Купи мне маму! (СИ) - Ильина Настя
- Я не могла… Такое было условие нашего договора.
- Тогда ответь мне на вопрос, Эмма: ты бы сделала это, не потребуй от тебя чего-то подобного Алиса?
- Что вы хотите услышать?
Поднимаю голову, и наши взгляды с Дмитрием скрещиваются. Я готова утонуть в этом омуте окончательно и бесповоротно.
- Хочу понять, один ли болен… Излечимо ли это заболевание, вот и всё. Ты сделала это только из-за требования Алисы? Ты могла сказать ей, что подобное делать не станешь, но всё-таки ты поцеловала меня…
- Я показала вашей дочери пример, как порой данные необдуманные обещания могут отразиться на тебе в будущем.
Взгляд Дмитрия темнеет, а лицо мгновенно бледнеет. Он стискивает зубы и кивает. Всё-таки решаюсь пройти мимо него и добавляю полушёпотом:
- В коридоре я отвечала вам не из-за её требования.
А после этих слов сбегаю. Сама не знаю, зачем я это сказала. Дурочка же! Надо было молчать. Не смогла сдержать язык за зубами, потопила себя ещё сильнее.
Глава 24. Дмитрий
«В коридоре я отвечала вам не из-за её требования»,- слова Эммы набатом стучат в ушах, повторяются снова и снова.
Горло стягивает удушливым комом.
А почему, Эмма? Почему ты делала это?
Всё-таки мы больны? А болезнь такая не лечится… Она исцеляется - любовью. И это неправильно. Я испытывал что-то похожее с Евой, и это не привело ни к чему хорошему. Возможно, потому что не было взаимности, и жена просто позволяла любить себя? Ради благ, которые получала рядом со мной? Иначе как ещё объяснить её измены? А Эмма? Она тоже из-за денег склонилась ко мне? И отвечала на поцелуй?
Мне так хочется понять, что происходит со мной… с ней… с нами.
Проверить? Испытать Эмму? Но как? Как мне убедиться, что в этот раз всё по-настоящему? И на что я рассчитываю?
Понимаю, что продолжаю стоять у двери в её комнату и просто разглядываю обстановку. У неё здесь особенно уютно и пахнет так приятно, нежно… Вроде бы Эмма ничего особенного не сделала, а подарила таинственное тепло этому месту.
Взгляд прилипает к успевшей опустить свои лепестки розе, и мне хочется оживить её. Подарить Эмме огромный букет.
Пытаюсь тормозить себя и уводить мысли в другое направление. Эту розу даже не я подарил, хоть Эмма посчитала иначе. И это нечестно отчасти.
Медленно бреду в столовую, хоть аппетита и нет совершенно никакого. Кажется, я потеряю сон и покой, пока не разберусь в своих чувствах к Эмме. И в её ко мне. А если они всё-таки есть?
- Дмитрий Евгеньевич, ну слава богу! Там Полина заявилась. Требует встречи с вами, - подбегает ко мне раскрасневшаяся Мария Олеговна.
Полина?
Меня прошибает ледяным потом, а всё тело сковывает от ярости. И что она забыла здесь? После того что она сотворила, ещё хватило наглости заявиться в мой дом? Этот момент мы сейчас быстро решим.
- Где она?
- Охрана держит её у ворот.
- Не стоит её пускать. Я сам выйду.
Штормит немного, и я вспоминаю, что не принял сегодня лекарство. Неплохо было бы сделать это, если не забуду, как только поговорю с Полиной.
Накидываю пуховик, обуваюсь и выхожу.
Полина переминается с одной ноги на другую в своих сапожках на высокой шпильке, тонущей в снегу. Смериваю преступницу грозным взглядом. Как у неё ума вообще хватило прийти сюда?
Сказать, что я зол – не сказать ничего.
Я не посадил её, а мог бы сделать это за то, что чуть было не убила моего ребёнка из своих корыстных побуждений. И ведь у меня есть запись от врача. Свидетели есть. Полина может сколько угодно отрицать свою вину, но и я вправе добиваться справедливости. И после совершённого она нагло возвращается в мой дом?
Ещё эта боевая раскраска, слишком откровенно бросающаяся в глаза, шубка… капроновые колготки. Какой идиотке придёт в голову ходить зимой в этих колготочках? Она потом их вместе с кожей снимать планирует?
- Даже в дом не пригласите няню своей дочери? – спрашивает Полина заискивающим голосом.
