КаМаЗ и Ч.М.О. - Тата Кит
Что я творю? Позорище.
После душа застыла один на один напротив тумбочки и поняла, что размерчик не тот. Тут действительно понадобится шкаф. Желательно на самом деле его уронить.
Предварительно вынула из шкафа все свои вещи, а затем, пользуясь всеми имеющимися у меня силами, раскачала шкаф и едва успела отскочить в сторону за секунду до того, как меня им накрыло бы.
Ногу прострелило болью. Врать не придется — похоже, я ее подвернула, когда отбегала в сторону.
Больно не до слёз, но пока эффект имеется, нужно успевать звонить.
Присев на кровать как можно красивее, я закинула на нее ногу, обхватила лодыжку и первым набрала Витю.
Кажется, сердце перестало биться, пока я слушала длинные гудки.
— Да? — ответил мне нежный женский голос, будто я в сказку позвонила. — Алло? Говорите, вас не слышно.
— Да, кхм… здравствуйте, — подобралась я, настроив голосу деловой тон. — Могу я услышать Виталия?
— К сожалению, он сейчас в душе. Но я передам ему, что вы звонили. Может, нужно передать ещё что-то?
— Эмм, нет. Спасибо, — улыбнулась я натянуто, будто она могла меня видеть.
Эллочка…
Голос настолько приятный, что аж тошнит.
Сжала телефон пальцами, понимая, что больше не хочу никому звонить и пытаться что-то проверять. Первая же попытка оказалась провальной и станет отличным поводом для слёз на всю оставшуюся ночь.
Не хочу и не буду.
Собрав остатки сил, зашла в совершенно идиотский чат, где девчонки уже делала ставки на то, кто приедет, — побеждал Камаз. Единогласно.
Пусть забирают все свои ставки обратно. Никто не приедет, потому что я больше никому звонить не стану.
Едва я подобрала нужные слова, как мне позвонил Витя. Сам!
О, боже!
Втянув обратно сопли и утерев слёзы, я снова закинул ногу на постель и приготовила плаксивую интонацию. В общем-то, сейчас даже притворяться не надо — я и так заплаканная.
— Да?
— Привет, Марин, — практически шепотом произнес Витя. — Ты звонила. Что-то случилось?
Он волнуется! И волнуется настолько сильно, что сам мне перезвонил!
— Я… я тут разбирала шкаф и случайно его уронила. Себе на ногу. Очень больно.
— Как тебя угораздило? — спросил Витя обеспокоенно всё тем же шепотом.
— Я, если честно, сама не поняла, как так произошло. Но теперь у меня ужасно болит нога, а еще нужно как-то поднять с пола шкаф. Ты можешь приехать ненадолго? Буквально минут на двадцать.
— Я… Я, конечно, могу, — ответил Витя и, клянусь, в этот момент я была готова начать прыгать по постели. — Но, понимаешь, Марин, у нас с Эллой сейчас романтический ужин. Она уже зажгла свечи, всё приготовила. У нее не будет девичника и вместо него она организовала для нас двоих этот вечер. Понимаешь? Я не могу ее бросить.
— Понимаю. Меня ты можешь бросить, а её нет, — выдохнула я, чувствуя, как жизненные силы буквально вытекали из меня через кончики пальцев. Идея о том, что я проведу эту ночь в слезах уже не казалось мне невыполнимой.
— Не говори так, Марина. Ты же понимаешь, что у нас с тобой совершенно особенные отношения. Особая связь, — шептал Витя, будто из кладовки говорил. — Не запутывай меня, пожалуйста, моя красавица. Ты очень много для меня значишь. А сейчас меня ранят твои слова о том, что я тебя бросил. Всё совсем не так, Марина. Ты особенный для меня человек. Всегда такой была, есть и будешь.
Его слова, произнесенные с таким трепетом и нежностью, заставили меня переосмыслить то, что я ему только что сказала.
— Ты прав, Вить. Я тебя понимаю. И нога, на самом деле уже почти не болит, а шкаф я завтра с Леной подниму. Не к спеху.
— Вот видишь. Ты всегда была самой понимающей. За это я тебя и полюбил.
«Я тебя полюбил» — слова рассыпавшие мурашки по всему моему телу.
Полюбил! Не любил когда-то, а именно полюбил! Значит, до сих пор любит!
— Тогда спокойной ночи? — выронила я, пряча улыбку за кончиками губ.
— Спокойной, Марин. Если ноге станет хуже, то обязательно звони в «скорую». И утром мне напиши, как твоё самочувствие. Постараюсь заехать перед работой.
— Хорошо, Вить. Спасибо тебе.
Еще несколько минут после окончания разговора я сидела с глупой улыбочкой. В груди было так тепло и хорошо, но вместе с тем, всё же, было немного обидно из-за того, что Витя не приедет. Зря старалась — роняла шкаф, брила ноги. Но даже его слова помогли мне почувствовать себя лучше.
Теперь осталось позвонить Кострову. Но так не хотелось. Наверняка он мне нагрубит, скажет, что я дура неуклюжая или вовсе не поднимет трубку.
Но будет нечестно, если я хотя бы не попытаюсь ему позвонить. А потом просто напишу в чат с ужасным названием о том, что все они проиграли и ко мне не приедет вообще никто. А еще им всем завтра придется приезжать ко мне и поднимать шкаф.
Сделала вдох поглубже и набрала Кострова.
Гудок за гудком. Я уже перестала ждать, что он ответит и просто смотрела на экран телефона, ожидая, когда истечет время дозвона, и я смогу лечь спать.
— Слушаю, — сухо и хрипло ответил мне Костров.
— Добрый вечер, Михаил Захарович, — поспешила я приложить телефон к уху, чувствуя, как оно начало гореть от стыда перед тем, что мне предстоит сказать.
— Добрый, Марина Олеговна. Что-то срочное или ты меня просто так разбудила?
Чёрт! Он спал. Сейчас точно пошлёт меня куда подальше.
— Простите, что разбудила вас, Михаил Захарович. Просто тут такое дело… в общем, я шкаф уронила… на ногу… себе, — выдавливать приходилось по слову, потому что буквально после любого из них я могла быть отправлена в далекое пешее.
В телефоне повисла пауза. Очень долгая и затяжная пауза, словно Михаил Захарович уснул.
— И почему я не удивлен? — выдохнул он, наконец, всё так же хрипло и устало. А вот это обидно! Можно подумать, что со мной постоянно происходит что-то неказистое и глупое. — Сама-то как? Живая?
— Ну, если звоню вам сама, то, очевидно, живая.
— Ясно. А нога? Сломана?
— Не совсем. Я ее подвернула, когда отпрыгивала в сторону. Не критично. Просто… — позорно прикрыла глаза, в очередной раз понимая, насколько это глупая затея — со шкафом, ногой и звонками. Никто
