Выпускной. В плену боли (СИ) - Попова Любовь
— Договорились же спать по очереди.
— Да какая разница, если он захочет нас усыпать, то все равно применит газ.
В башке стучит пульс. Перед глазами пелена.
— Ну конечно, давай ему повод отрезать нам еще что-нибудь…
— Хватит на меня злиться, я ничего тебе не сделала!
— Ты жива, этого достаточно. А я бы мог давно выйти на свободу…
***
Дорогие читатели, буду признательна, если поддержите новинку. https:// /ru/reader/zhestokii-muzh-b457779?c=5294787p=1
пы сы График прод не изменится...
Глава 40.Ася Чебрец
Как водой ледяной облили. Причем из лужи. Грязной. Зловонной. Я пытаюсь найти в глазах Демьяна следы вины или раскаянья, да хотя бы шутки, но там лишь пустота. Точно такая же как в наших желудках.
— Блин, прости, Ась, я не то сказать хотел…
Извинения. Такая чушь. Когда они не от души, делают лишь больнее. В глазах давно было сухо, потому что воды в организме почти не осталось. Нежности не осталось. Желания. Ничего…
— Но ведь ты прав… — срываюсь на пол и тут же хватаю лежащий в крови нож... – Я ведь сказала, что люблю тебя, а значит готова умереть ради тебя… А ты готов? Или все твои слова лишь кровь, что засохла и стала грязью на полу…
— Кончай, Ась, ты меня пугаешь…
— Сколько еще мы протянем, Дем? А какой смысл? Мне кажется захоти тебя найти твой влиятельный отец, давно бы нашел. Может смириться пора, нет ему до тебя никакого дела. Были бы у моего отца деньги, он бы из-под земли меня достал…
— Заткнись, Ась… Бесишь, — отворачивается, в глаза не смотрит. Но мне мало, у меня все тело дрожит, нежность и любовь в яд трансформируются. Отравляют последнюю надежду на чертов Хеппи Энд. Не будет никакого вместе. Потому что нас не будет. Я просто не дам ему выйти и быть счастливой без меня…
— Трус! Ты даже в глаза мне посмотреть не можешь! Сказать, что любви и не было, что ты это все придумал, чтобы я добровольно раздвигала перед тобой ноги на потеху этому извращенцу! Потому что ты точно такой же извращенец…
— Хватит делать вид, что тебе это все не нравилось, что ты не кончала мне в рот снова и снова. Лицемерка! Думаешь если сделать вид, что я плохой, от этого ты лучше станешь? Ты такая же извращенка. Сколько лет дрочила на меня под своим святым одеялом. А может это все твой отец устроил? Подогнал женишка для своей нищей дочурки?
— Заткнись! Ты несешь чушь! Это скорее тебе нравится превращать девушек в шлюх. Сначала Милена, потом я. Я уверена на том видео был ты!
— Да?! А чего ж ты тогда еще жива? А?
— Ну так убей меня! Начинай! Если нож отберешь.
— Это даже не смешно, Ась…Я даже в этом состоянии сильнее тебя. Давай закончим.
— Нет! Я больше не хочу рядом с тобой находиться, дышать с тобой одним воздухом.
— Я не хочу тебе навредить…
— Ты сделал это в тот момент, когда пригласил меня на вальс… В тот момент, когда забрал с собой. Все из-за тебя! Зачем ты вообще приехал! Жил бы и дальше в своем городе!
— Ася, убери ебаный нож! Пока себя не поранила…
— Ты серьезно думаешь, что сможешь выбраться отсюда и забыть обо всем? Забыть обо мне?
— Я не собираюсь забывать и убивать я тебя тоже не буду. Прекрати провоцировать! — я больше не чувствую под ногами пол, я больше не чувствую холода и страха, только острое, несдерживаемое желание причинить ту боль, которую он причиняет мне.
— Давай! Демьян! Одно движение, и мы будем долго и счастливо умирать…
— Можно убить быстро… В шею, — тыкает он в артерию. Туда, куда обычно забивают свинью.
— А знаешь, что если пырнуть свинью в бок, она будет умирать очень долго… Будет носится по загону как угорелая, брызгая кровью…
— Хватит, Ася! Он этого и добивался, — почти прыгает Демьян на меня, обнимает крепко, сильно, сжимая лезвие между обнаженными телами. – Он хочет нас поссорить, но мы не должны поддаваться… Мы должны быть сильными….
— Я устала, Демьян. Может я хоть что – то для тебя значу?
— Значишь… Не сомневайся… Значишь…
— Докажи… Останься со мной. Тут. Не уходи… Вместе. Навсегда.
