делать собираешься?
Оборачиваюсь к ней и заглядываю в родные глаза. Бабуля была рядом со мной в самые сложные дни. Держала за руку, терпела, когда порой приходилось несладко, но никогда не ругала и не третировала меня за то, что я скинула двух иждивенцев на ее голову.
— Смотреть за всем со стороны.
— Это правильно, — кивает. — Он сам должен разобраться со всем. И с сыном, и со своими чувствами к тебе.
Как по заказу, в этот момент Ник поднимает взгляд и находит меня. Будто проверяет, рядом ли я, а после снова отворачивается к сыну, который общается со своими друзьями.
У Сашки на руках сидит Женька, которая пытается отобрать у него приставку. Он кричит: «Маленький монстр!», а сам смеется.
— Как я оказалась тут? — спрашиваю тихо. — В этой самой точке?
Я имею ввиду очень многое: сына, Никиту и его дочь, моего отца и условие, которое он поставил. Мы переехали в дом отца. Вывезли вещи из квартиры сегодня утром. Никита пока еще не знает об этом, он был на работе. Я хотела сообщить ему сразу, но струсила. Придется ставить его перед фактом: вновь обретенный сын уезжает жить за город.
— И очень хорошо, что оказалась, — задумчиво произносит бабушка.
— Ты забыла, с чего все началось? Забыла, как я пришла к тебе в слезах?
— Я ничего не забыла, — бабушка отвечает серьезно. — Много воды утекло с тех пор, Инга. Вы были молоды, глупы и импульсивны. А он, ко всему прочему, был еще и бараном. Так себе сочетание, — хмыкает. — Пора посмотреть настоящему в глаза.
— Намекаешь на прощение?
— Намекаю на попытку сделать хоть что-то, а не убегать от себя и друг от друга. Тем более тебе нужен Никита, чтобы получить наследство.
— Матильда Адамовна, как вы меркантильны!
— Я еврейская бабка. О чем ты вообще?! — парирует бабуля и улыбается. — Но если серьезно, то пора уже, Инга, решить все вопросы. Если ты не против того, чтобы он общался с сыном, пусть общается, сделай все возможное, чтобы Сашка принял отца. Если ты чувствуешь что-то к Никите, поговори с ним, попытайся разобраться в себе.
— Если ему надо… — начинаю пылить, но бабушка не дает договорить.
— И все опять вернется на круги своя. Вы не дети малые, а ты не восемнадцатилетняя девочка. Бери судьбу в свои руки. Поговорите, разберитесь. Тем более его дочери нужна мать.
Женечка очень хорошая девочка. Своеобразная, дерзкая, слишком умная для своего возраста, понимающая.
— Он женат, — ищу аргументы.
— Он развелся, — чеканит бабушка. Я резко оборачиваюсь. — Я слышала, как он разговаривал с адвокатом. Сегодня был суд. Ее лишили родительских прав, и они больше не женаты.
А мне ничего не сказал.
— Я не смогу принять чужого ребенка, — выдыхаю.
— Ты уже это сделала.
Да. Сделала.
— Алекс не примет его, когда узнает.
— Как бы ты ни уговаривала себя, но Сашке нужен отец. Он растет. Взрослеет. Мать — это прекрасно. Но фигуру отца невозможно забрать из уравнения и при этом получить верный ответ.
Мой маленький мальчик вырос, и теперь его интересуют совершенно другие темы. Есть вопросы, на которые я не в состоянии ответить, это может сделать только мужчина.
— Я не готова простить.
— Вот, уже больше похоже на правду. У тебя впереди вся жизнь, чтобы испытывать его на прочность, — улыбается.
— Как так получилось, что ты стала болеть за другую команду? — складываю руки на груди.
— Просто посмотрела на вас.
— Вас?
— Вас. На тебя. Него. Сашку и Женю. Всех вместе. Вы не семья, но и не чужие друг другу. Тебе дорога его дочь, а ему был дорог Сашка еще до того, как он узнал правду об отцовстве. Вы проводили время вдвоем с Никитой.
— Мы цапались! — перебиваю ее.
— Как и все пары.
Выдыхаю.
— Просто подумай об этом, Инга. Я не даю тебе инструкцию «как надо», просто не руби сгоряча.
Празднование продолжается. Детвора шумно обсуждает что-то, Женя вертится вокруг Сашки. У моего сына спрашивают шепотом:
— Это твой отец? Крутой!
— Не, — отмахивается Саша и кидает озадаченный взгляд на Никиту. — Это мамин друг.
А сам смотрит на него, разрывая мне душу на куски.
Никита отходит ответить на звонок, мой сын провожает его жадным взглядом. Прикладываю ладони к пылающим щекам. К горлу подкатывает ком. Становится не по себе, и я выхожу на улицу, хватаю ртом свежий весенний воздух.
Прислоняюсь спиной к стене и дышу. Хочется от души проораться, но тут семейное кафе, где сидят счастливые дети. Орать — явно не про это место.
— Инга? — Никита подходит ко мне и накидывает на плечи весеннюю куртку. — Тебе плохо?
— Голова закружилась, — отмахиваюсь.
— Давай я отвезу тебя домой? Тем более тут совсем недалеко, а Матильда Адамовна останется за старшую.
— Спасибо, но мне уже лучше. Правда. И насчет дома, — вытаскиваю из кармана связку ключей, — сегодня утром мы съехали. Спасибо тебе, что позволил нам там пожить.
Он даже денег не взял. Отказался. Перевел всю сумму мне обратно на карту и пригрозил, что, если я кину ее еще раз, вернет в трехкратном размере.
Никита машинально забирает у меня ключи и взвешивает их в руке.
— Значит, это все? — спрашивает подавленно.
— Таков был уговор, — веду плечом.
Никита хмурится, я вижу, как куча эмоций сменяется на его лице.
— Инга, я прошу, не забирай у меня сына. Я хочу наладить с ним отношения. Пожалуйста, не исчезай, — неожиданно хватает меня за руки и сжимает их. — Я не хочу потерять тебя.
— При чем тут я? — голос подводит.
Никита смотрит на меня прожигающим взглядом, перекладывает руку мне на лицо и сжимает подбородок:
— Ты знаешь, при чем, — произносит уверенно. — Ты появилась в моей жизни и изменила ее, изменила меня. Неужели думаешь, что я буду смотреть со стороны, как ты уходишь с нашим сыном, и ничего не сделаю?
Оглаживает скулу, губу. Слишком нежно, даже целомудренно.
— Я не запрещаю тебе общаться с Сашей, — бормочу, пытаясь осознать это все.
— Мне нужны вы оба, как ты не понимаешь? Он и ты. Я уже не смогу без вас. Мы с Женькой не сможем.
