Измена. Не прощу твою ложь (СИ) - Туманова Кира
Прижимая телефон к уху в суматохе ношусь по залу, как слепая курица - ищу, куда приткнуться.
Мне нужно укрыться от посторонних глаз и ушей. Желательно спрятаться там, где я смогу без стеснения и цензуры высказать своему муженьку все, что я о нем думаю.
Потому что разговор обещает быть очень нервным, перед глазами уже мелькают страшные картины того, что могло произойти.
Вот Марк сообщает девочкам, что нашел другую тётю, которая будет их любить и заботиться, а рядом мерзко хихикает Илона.
Или вот он всех подробностях перечисляет свои травмы, и сообщает рыдающим от жалости дочкам, что это случилось по вине их любимой мамочки.
Господи, он же мог брякнуть им все, что угодно! Одно воспоминание о том, как мерзко он вел себя в больнице заставляет меня испытать болезненный спазм в районе желудка.
Да, я хотела, чтобы Марк им позвонил, но этот разговор должен был состояться в моем присутствии. И, предварительно, хотелось бы обсудить основные направления его мыслей…
Полная самых мрачных предчувствий, я, наконец, забиваюсь в узкий проход рядом со входом, предназначенный для ожиданий. Прикрывшись разлапистым фикусом от вопросительных взглядов администратора шиплю в трубку:
- Что? Что ты им сказал?
- Все хорошо, мы поговорили, - небольшой вздох, - они расстроены, но...
- Что ты сказал им? – больше всего на свете мне хочется сейчас сбросить звонок Марка, и поговорить с дочками. Наверное, он довел их до истерики. Но, нужно располагать хоть какой-то информацией, чтобы знать, по какому поводу их утешать.
- Лен, все хорошо, не переживай. Это было, - тяжелое сопение, - сложно.
- О господи…
- Для меня, не для них.
- Что ты сказал? – чуть ли не по слогам, уже со злостью повторяю я. – Ты же не понимаешь, они маленькие, но все чувствуют… - вспомнив утреннюю сцену со сборами я всхлипываю и закусываю палец, чтобы не расплакаться. – Они как-то чувствуют все, Марк. И они… Так скучают.
- Лена, ты думаешь, что я полный дурак? – с какой-то обидой выдавливает из себя Марк. – Я никогда их не обижу и не сделаю им больно.
Теперь наступает моя очередь молчаливо сопеть, потому что знаю, это правда. Чтобы ни случилось, но Марк хороший отец. Есть только одно большое «но»…
- Если не пойдешь на поводу у подружки.
- Я сам решаю, что мне делать. Понятно? – с неожиданно новой для меня интонацией отвечает Марк, - она здесь не при чем. Пока я здесь, в больнице, столько всего перечитал и передумал – не представляешь. Советы психологов и всякое такое прочее… Лен, я нормально поговорил с ними. И не надо из меня монстра делать. Я ведь тоже боюсь, что ты девочкам наплетешь про меня чёрти что…
- Ты переживал об их душевном спокойствии, когда тратил семейные деньги на свои развлечения? - вскипаю, как чайник. Ничего себе, он еще боится, что я про него что-то скажу.
Стоит об этом вспомнить, и даже кадка с фикусом не может замаскировать мой гнев – меня колотит. Наверное, слишком громко произношу последнюю фразу, потому что вновь пришедшие гости с любопытством косятся в мою сторону.
Глубоко выдыхаю. Так не пойдет! Только разругаемся в клочья.
- Что ты им сказал? – повторяю вновь. - Мне нужны факты.
- Если вкратце, то о том, что мы всегда будем их любить больше всего на свете. Но еще, что папа и мама поссорились, и пока будут жить отдельно. Но это даже неплохо, потому что теперь у них будет две детских комнаты, а еще они смогут по очереди ночевать у нас и ходить в гости в любое время…
- Марк, о чем ты говоришь? Какая комната? О чем вообще речь?
- Не знаю, Лена… Но психологи говорят, что нужно дать детям чувство безопасности и снять с них ответственность за происходящее…
- О, господи, Марк! – прикладываю руку ко лбу, с трудом сдерживаюсь, чтобы не заорать. Какой же бред! У моих детей даже имеющейся комнаты может не быть, а им уже обещана сказочная жизнь. - Что ты несешь? Почему тебе говорят, что делать, то Илона, то советы из интернета? Ты же врал им! Что еще сказал? Только коротко…
- Я не врал, я рассказывал о том, что будет, - цедит Марк. - Ну как я могу объяснить маленьким девочкам, что я идиот, которого сжирает чувство вины перед ними?
