Свободна (СИ) - Литвин Светла

— Маме пришлось срочно уехать, а мы с тобой сейчас кое-куда заскочим, — щёлкнув Славу по носу, я с великим трудом натянул улыбку.

Мне страшно не хотелось начать думать, как будет, если... Я даже в мыслях не мог обличить это если. Выезжая с парковки перед городской площадью, я направил свои мысли в необходимое мне русло.

Повёз Славу к Василисе на работу. Её коллеги в нашей дочери души не чаяли, особенно Серёжа, тот готов был следить за языком в её присутствии. Немалая жертва для человека с языком без костей.

— Беги туда, скажи, чтобы мне кто-то позвонил из взрослых, — высаживая дочь возле оптовой фирмы, я протянул ей свою визитку.

— Хорошо, — Слава выскочила из машины, а я дождался, пока она помашет мне рукой в пуховой белой варежке и зайдёт вовнутрь.

Через минуту раздался звонок и это была Марина.

— Слава, это шутка такая? — спросила она.

— Нет. Слушай меня внимательно, но не подавай вида. Не пугай ребёнка, хорошо?

— Ам, что-то...— Марина замолчала, вовремя прервав незаданный вопрос.

— Да.

— Говори, её Серёжа увёл к себе.

— Не перебивай, мне ещё в полицию звонить. На Василису напали, много ножевых, жива, её скорая забрала. Я сейчас в больницу, потом наверняка в полиции разборки. Слава у вас и запомни, майор Кузнецов опасен! Поняла?

— Да, какой ужа..

Я не стал дослушивать что хотела ещё сказать Марина, сбросил вызов и набрал номер полиции.

— Я по делу нападения на площади перед администрацией.

— Имя ваше назовите, — потребовал мужик на том конце провода.

— Нахрена вам моё имя?! Я знаю кто напал на женщину, это Кузнецов Виктор Геннадьевич, он майор в службе собственной безопасности! — выпалил я, отключая телефон.

Не знал наверняка, возьмутся ли за это дело сразу, или начнут искать психа майора, но что было совершенно точно, так это то, что я должен быть в больнице.

Нарушив сотни правил и чуть не сбив пешехода, я примчался в больницу довольно быстро. Сразу кинулся в ближайший кабинет, миновав регистратуру, попав к мужикам в белых костюмах, похоже, это были травматологи. По виду их необъятных лиц, можно было догадаться, что с ними я договорюсь. На зарплату медиков такие будки содержать было нереально.

— К вам жену мою с ножевыми привезли, с площади, всё что угодно просите, но я должен попасть к ней!

Договорившись о цене прохода туда, куда простым смертным было не положено проходить, только въезжать на каталке, меня подняли на четвёртый этаж.

— Здесь жди, хирург выйдет, и всё скажет. Крепись. — Хлопнув по накинутому на плечи белому халату, мужик оставил меня у поста.

Операционная, где спасали Василису, находилась метрах в десяти от меня. А в коридоре не было ни единой души, способной помешать мне подобраться ближе, но я замер на месте, переживая адские секунды своей жизни. Возможность обрести вновь счастье с той, которую любил больше собственной жизни, висела на волоске. Казалось, хуже и быть не может, но как говорится, снизу постучали.

— Ты уже здесь, я тебе обзвонился, как узнал, сразу сюда, — шёпотом заговорил со мной, вышедший из лифта майор Кузнецов.

Я успел только вздохнуть и моргнуть по одному разу до того, как в моей голове пулей метнулась мысль, что, если я буду громко убивать этого ублюдка, меня вытурят отсюда, выставят из больницы, и я ничего не узнаю про Василису. С этой же умной мыслью я припечатал майора к стенке, придавив локтем его кадык так, что он уже ничего не мог сделать.

— Как ты сюда явиться посмел? — спросил я, не без труда сдерживая свою злость.

— Какого чёрта? — прохрипел Кузнецов, схватившись за мою руку, в слабой попытке оттолкнуть.

 Я нажал сильней.

— Как ты посмел? Добить её явился, да? Зачем же? — шипел я, задавая эти вопросы, и всё смотрел в его глаза, наливающиеся кровью, и на миг в них мелькнуло явное и честное непонимание, а майор обмяк.

Тогда и я отпустил, убрав руку с горла и терпеливо ждал, пока Кузнецов отдышится и выпрямившись сможет снова разговаривать.

— Ты что? С чего решил, что это я? — потирая шею, хрипя, спросил майор, и по виду-то он был реально ошарашен этой новостью.

— Она так сказала, она тебя узнала, — едва я не сошёл на крик, но в коридоре операционного крыла больницы было тихо.

Максимально тихо для произошедшего.

