Развод. Прощай, предатель - Вивиан Фокс
— Почему ты не сказала мне? — резко спрашивает Сергей. Мне даже кажется, что он злится. — Почему сразу не сказала?!
— Я не… забыла, — растерянно бормочу я. — Мне было не до этого, когда ты пришел в себя. Если ты забыл, то ты потерял память и не помнил, кто я такая! — вскакиваю на ноги. — Как думаешь, мне было дело до бумажек? Нет! — сама отвечаю на вопрос, раздражаясь все сильнее. — Для меня важнее всего было твое здоровье! Убедиться, что у тебя нет гематом в голове, из-за которых ты можешь умереть! Что сосуды головного мозга не повреждены! Что… да я, черт побери, стала ходячей энциклопедией по нейрохирургии! Потому что было так много рисков!
— Тихо, спокойно, — он тоже встает. — Что еще тебе сказал Добрынин?
— Что я… — шумно выдыхаю, потому что уже закипела настолько, что не могу говорить нормально, только кричать. — Что я имею право на подписание. Якобы ты сделал какую-то доверенность на меня.
— Сделал, — кивает он.
— Зачем? — выдыхаю пораженно.
— Как раз на случай, если со мной что-то случится. Чтобы ты могла, не дожидаясь вступления в права наследования, взять на себя руководство компанией.
— Я же… я ничего в этом не понимаю, — мои плечи опускаются. — И ты… получается, поставил меня под удар. Ты дал возможность Добрынину… Погоди. Но я ведь ничего не подписывала, а ты сказал, что подписала.
— Саш, — со вздохом произносит Сергей и кладет руки на свою талию. Поднимает голову и снова вздыхает. — Короче, похоже, твою подпись подделали, а подстроили все так, будто это ты подписала. Ты же видела Марата только что. Мы с ним решали, как поступить.
— И что это за документы?
— По ним шестьдесят процентов акций моей компании переходят к Виолетте Добрыни… Лесковой. В смысле, она получает это в качестве свадебного подарка. Это был протокол заседания акционеров, в котором решался только этот вопрос.
— И там стоит моя подпись? — в шоке шепчу я. — Я бы никогда такое не подписала. Никогда добровольно не отдала бы этой пиранье то, над чем твоя семья работала так много лет. — Качаю головой, и на глазах выступают слезы. — Как ты мог поверить в это?
— Саша, — Сергей сокращает расстояние между нами и взяв меня за плечи, присаживается, чтобы наши лица были на одном уровне. — Сашенька.
— Не называй меня так! — Резко дергаюсь и сбрасываю его руки со своего тела.
— Саш…
— Нет! — выставляю вперед ладонь, не позволяя ему приблизиться ко мне. — Я скажу, зачем пришла, и уйду. Не хочу тебя слушать! Ни слова, слышишь?!
— Саша, нам надо поговорить.
— Нет! Слушай внимательно, потому что я не стану повторять. Мы уже выяснили, что никакие документы я не подписывала. Я хочу только добавить, что я так сильно любила тебя, что никогда — слышишь? Никогда! Даже под страхом смерти! — не сделала бы ничего, что тебе бы навредило! И я бы даже в руки не взяла никакие документы, не посоветовавшись с твоим адвокатом! Но на тот момент я не была уверена ни в ком, кроме себя! Поэтому, не зная, что делать, решила отложить все вопросы до твоего выздоровления. Если бы ты… если бы тебя не стало… — всхлипываю и быстро вытираю слезы со щек. — Тогда я бы думала, что делать дальше. А в тот момент… я боролась за твое здоровье! Все остальные вопросы отошли на второй план! Мне было плевать на все! Деньги, машины, квартиры, дома, компания. Да пусть бы оно все пошло прахом, если бы тебя не стало! Ты был важен, понимаешь?! Только ты! Остальное было… фоном! Когда твой любимый человек находится при смерти, материальное внезапно перестает иметь значение!
Задыхаюсь от клокочущих эмоций и чувств. Захлебываюсь ими, пытаясь сдержать рыдание. Все то, что я испытывала, когда Сережа лежал на больничной койке, внезапно всплывает так ярко, что мне становится больно.
Вешаю сумку на плечо и снова выставляю ладонь вперед, потому что Сергей опять пытается приблизиться. Его лицо перекошено то ли от боли, то ли от ярости. Сейчас у меня нет желания ловить и разгадывать его эмоции, как я это делала раньше.
— Я все сказала, — судорожно вздохнув, уже спокойнее произношу я. — Воспринимай как хочешь. Я надеюсь, тебе удастся восстановить свое положение и при этом сохранить свой драгоценный брак. Потому что в погоне за материальным первый свой брак ты разрушил. И меня вместе с ним, — добавляю глухо и, развернувшись, покидаю кабинет Сергея.
— Александра Ивановна, — Алена подскакивает со своего места, но я даже не смотрю в ее сторону.
— Спасибо, — выдавливаю из себя и вылетаю из приемной.
Мне нужно как можно скорее оказаться на улице, иначе я рискую продемонстрировать сотрудникам Сергея свою истерику. Я чувствую, как она нарастает внутри меня. Как отчаяние и адская, просто невыносимая боль скручивает изнутри. Сжимает мое горло, не позволяя дышать. Но, прежде, чем слезы прорываются наружу, я успеваю толкнуть тяжелую дверь и вырваться на свободу.
Глава 32
Я прихожу на следующий день на работу, еле волоча ноги. Вера с подозрением косится на меня, а потом следует за мной в подсобку.
— Что случилось? На тебе лица нет.
— Все нормально, — отвечаю хриплым голосом.
Я прорыдала всю ночь. Ни на секунду не сомкнула глаз, все оплакивала свою любовь. Не могу сказать, что окончательно простилась с ней, но, по крайней мере, я смогла подняться утром и прийти на работу. Еще вечером мне казалось, что это непосильная задача. Сахарок всю ночь жалась ко мне и тихонько поскуливала, видимо, поддерживая меня.
— Тебе, может, выходной нужен? — задает Вера новый вопрос.
— Нет, спасибо, — отвечаю, выкладывая на стол свой телефон и вешая сумку на крючок за дверью.
— Саш, на тебя больно смотреть.
— Прости, я сейчас умоюсь и немного подкрашу глаза.
— Это сделает все еще хуже. Я сегодня поработаю в зале, а ты будешь принимать и расставлять цветы.
— Хорошо, спасибо, — я благодарно улыбаюсь Вере.
— Слала бы ты того мужика, — она сочувственно качает головой. — Ты уже даже похудела, девочка.
Она открывает рот, чтобы еще что-то сказать, но над входной дверью звякает колокольчик, оповещая о первом за сегодня покупателе, и Вера выходит в торговый зал. Я встряхиваю руками, чтобы кровь хоть немного начала поступать в холодные пальцы, а потом принимаюсь за распаковку свежих цветов.
Мне нужно как можно
