Загубленная добродетель - Кора Рейли
«Объясни мне это».
«Что ж», — задумчиво сказал я, делая глоток шампанского. «Это смело».
«Зимой он носит сандалии с носками. Как это может быть модным в чьем-либо сознании?»
«Мода всегда пытается нарушать правила, по крайней мере, если она хочет быть прогрессивной. Конечно, не все так долго. Но кто-то однажды сказал, что ты сожалеешь только о том, чего не сделал, и я полагаю, это относится и к моде. Как дизайнер, вы не хотите делать то, что все делали до вас. Вы хотите быть инновационным и удивлять людей. С годами это становится все труднее и труднее, особенно учитывая, что мода — такой быстрый бизнес».
«Если что-то работало годами, зачем это менять? Почему бы не переосмыслить старые модные тенденции, а не создавать новые, совершенно безумные».
«Это то, что я надеюсь сделать. Переосмыслите старые тенденции и попытайтесь создать что-то новое и захватывающее с подержанными вещами. По крайней мере, я надеюсь, что это сработает. Я не знаю, чего ожидать».
«Ты всегда делаешь свое дело, Анна. Я сомневаюсь, что французский профессор моды сможет тебя остановить. И из того, что я видел, ты всегда хорошо смотришься со своими подержанными вещами».
«Спасибо», — сказал я, удивленный. «Многие люди думают, что я сумасшедший, потому что люблю делать покупки в секондхендах, потому что я мог позволить себе самые дорогие вещи».
«Ты могла бы, но тогда ты была бы похожа на всех других богатых девушек. Тебе всегда удается выделиться».
Я с улыбкой ставлю свой бокал. «Нам только что удалось поговорить без драки?»
«Не привыкай к этому. Я уверен, что мы скоро найдем повод для ссоры».
«Я должен сказать, что мне нравится и сражаться, и разговаривать».
Сантино мгновение смотрел на меня, и я не мог прочитать выражение его лица, что заставляло меня необоснованно нервничать.
Официант прибыл с нашей закуской, прервав наш странный момент спокойствия. Мы ели в тишине, но это не было неловким молчанием, когда вы хватаетесь за тему для разговора, и каждый скрежет столовых приборов болезненно отдавался эхом. Это было просто уютно и приятно, мы оба наслаждались вкусной едой и время от времени обменивались взглядами, когда кто-то в странной одежде привлекал наше внимание. Один изгиб брови Сантино сказал больше тысячи слов, и когда я ответил, закатив глаза, это дало ему ответ.
После ужина мы направились в бар, в котором также был клуб этажом ниже. Я не думал, что Сантино присоединится ко мне на танцполе. На протяжении многих лет он всегда избегал танцевать, но на этот раз он последовал за мной в центр клуба, где ритм захватил толпу, превратив десятки тел в одну пульсирующую массу.
— Я думала, танцы не входят в твои должностные обязанности, — прокричала я в ухо Сантино. Это была одна из его любимых фраз, когда я просил его что-то сделать. Это не входит в мои должностные обязанности…
Он наклонился, чтобы ответить на музыку.
— Это экстраординарная ситуация. Не привыкай к этому.
Его губы на мгновение коснулись моего уха, и я приятно вздрогнула. Наши глаза встретились. Мы были близки, слишком близки, чтобы быть социально приемлемыми в нашем мире, но на данный момент эти правила приостановлены.
Я задавался вопросом, понял ли это и Сантино. Что в этот момент он мог быть тем, кем хотел быть, и не ограничиваться тем, что был моим телохранителем. Он выпрямился, увеличив расстояние между нами, но не так сильно, как в прошлом.
Я пожал плечами и позволил себе позволить музыке диктовать мои движения. Мои глаза закрыты, я наслаждаюсь здесь и сейчас. Я редко расслабляюсь. Танцы на светских мероприятиях в наших кругах были заявлением и шоу для всех вокруг. Меня постоянно осуждали, и я действовал соответственно, но здесь, среди толпы жаждущих веселья туристов и парижан, мне не нужно было устраивать шоу или притворяться. Я мог бы быть нефильтрованной версией себя.
Кто-то толкнул меня в спину, за этим последовало предупреждающее рычание Сантино, а затем я почувствовала сильную, теплую руку на своей спине. Мне не нужно было открывать глаза, чтобы понять, что это Сантино. Я чувствовал его защитное присутствие рядом с моей спиной. Тем не менее, я не могла удержаться от быстрого взгляда, чтобы увидеть его, когда он танцевал рядом со мной, высокий и сильный, защищая меня от всех вокруг, не только своим телом, но и своим предупреждающим выражением лица. Я получил немного острых ощущений. Наши глаза встретились, и я улыбнулся. Это не должно было провоцировать или дразнить, на этот раз я просто хотел показать Сантино свою признательность за шанс, который он дал мне сделать это, даже если это потребовало некоторого легкого принуждения.
Может быть, это было мое воображение, но мне показалось, что он слегка погладил меня по спине в ответ, хотя его лицо оставалось неподвижным. Музыка изменилась, став медленнее, и танцпол заполнился еще больше, заставляя меня и Сантино еще ближе друг к другу. Его рука слегка переместилась в мою сторону. Прикосновение все еще было защитным, но я чувствовал его повсюду. Я откинулась назад, прижимаясь спиной к Сантино, а головой к его груди.
«Анна», — прорычал Сантино.
«Позволь мне насладиться этим моментом. Это скоро пройдет».
Сантино слегка сжал мое бедро. Я не была уверена, было ли это предупреждением или согласием, но он не отступил, и поэтому мы покачивались в более мягком ритме, тело к телу, его сердцебиение билось рядом со мной. Его жар опалил меня, и свежий аромат его лосьона после бритья заполнил мой нос. Я мог бы остаться в этом моменте навсегда, но музыка снова изменилась, снова заиграла быстрая мелодия, и мы отдалились друг от друга. В конце концов мы вернулись в бар, чтобы еще выпить. Сантино остановился на чем-нибудь безалкогольном, всегда на дежурстве, но я выбрал другой коктейль.
Я уже чувствовал, как алкоголь начинает действовать, усиливая это новое чувство необузданной свободы.
Когда мы шли домой ранним утром, я слегка навеселе, а Сантино, как всегда, бдителен, я мог сказать, что между нами что-то изменилось. Может быть, дело было в том, что Сантино на этот раз относился ко мне как к нормальной женщине, а не как к капризному ребенку и беспокойству. Он был почти расслаблен, и я тоже чувствовал себя комфортно так, как чувствовал себя с очень немногими людьми. Сантино чувствовал себя немного как семья, в том смысле, что я знал, что могу доверять ему и быть самим собой рядом с ним. Но определенно не по-родственному. Ничто в моих чувствах к Сантино не было достаточно целомудренным для этого.
Когда мы прибыли в нашу квартиру, Сантино устроился на диване со стаканом
