Всегда только ты (ЛП) - Лиезе Хлоя

Повернувшись обратно к Рену, я сосредотачиваюсь на нём и успокаиваю своё дыхание. Я испытываю гордость, наблюдая за ним и за тем, как умело и спокойно он держится. Всегда мягко улыбается, всегда вежливо отвечает репортёрам, которые, надо отметить, весьма вежливы с ним. Рена все любят.

Только когда камеры убраны, и репортёры с шумом встают со своих стульев, я понимаю, что Рен развеял напряжение вокруг того вопроса.

Но при этом ни черта не ответил.

Наши парни выходят обратно в сторону недр стадиона, где тренер завершит свою речь после игры и отправит всех праздновать победу, которую едва-едва удалось одержать. Я спешу, насколько это для меня возможно, и лавирую в море репортёров.

Пробравшись сквозь них, чтобы не привлекать нежелательного внимания, я шёпотом шиплю имя Рена.

Он оборачивается через плечо и останавливается, и его улыбка делается шире при виде меня.

— Франческа.

— Не франческай мне, — я тычу его в живот и матерюсь себе под нос. Думаю, я только что сломала палец об его пресс. — Ты ответил не так, как подобало.

Он склоняет голову, черты лица искажаются в хмурой гримасе. Рен бережно берёт меня за локоть, побуждая пойти с ним. Позади нас стена людей, так что я позволяю ему увлечь меня за собой.

— Не хочешь сказать мне, — тихо говорит он, — какой ответ ты бы предпочла?

Я издаю неловкий, опешивший гортанный звук. Я так растерялась, что даже не могу подобрать слова.

— Ты учила меня, что отрицать что-либо — это гарантированный способ заставить людей считать, что ты что-то скрываешь. Я ушел от ответа, не отрицая. Как ты и говорила.

— Ренннн, — стону я. Это был тот самый момент, чтобы всё пресечь. Отрицание. Краткое и вежливое.

Он хмуро смотрит на меня и медлит, бережно отводя меня в сторону в коридоре.

— Что я сделал не так? Как мне это исправить?

Странный комок эмоций образуется в моём горле. Рен произносит те самые вопросы, которыми я сама задавалась слишком много раз. Сочувствие к его непониманию рассекает моё раздражение надвое.

— Я бы предпочла, чтобы ты сказал «Я и Фрэнки Зеферино не вместе. Мы коллеги, и я подвозил её по работе. Вот и всё».

Рен смотрит на меня несколько долгих секунд.

— Ладно. Прости. Я могу найти Митча и сказать ему это.

— Это твоё решение. Твоя публичная жизнь.

Он щурится.

— Это и твоя жизнь тоже, Фрэнки. Я не хочу, чтобы о тебе говорили что-то, с чем ты не согласна.

В какой-то момент нашей беседы, пытаясь убраться от проходящих мимо людей, я оказалась вплотную прижата к нему. Теперь в коридоре тихо, остались лишь мы двое и жар, исходящий от его костюма вместе с чистым пряным запахом. Тепло пропитывает каждую часть меня, что соприкасается с ним, и пронзает меня осознанием. Я делаю шаг назад.

— Всё хорошо, Зензеро. Может… может, ты выбрал правильный вариант. Время покажет.

— В любом случае, я найду Митча. Передам, что ты сказала.

Я хватаю его за руку.

— Рен, подожди.

Он правда не против, чтобы люди думали, будто мы встречаемся? Даже когда он бережёт своё сердце для этой женщины? Я абсолютно сбита с толку. Но, как и всегда после долгого дня в шумном и социально опустошающем мире, я слишком устала, чтобы пытаться разобраться. Я просто знаю — что сделано, то сделано, и если он пойдёт искать Митча, это лишь обострит подозрения. Этот парень тот ещё проныра.

— Всё хорошо, — говорю я Рену, отпуская его руку. — Обещаю. Я излишне остро среагировала.

— Ладно. Но скажи, если передумаешь, — он всматривается в мои глаза, и его улыбка возвращается. — Кажется, ты становишься раздражительной из-за голода. Давай запихнём в тебя бургер.

Я открываю рот, чтобы возразить, но потом мой желудок урчит.

— Ненавижу, когда ты прав.

Рен смеётся, и этот звук следует за мной до самого ресторана.

