Наталья Нестерова - Средство от облысения
– Мне тоже не нравится! – укоризненно поджала губы Лена. – А сколько денег на ветер! Зачем? Чтобы всякие идиоты на улице приставали?
– Тебе лучше знать.
– Ничего подобного! Все из-за тебя! Мне только ленивый в уши не дул, что тебя имидж мой не устраивал! Вот поменяла! Любуйся! – Она развела руки в стороны. – Стиль деревенский с переходом в городской.
– Чего? – растерялся Володя. – Какой переход?
– От маразма к склерозу! Сколько это будет продолжаться?
Володя не был готов выяснять отношения, а разговор выруливал на скользкие темы. Нужно срочно увести его в сторону.
– У тебя будут неприятности из-за того, что стащила документы? – спросил он.
– А! – Лена беспечно махнула рукой.
И в ту же секунду подумала, что ее ответ тактически неверен. Володя должен прочувствовать героичность ее поступка. Пусть жалеет, восхищается – любые высокие чувства хороши. Ее, Лену, уже тысячу лет никто не жалел! (О вчерашних рыданиях на глазах благодарной публики она уже не помнила.) Лена живописала разгром, который учинил Булкин, и свои душевные мучения из-за необходимости врать.
Они шли вниз по Тверской к метро.
– Ты обедала? – вдруг спросил Володя.
– Нет, – замерла в ожидании Лена.
Он пригласил ее в итальянский ресторанчик, открывшийся на месте очень хорошей булочной, где Лена раньше покупала бублики детям.
Сколько лет они не бывали в ресторане?
Самое малое – десять.
«Студентами могли себе позволить со стипендии завалиться в кафе. Да и потом отпраздновать день рождения или какой-нибудь праздник в ресторане было вовсе не разорительно, – думал Володя. – Куда все это подевалось? Туда же, куда поездки к морю, в дома отдыха, частые походы в театр и кино».
Лена изучала меню. Вела взглядом по колонке цифр со стоимостью блюд. Выбрала самое дешевое.
– Я буду спагетти по-неаполитански, – сказала она мужу и испуганно прикусила язык. Вспомнила толкование любви к спагетти Аллой Воробейчиковой. Но Лена ничего сексуального не подразумевала, она деньги Володины экономила! – Просто мне нравятся макароны! – оправдывалась Лена. – Особенно с сыром! В томатном соусе! Только это имела в виду!
– Да пожалуйста! Бери что хочешь, – пожал плечами Володя, Себе он заказал равиоли.
С тех пор как Лена вышла замуж, в ее голове включился калькулятор, исправно и постоянно осуществлявший расчеты трат семейного бюджета. И сейчас, когда принесли блюда, официант разлил по фужерам вино, внутренний калькулятор работал на полную мощность.
Вино. Двести граммов. Ординарное, а стоит дороже бутылки отечественного шампанского. Равиоли. Сиротские пельмени. Двести пятьдесят рублей! Можно месяц в метро кататься. Спагетти. Ничего особенного на вкус.
А стоимость одной макаронины равняется ведру спагетти, приготовленных ею дома.
– Нравится? Вкусно? – спросил Володя.
– Нет! – вырвалось у Лены. – То есть очень вкусно, спасибо.
– Уверен, что ты сейчас мысленно подсчитываешь стоимость одного сантиметра спагетти.
– Почему же? – Лене не хотелось быть уличенной в скаредности. – Я о другом думала. О нас с тобой!
– Отложим этот разговор! – нахмурился Володя. – Ешь! Хочешь еще вина?
– Хватит вина! Володя! Я так больше не могу! Куда? Подождите! – схватилась Лена за тарелку, которую хотел унести официант.
Она быстро доела спагетти. Рублей на пятьдесят оставалось. Не пропадать же добру!
– Я много думала, – невнятно произнесла Лена, Потому что рот был забит макаронами. Проглотила и продолжила:
– Мучилась и страдала. Но я решила… Володя! Я тебя прощаю!
– За что? – изумился он.
– Сам знаешь. И свои недостатки признаю. Генка правильно говорит, что я – манная каша.
– Генка? Какая манная каша?
– Которая тебе надоела, и сейчас ты питаешься селедкой, которая любовница. Но, Володенька! Селедка надоедает еще быстрее каши! Тебе не наскучила? – спросила Лена с надеждой.
– Ничего не понимаю! – воскликнул Володя, огляделся и перешел на злой шепот:
– Во-первых, ни селедками, ни любовницами я не питаюсь! Во-вторых, ты! Ты сама сказала Генке, что у меня… А у меня никого! Пока! – добавил Володя. – Перекладываешь с больной головы на здоровую! Постыдилась бы!
Лена искренне не помнила того, что наплела Гене. Разве упомнишь, что несешь в запале?
– Не было такого! Клянусь! Генка мне открытым текстом дал понять, что у тебя завелось... завелась... ты понимаешь!
– Не может быть! Ладно, пока оставим Генку. Как поживает сексуальный гигант Иванов?
– Откуда мне знать? Ведь он твой приятель!
– Что? – вытаращил глаза Володя.
– С Егором Ивановым я познакомилась только сегодня утром. Какие вы с ним сексуальные рекорды ставили, извини, не в курсе!
Лена ревновала Володю к новому другу. Как к любому человеку, вещи, фильму, книге – ко всему, что муж познавал без нее.
– Я имею в виду не Егора! А твоего жирного воздыхателя! Чья жена, напомню, если забыла, пришла к нам и указала на мои рога.
– Опять двадцать пять! Ведь это Ленкина, соседки, изобретатель, то есть клиентка, тьфу ты, запуталась. Жена любовника! Она мне сама призналась.
– Иванова?
– Нет, Ленка! Я тебе говорила.
– Ага! И после этого я поперся к ним выяснять, кому бесхозные рога принадлежат!
– И напился, – ехидно напомнила Лена. – Разве она призналась бы, когда муж рядом? А мне что делать? Не шпионы, поди, чтобы каждый разговор на магнитофон записывать! Эта Лена…
– Ты все время переводишь разговор на других!
– А ты меня не слушаешь! – всхлипнула Лена, у которой близко подошли слезы.
– Спокойно, без рыданий! – предупредил Володя. – Что у нас дальше? Официант! – гаркнул он, как ресторанный завсегдатай. – Два кофе и одно пирожное. Заварное!
В ожидании десерта они молчали. Вспоминали одно и то же.
Лена любила заварные пирожные. Как-то Володя на ее день рождения решил сделать сюрприз и уговорил кондитеров в заводской столовой сделать торт в виде большой заварной трубочки. Когда он внес сюрприз в комнату, гости дружно ахнули. Торт напоминал гигантский глазированный фаллос. Гена тут же дал название торту – «Кастрат», женщины отказывались его есть, а на Володину голову посыпались двусмысленные шутки.
«Какое хорошее было время», – подумала Лена.
«Жили как люди, – думал Володя, – и на тебе!»
– Наш с тобой разговора – нарушил тишину Володя, – напоминает…
– Бред! – Они произнесли одновременно.
Снова замолчали. Сколько раз так бывало!
Детей ругают, как певцы – те же слова, но на два голоса. Спроси Лену, что Володя думает о президенте, скажет слово в слово. А он смешно ее пародирует: «Купила колбасу по девяносто пять. Но свежую! Когда свежая, она не хуже, чем „Докторская“ по сто двадцать. А старая только в солянку годится, если чеснока много положить».