Что-то неприятно даже просто лицезреть сие бедствие. Когда я принимал её на работу, она выглядела иначе: простая, наивная. Ловко натянула на себя овечью шкуру, ничего не скажешь.
- Бывшую няню моей дочери, которая пыталась убить ту…
- Я вызвала скорую, и вы прекрасно знаете, что моей целью не убийство Алисы было. Я бы никогда не смогла так поступить с ней. Кто бы знал, что скорая будет ехать так долго?
- Твоей целью было подставить другого человека, я это понял, Полина. Зачем ты сюда явилась?
- Во-первых, у вас нет доказательств. Вы не докажете, что это я попросила дать Алисе имбирный пряник с мёдом. Во-вторых, я пришла за расчетом. Вы не рассчитали меня и выгнали. Даже договор не расторгли. Знаете ли, это нарушение закона.
- Ты попросила дать моей дочери аллерген, зная, что он убьёт её… И после этого говоришь о законах?
- Я попросила дать вашей дочери аллерген, рассчитывая, что скорая успеет спасти её, а вы прогоните из дома няньку, которая и образования должного не имеет. Очевидно ведь. И ещё раз повторюсь – у вас нет доказательств того, что я как-то нарушаю закон, а у меня оно есть. Либо вы выплатите мне деньги… либо я обращусь в полицию. А ещё я могу написать заявление на вашего брата за изнасилование.
- Хочешь сказать, что у вас с Владом что-то было? – удивляюсь я.
- Было или не было – это другой вопрос. Не было раньше, может случится позднее. Ведь ваш брат слишком падок на коротенькие юбки, а потом я просто посажу его.
У меня терпение на исходе. Хочется закопать Полину в ближайший сугроб и забыть о её существовании, но я держусь из последних сил. Сжимаю руки, стискиваю зубы и держусь. Потому что так правильно.
- Не каждая короткая юбка привлекает моего брата. Твоя, Полина, точно не привлечёт. И если уж мы говорим о нарушении прав и законов – ты сейчас занимаешься вымогательством. Поэтому общаться дальше будем в суде.
- У вас нет никаких доказательств. Вы утоните на суде! – орёт Полина.
Её голос резонирует в голове.
Боже!..
Зачем так верещать? Её будто бы кто-то режет!.. Что за ерунда такая?
И как совести хватает стоять тут, хлопать глазёнками и делать вид, что всё нормально?
А доказательств у меня нет для того, чтобы посадить её?..
Если и нет, то будут.
Улыбка приподнимает уголки губ. В который раз убеждаюсь, что Эмма особенная. Как же разительно она отличается от Полины отсутствием всяческого притворства. И всё-таки хотелось бы мне испытать её, прежде чем позволю появиться каким-то сильным чувствам.
Разворачиваюсь, велю охране больше Полину и близко к дому не подпускать, слышу её брань, а сам достаю телефон из кармана и останавливаю запись диктофона. Разобрать, кому принадлежит голос, проблемой для специалистов не станет, а мне следует опередить Полину и наказать за совершённое. Раз не поняла сразу и совсем не раскаивается в своих злодеяниях, я просто подтолкну её на правильный путь.
Вхожу в дом, раздеваюсь и по пути в столовую отправляю запись нужному человеку. Справка от врача у меня есть, так что Полина сама себя закопала, придя в мой дом. Возможно, я не стал бы трогать её, не появись она снова, а теперь не оставлю так просто.
Злость бурлит в венах и затмевает рассудок. Мне бы позвонить брату и предупредить, что эта дурёха может попытаться соблазнить его. Она права – Влад не пропустит доступную юбку, а потом ещё и за решёткой может оказаться. Пишу ему сообщение, сам не замечаю, что уже сажусь за стол, но стоит мне поднять голову и взглянуть на Эмму, как с земли поднимаюсь на небеса. Сердце гулко колотится, а голова идёт кругом, ведь я снова вспоминаю наш поцелуй.
- Дмитрий, всё в порядке? – обеспокоенно спрашивает женщина.
- Да. Всё хорошо… Отчасти.
Решаю подготовить почву для своего испытания. Посмотрим, успешно ли оно пройдет.
- Думаю, что пока эти вопросы могут подождать.
Кошусь на Алису, как бы давая Эмме понять, что не в присутствии ребёнка говорить о таких вещах, а она краснеет и отводит взгляд. И о чём она подумала? О чём-то слишком личном? Кажется, теперь и у меня кончики ушей вспыхивают. Веду себя, как подросток, ей-богу!