- Марк, давай потом об этом… Дети знают про Илону? - Какой же он занудный, сейчас меня ждет еще пара часов рассусоливаний про его мотивы, душевные терзания и поиски истины.
- Нет, я не сказал им про нее, но они в курсе, что я очень серьезно перед тобой провинился. – Так, уже хоть что-то конкретное.
- В чем провинился? Подробнее… – Рявкаю я. – Про то, что они могут остаться без крыши над головой, надеюсь, молчал?
- Конечно, молчал. Я виноват, Лена, но для детей сделаю все. У меня все наладится. Если мне нужно будет предоставить им отдельную комнату, я выпрыгну из штанов…
«Ты уже выпрыгнул. Даже не один раз» - ехидно проносится в моей голове.
- Ясно. Они знают, что ты в больнице?
- Да, я сказал им, - и, чувствуя мое напряжение, предупреждает мой вопрос, - просто попал под машину. Но жив-здоров, синяки пройдут, и мы снова встретимся, - услышав это, с облегчением выдыхаю. Судя по всему, здесь уже обошлось без интернет-советов.
- Хорошо, что еще?
- Я обещал им собаку…
- Что? Какую собаку? – мне кажется, что я ослышалась.
- Не знаю, Ксюша хотела йорка, Даша – пекинеса, мы еще не решили. Я прочитал, что для нивелирования негативных эмоций нужны позитивные…
Сбрасываю звонок Марка на полуслове, нет времени на обсуждение дурацких фантазий, нужно срочно звонить дочкам. Хочу понять, как они отреагировали на весь этот бред.
Телефон Даши вне зоны действия сети. Сердце колотится где-то в горле. В волнении вскакиваю с дивана и непослушными пальцами набираю Ксюшу. Пока слушаю долгие гудки, пытаюсь собрать мысли в кучу.
От разговора с Марком даже я нахожусь в ощущении легкого шока, что тогда говорить о детях? Позвонил любимый папочка, сказал, что в чем-то накосячил, но лежит в больнице, зато посулил щенка и золотые горы.
Сложно представить реакцию восьмилеток… Вряд ли они сейчас в предвкушении позитивных эмоций рисуют на бумаге картинки новой жизни. Плачут дома или не дай бог, я вздрагиваю при этой мысли, побежали его навещать.
Жду ответа Ксюши стоя, раскачиваясь от волнения, коленки дрожат, но сидеть я не в силах. Никто не подходит к телефону. Набираю ее снова и снова, слушаю долгие гудки и пытаюсь отогнать дурные мысли. Все хорошо, они просто не слышат звонка. Такое бывает…
- Лена, держи сумку. Что-то случилось?
Вздрагиваю, почувствовав на плече тяжелую руку Льва.
- Пока не уверена. Но, кажется случилось. - Сбрасываю вызов. Понятно, что Ксюша мне не ответит.
- Нужна моя помощь? У меня еще есть время.
В ответ молча мотаю головой. Как бы не были чисты помыслы моего детектива, я не готова впускать его в свою семью. Во всяком случае, пока.
42. Пересечение
- Девочки, я дома, – снимаю обувь в прихожей и жду привычного топанья. Но меня встречает полная тишина.
На всякий случай забегаю на кухню, поднимаюсь в детскую комнату. Печенье в вазочке нетронуто, школьных рюкзаков нет. Кровати наскоро заправлены, поверх покрывала Ксюши валяется телефон. Другой телефон стоит на зарядке.
Они даже не заходили после школы, сразу отправились к Марку. Навестить больного папочку – это так на них похоже. И у меня нет возможности их остановить!
Вспоминаю серьезные мордашки, с которыми они спускались утром ко мне. У меня ведь язык не повернулся напомнить, чтобы проверили - все ли они взяли. Не хотела гасить их пыл и стремление к самостоятельности. Теперь приходится расплачиваться за свою педагогическую принципиальность.
Бросаюсь вниз и бегу обратно к машине. Одновременно набираю Марка и ору в трубку:
- Илона у тебя?
- Нет, она по делам поехала. А что?
О, у нее и дела еще есть. Какие, интересно мне?
- Не пускай ее. Позвони, пусть сумку себе новую купит… Уборку в вашем гнездышке сделает. Не знаю… Что угодно.
