Строгий адвокат по вызову - Ашира Хаан
Сейчас я подошла к нему, по пути коснувшись сенсорного выключателя, и остановилась, рассматривая себя. Когда красивый мужчина с опасным блеском в глазах просит тебя показать животик, конечно, желательно при этом быть в полупрозрачном белье и накрашенной. Чтобы можно было томно изогнуться, опираясь на спинку кровати и показать сначала длинные ноги, потом пышную грудь, а потом уже можно и животик.
И облизнуть губы, и хлопнуть ресницами.
Соблазнить, в общем, по-человечески.
А не чуть стянуть пижамные штаны и задрать футболку на десять размеров больше.
Предупреждать о таком надо потому что!
Но Глеб не выглядел очень огорченным моим не слишком гламурным видом. Я заметила, как его зрачки расширились, а камеру тряхнуло, будто он нетвердо держал ее в руках.
– Стой! – сказал он, когда я отпустила футболку. – Я не успел как следует разглядеть. Сколько, говоришь, ты набрала лишних килограмм?
– Пять!
– Ну-ка, задери еще разок.
Я закатила глаза, развернула камеру к зеркалу и резко дернула футболку вверх. Так резко, что она открыла чуть больше, чем мой пухлый животик.
– О! – обрадовался Глеб. – Ну-ка задери повыше! Кажется, я нашел, куда они попали, эти твои килограммы. Точно не в живот.
Девичья гордость настойчиво намекала мне, что пришло время поломаться.
Да, именно так это происходит – сначала вы трахаетесь во всех возможных позах и во все возможные отверстия – дважды! Потом ты за ним бегаешь, а он отмораживается.
А потом он требует от тебя нюдсы – и тут-то ты виляешь хвостом и обламываешь.
Ты ведь не такая!
Но я такая. Просто мне очень хочется поиграть с ним, пока он поддается. Пока ему интересно.
Я потянула футболку выше, приоткрывая край груди. Только нижнюю часть полушарий, но Глебу хватило. Он сощурил глаза и поудобнее перехватил телефон.
– Еще выше.
Голос был твердым и чуть хрипловатым. То самое сочетание, от которого у меня по позвоночнику разбежались огненные всполохи, и я послушно потянула футболку, позволяя ему увидеть то, что он уже и облизал, и облапал. Но почему-то все еще хотел увидеть на крошечном экране телефона.
– Сними совсем.
– Глеб! Что происходит?
Я была очень возмущена. Очень.
Сердито смотрела в камеру, готовясь его отчитывать. И как будто не замечала, что моя футболка все еще наполовину задрана, а рука лежит прямо на груди, комкая ткань и сжимаясь так, что торчащий сосок попадает между пальцами.
– По-моему, это называется «виртуальный секс», – ответил он невозмутимо, разваливаясь у себя на диване. – Но я никогда этим не занимался, так что можем считать, что лишение меня девственности. А ты?
– Что – я?
– Занималась?
Он склонил голову набок. Взгляд его, как это бывает при видеосвязи, блуждал от камеры – и тогда мне казалось, что он смотрит мне прямо в глаза, до моего лица на экране – когда он реально смотрел мне в глаза.
Или не в глаза.
Или – существенно ниже?
– Я не буду отвечать на этот вопрос!
– А уже и не надо, – успокоил он меня. – Я все понял. Просто сними футболку.
– Еще что сделать? – огрызнулась я. – Сразу все перечисли, чтобы разом нахер тебя послать!
– Сними штаны, ляг на кровать и закрепи телефон в изголовье. Раздвинь ноги, сожми грудь двумя руками и посмотри на меня.
Глеб говорил это медленно, смакуя каждое слово, и от его четкой артикуляции и серьезного тона, которым он, должно быть, активно пользуется в судах, по моей коже разбегались всполохи огня, разогревая меня изнутри и снаружи.
Мужчина, которому хочется подчиняться – с удовольстивем.
Но я же не могу…
– Иди нахер! – упрямо повторила я, одергивая футболку.
– Уже там, – отозвался он невозмутимо и повернул свою камеру так, что она уперлась ему в пах.
А там…
Это нормально – заводиться от вида члена?
Ведь обычно девушек только раздражают дикпики, присланные незнакомцами… Да и знакомцами тоже. Мы немного иначе устроены, нам эта мутная картинка – ни о чем. Нам нужны ласковые слова, медленный разогрев и касания, а вовсе не такой откровенный вид.
– Мне кажется, или ты облизнулась? – сказал Глеб совсем другим голосом.
Мягким, бархатным, соблазнительным.
Этот голос ничего от меня не требовал, как только что.
Он тянул меня к себе, будто затаскивая в маленькое окошко в другой мир.
Где я могла бы дотронуться до шелковой кожи ствола, почувствовав под ней упругую твердость, могла бы провести кончиками пальцев снизу доверху, а потом медленно лизнуть дразнящую своей налитостью набухшую головку.
– Арина… – позвал мягкий голос. – Я хочу увидеть тебя. Совсем. Голой.
Я притворяюсь.
Притворяюсь зачарованной его голосом, его влекущими интонациями, разжигающими внутри меня пожар.
Притворяюсь же?
Когда медленно, глядя в камеру – именно в камеру! – тяну футболку вверх, открывая наконец грудь целиком. И ловлю вздох Глеба, предательски усиленный слишком умным микрофоном его мобильного.
Моя победная улыбка против воли расползается по лицу, но я скрываю ее, стаскивая футболку через голову.
Отбрасываю ее в сторону и берусь пальцами за резинку пижамных штанов.
– Закрепи телефон, – подсказывает Глеб сипловатым голосом. – Там, на спинке есть…
И так вижу, что там удобная подставка и даже провод зарядки.
Наверняка, если как следует порыться в его ящиках, найдутся и лампы для полноценной съемки. Кажется, я уже многое понимаю про Глеба Мельникова, холостого юриста, который совершенно не стремится в отношения.
Если бы у меня столько игрушек было, я бы, может, тоже не стремилась.
А теперь все игрушки у Глеба – и я хочу с ним дружить.
Ну как – дружить…
Я разворачиваю телефон так, что камера смотрит на черное шелковое белье на широкой кровати, тяну к себе одеяло, чтобы прикрыться, но в тот момент, когда Глеб уже открывает рот, чтобы издать протестующий возглас, разворачиваюсь спиной, выгибаюсь и трусь грудью о простыню. Прохладный шелк так нежно ласкает мои напряженные соски, что я вдруг удивляюсь – зачем я все это время сплю в пижаме? Почему ни разу не пыталась спать голой?
Мне хочется мурлыкать от этой ласки и тереться как кошке – я едва не забываю, что за мной наблюдают. И что я веду себя тут как эта самая кошка в марте только ради одного…
Ну, теперь не только.
Но все же я цепляю пальцами резинку штанов и тяну их вниз, вертя попой якобы для того, чтобы удобнее было снимать. Конечно, это нисколько не помогает, но когда я оборачиваюсь к экрану, выражение лица Глеба искупает все дурацкие действия,