Глава 14. Рен

Плейлист: Jeff Buckley — Mama, You Been on My Mind

— О Боже, — стонет она. Фрэнки стоит на моей кухне, раздирает пакетик рутбировых мишек и рвёт одну маленькую липкую фигурку зубами. Я заказал большую коробку этих мишек, узнав, что это её слабость, и собирался удивить её на работе. Но их доставили сюда, и план пошёл псу под хвост, когда она узнала коробку. — Ты где их взял?

— Там же, где и ты, подозреваю. У корпоративного зверюги по имени Амазон.

— Перекупщики?

Я кидаю мишку в рот и жую.

— Ага.

— Бездушные ублюдки-шантажисты, — бормочет она.

Мой гортанный смех эхом разносится по кухне, пока я наливаю кипяток из чайника в две чашки.

— Некоторые вещи стоят своих денег.

— Клянусь, когда буду учиться на юрфаке, то разузнаю, что можно предпринять по этому поводу. Мне нужны эти штуки. А они как будто знают. Они знают, что могут заставить меня платить 15 баксов за пакетик.

Держа наши кружки чая, я локтем открываю раздвижную дверь. Пацца тут же протискивается и несётся на песок.

Следуя за ней, Фрэнки переступает порог и наблюдает, как её собака несётся к океану. Она сама размеренно идёт к воде, затем осторожно опускается на расстеленное мной одеяло, уголки которого подоткнуты в утрамбованный песок. Когда я добираюсь до неё, она сидит, подобрав колени к груди и глядя на воду.

Моя грудь сжимается до невозможности тесно. Видеть Фрэнки в спортивных штанах и с небрежной гулькой на голове, словно она чувствует себя как дома — это горько-сладкий момент. Я хочу, чтобы мгновение длилось как можно дольше, но знаю, что вскоре она уедет, и нет гарантий, что мне ещё хоть раз представится возможность вот так провести с ней время.

— Паццу ждёт неприятный сюрприз, — говорит она, прикуривая косяк и медленно выдыхая, — когда она снова будет жить в моём маленьком бунгало без радостных поездок к тете Ло или в это шикарное местечко.

Я устраиваюсь на одеяле рядом с Фрэнки, всё ещё держа наш чай в руках.

— Почему она больше не будет ездить к Лорене?

Или проводить время здесь?

«Потому что она не планирует проводить время здесь, идиот. Предельно ясно, раз она так сказала».

Фрэнки мягко забирает у меня свою кружку-термос.

— Ну, с учебой на юрфаке у меня будет расписание получше, без ночевок вне дома и командировок. Нет нужды оставлять её у Ло, — она пожимает плечами.

Какое-то время мы сидим молча, смотрим на океан, наблюдаем, как луна окрашивает воду в серебристо-белый цвет. Пацца мечется по песку, катается, принюхивается, убегает вдаль, но послушно возвращается, когда я свищу и подзываю её обратно. После нескольких долгих и умиротворенных минут деликатный вес руки Фрэнки заставляет меня вздрогнуть и отвлечься от берега.

Она смотрит, как её пальцы скользят по моей ладони. Затем хмурит лоб и убирает руку.

— Расскажи мне про настоящего Рена.

Я кошусь на неё.

— Что ты имеешь в виду?

— Про того, кто прячется за счастливым фасадом. Того, которого мы почти начали обсуждать после йоги.

Я опускаюсь на одеяло и смотрю вверх, на звёзды.

— О. Про этого. Ну…

Словно прочитав мои мысли, Фрэнки протягивает мне косяк. Я смотрю на него, затем аккуратно забираю из её пальцев. Больше половины команды курит травку по многим причинам — снятие боли, облегчение тревоги, просто для расслабления и развлечения. Я же с момента подписания контракта был так напряжён, что никогда даже не задумывался об этом. Но мысль о том, чтобы быть чуточку спокойнее в разговоре с Фрэнки, не так застревать в своих шумных мыслях… ну, это кажется заманчивым.

Сделав небольшую затяжку, я медленно выдыхаю и подавляю отчаянное желание закашляться.

Фрэнки улыбается, глядя сверху вниз на лежащего меня.

— Я тебя испортила.

Я смеюсь, но это быстро переходит в приступ кашля. Много времени не требуется — может, около минуты — и в моих конечностях воцаряется некая тихая тяжесть. Мой разум поразительно ясный.

— Вау. Я жалею, что не попробовал травку раньше.