В его зрачках пожирающая нас темнота. Они все шире. Дыхание все чаще…
— Вместе. Навсегда.
— Обещаешь?
— Да.
— А сможешь ли выполнить обещание?
— Да! Режь меня!
Разворачиваю нож острием к себе резко, легко пронзая собственную плоть… Даже не прерывая взгляда.
— Ася!! — нож вываливается из рук, а я сама оседаю на пол, чувствуя, как сквозь пальцы течет теплая кровь… Он не сможет. Он как обычно обманет меня…
Демьян мотает головой, смотря на то, как мое тело секунда за секундой теряет жизненные силы…Холодно.. Зато голод не чувствую... ни голод, ни тела... Лишь презрение к тому, что не пойдет со мной до конца...
— Думала я слабак? — усмехается он, подбирает нож и легко, словно каждый день этим занимается, вводит острие в свой красивый пресс, вызывая у меня судорожный вздох… Он смог. Он сделал это. Мой мужчина. Моя любовь. Вот это я понимаю, навсегда. Он жмет на свою рану, но крови все больше. Он подползает ко мне, обнимает и жадно целует губы…
— Попробуй только после этого сказать, что я тебя не люблю…
— Никогда не посмею.
Глава 41...
*** Много лет назад на одном выпускном ***
— Ну Петенька, ну что ты стесняешься, разве я тебе не нравлюсь? — Глупый вопрос. Скворцова была самой красивой девочкой в школе. Самой популярной. У меня на нее давно стоит. Однажды спер ее трусы и дрочил на них пока член не онемел.
— Нравишься, конечно.
— Ну тогда поцелуй меня…
Оглядываюсь по сторонам. Пустая лестница. Никого. Но мурашки ледяные под кожей зудят.
— Трусишка…
— Я не трус! — дергаю рукой и волос нежных светлых касаюсь. Дрожь по телу, член колом. Почти нежных губ касаюсь. Она сладким дыханием обдает. Хочется задохнуться в нем.
— Ну давай, снимай штаны… Покажи, как сильно ты меня хочешь.
— Ты отсосешь?
— Да, не сомневайся… Давай же, я хочу поскорее его увидеть…
Тороплюсь расстегнуть брюки, ширинку, достать член… Страх по венам бродит. Хмелит. Хочу чтобы как в фантазии она на колени встала и рот открыла как собачка.
— Ниже штаны, не видно же ничего. И рубашку сними… Я так долго об этом мечтала. Даже жаль, что пришлось дожидаться выпускного.
— Ожидание того стоило. Давай, садись на колени…
— Да, да, конечно… Только волосы распущу…
Она красиво поднимает руки вверх, заставляя засмотреться на ее грудь третьего размера... Она прижимается к стене, стучит зачем - то три раза...
А потом вдруг вспыхивает свет, а меня толкают на Скворцову. Она крепко меня обнимает, не отпускает… Выше меня, она не дает мне даже вздохнуть, прижав к своей шикарной груди…
— Давай быстрее, — пыхтит она, а я не понимаю, о чем речь, когда вдруг задний проход взрывается такой болью, что дыхание перехватывает и из горла вырывается крик…
— Ну все, теперь ты и правда Петушок… Как долго я ждал этого… Теперь будешь знать, как фотографировать трусы наших девок и посылать их родителям. Кассету с этой видеозаписью я пошлю твоей матери, всем твоим родственникам, долбанный извращенец. Никакого тебе медицинского, никакой учебы, завтра весь город будет знать, как тебя проткнули шваброй.
- Давай, я не могу, его больше держать...
Под мой крик меня раздевают до гола, а та, кого я так любил все школьные годы снимает это на камеру с разных ракурсов, пока ублюдок Андронов насилует меня в задницу. Я чувствую, как медленно стекает по ногам кровь, как она расползается под коленками, заставляя по ним скользить…
Они бросают меня прямо там. Не оставляют даже одежды… Я зову на помощь, снова и снова зову на помощь… Но темнота поглощает, а сил становится все меньше… Меня находит охранник, вызывает родителей… Я прошу отвезти меня в скорую, но мать не дает…
— Не хватало еще позориться! . Вставай! Чего лежишь убогий! Даже постоять за себя не смог! — она бросает мне одежду, в которую с трудом одеваюсь… Иду тоже с трудом, почти ползу до нашей старенькой шестерки. Мать отвозит меня домой. Требует рассказать все как было. Я надеюсь, что она успокоит, впервые пожалеет, но она вдруг берет ремень и бьет меня со всей дури.