— Что за бред? — усмехнулся Кузнецов и, дойдя до поста, рухнул на стул.

— Бред ли? Она тебя узнала. Сказала, что это ты, фамилию твою назвала.

Одним жестом, майор велел мне заткнуться. Он начал раскачиваться на стуле, сжав челюсти до жуткого скрипа его зубов. По всему было видно, что переживал он сейчас не самые лучшие минуты своей жизни, а я окончательно перестал понимать, что случилось.

— Она не могла ошибиться, если ты...

— Она ошиблась, я был на совещании и не мог этого сделать, — отчеканил майор, глядя в плинтус, но по его щекам текли слёзы.

Чистый псих. Ситуация выходила даже из-под моего контроля, я готов был забыть о тишине и о последствиях, так хотелось выбить из Кузнецова правду.

— Там камеры. Свидетели тебя опознают, — заметил я, с трудом разговаривая.

— Опознают, — согласился майор, потянувшись за трубкой стационарного телефона.

Кузнецов набрал короткий домашний номер.

Я ждал наблюдая. Я превратился в слух. Я всё готов был сделать, лишь бы убедиться, что Василиса там от боли помешалась, ошиблась, что угодно, только бы не Кузнецов. Потому что тогда это бы означало, что я привёл его в наш дом. Я их познакомил. Я подверг Василису опасности.

— Мам, где Матвей? Нет, не нужно. Просто показалось, что я видел его на площади. Ладно. До вечера. Только хлеб? Молока не нужно? — договорив с матерью, словно всё ничего, Кузнецов опустил трубку и полез за мобильным, бросив в мою сторону короткий взгляд. — Покурить бы.

— Я тебе сейчас зубы выбью, — озвучил я своё желание, едва сдерживаемое.

— Ещё минута, — попросил майор, выуживая из кармана брюк мобильный и набирая уже по нему. — По нападению на площади. Группу захвата, Коровина пять, вторая квартира, это первый подъезд. Скорую вызовите заранее, у м... У хозяйки сердце больное. Нет, без разницы, но лучше второй вариант.

После второго звонка Кузнецов мне всё объяснил. И вроде бы стало легче, но один чёрт я привёл майора в наш дом, а он за собой притащил беду.

Узнав краткую историю Кузнецова, и я готов был отдать всё за сигарету, но не шанс узнать, как Василиса. После случившегося было самым важным узнать, что она наверняка выкарабкается. И пока я не мог курить, я мог немного отвлечься на разговор с майором. Тот совсем сник и никуда особо не торопился, невзирая на ситуацию с его родным братом, ударился в подробности.

— Первый раз он напал, когда нам было по восемь лет. Была зима, мы пришли кататься на горках. И я не знаю они врачи говорят, что маньяками не рождаются, другие уверяют, что это от рождения и можно даже как-то по томограмме головного мозга отследить. У всех маньяков она схожа. Нужен толчок. Одна из местных девчонок, таких дылд что в свои пять больше, чем пацан-подросток в тринадцать, она столкнула его с горки. Он упал, ударился сильно головой. Тогда-то Матвей и стал таким. Уже на следующий день он стащил с кухни нож и ударил эту девочку в спину. Потом в подробностях рассказывал, как, оказывается, легко это сделать. Она выжила, а Матвею ничего. Ребёнок. Разве что на учёт поставили в ПДН и унизительный факт того, что его обидчица жертва, а он прослыл во дворе психом, и я заодно лишился всех своих друзей. Мама тогда ничего не стала предпринимать, закрыла глаза и старалась не обращать внимания на манию Матвея к ножам и кровь на его одежде принимала за что угодно, только не за кровь. Годам к двенадцати на его счету было достаточно жертв для маленького кладбища животных. Его первой и, я надеюсь, единственной человеческой жертвой стала наша соседка. Её звали Василисой, милое прозвище Лиса и он за ней ухаживал, но она его отвергла. Да, вот такое совпадение, две Лисы-Василисы на один наш маленький городишко многовато. Согласен. Брат и тогда был неосторожен, зарезал её во дворе у всех на виду. Потому-то его и признали невменяемым. На суде всё твердил, Лиса должна умереть. Отправили в психушку, а после десяти лет выпустили на домашнее лечение. Мама оформила опекунство, но постоянно нарушала условия. Она не должна была его выпускать из дома без сопровождения. Чувствую себя виноватым. Я всё ему рассказывал, он так скучал в четырёх стенах словно в тюрьме, да и под таблетками он был не опасней золотой рыбки. Видимо, таблетки он прятал. А я не смог связать эти головы и своего брата. Я уходил на работу он спал, я приезжал с работы он спал, а в выходные то что я видел, больше напоминало мне овощную запеканку, не желе разумного человека.