Юная жена. Твоя в расплату - Амира Ангелос
Наверное у меня нет другого выбора, как принять все как данность. Иначе психика просто не выдержит, сломается… Отчаяние всегда делало меня смелее.
— Умница, — улыбается Тураев.
У меня вспыхивают щеки. Наверное, ему действительно смешно. Он бы взял свое и без моего согласия. Он же не слепой, видит, как действует на меня.
В его красивых карих глазах отражаются властность и желание жаркого секса. Сейчас цвет глаз Дамира настолько темный, что зрачок и радужная оболочка почти сливаются. Но я замечаю в них что-то еще… напоминающее нежность. Нет, это безумие. Я придумываю. Мне так легче. Думать, что за его требовательным властным напором скрываются, пусть даже малые, крохи нежности.
Дамир подхватывает меня на руки, прижимает к себе. Мне не остается иного, как обвить ноги вокруг его талии.
— Хорошо, — в его голосе звучит одобрение.
Меня снова охватывает смущение. Он приподнимает меня чуть выше. Мои груди оказываются над поверхностью воды и покачиваются перед его лицом. Мне особенно нечем похвастаться в этом плане и ему об этом уже известно. Но Дамир смотрит на мои груди жадным горящим взглядом. Затем крепко прижимает меня к своей груди, наши тела соприкасаются. Проводит щекой по груди, втягивает сосок в рот, осторожно зажимает зубами и слегка тянет, вырывая из меня всхлип. Тянет сильнее, найдя ритм, который, кажется, вот-вот сведет меня с ума. Извиваюсь в его руках, ерзаю, чувствуя ягодицами как меняется тело Дамира, каким твердым он становится внизу…
Не отрывая рта от моей груди, продолжая держать меня, Дамир опускает руку под воду, спускает плавки. Его член сразу утыкается мне в промежность, отчего испуганно замираю.
— Нет… пожалуйста… только не здесь!
Я в ужасе что мой третий опыт будет настолько необычным! Кто-то может зайти, увидеть нас! Неужели Тураеву все равно?
Сейчас он и правда выглядит так, словно ему на все плевать, абсолютно!
Он ничего не отвечает, весь целиком сосредоточен на ласках, выпускает сосок изо рта, чуть отплывает от лестницы, вжимает меня в стенку бассейна. Воды тут меньше, она мне где-то по шею. Его пальцы касаются клитора и тело прошивает волна дрожи и возбуждения, начинаю извиваться, пытаюсь оттолкнуть его. Дамир не прекращает, осторожно вводит в меня палец, продолжая гладить по кругу, изучать, мучить меня.
Впиваюсь пальцами в его плечи, протяжно вздыхаю. Наслаждение, словно ртуть, пульсирует по венам, охватывая все тело. Еще полчаса назад я о таком и подумать не могла… Полное безумие. Я не должна была доводить до такого… Дамир снова меня использует… а я теку от его прикосновений как последняя шлюха. Может я такая и есть? Да, нас поженили, но я не признавала этот брак для себя!
Значит, шлюха…
И сейчас мне плевать. Что может быть прекраснее, чем чувствовать себя желанной? Пусть потом эти иллюзии рассыплются… Сейчас мы с Дамиром на равных. Между нами нет пропасти… пока его пальцы во мне… Два пальца, заставляют задохнуться от легкой боли и чувства наполненности. Тураев вводя их смотрит на меня очень пристально, словно пытается проникнуть в самые потаенные глубины сознания.
— Я хочу слышать твои стоны…
Снова гладит клитор, затем разводит пальцы, расширяя вход во влагалище.
— Аааа….
Запредельно… Боль и кайф в одном. Я на краю пропасти…
Его пальцы скользят глубже. Вскрикиваю. Сейчас он коснулся настолько чувствительной точки, что я едва не взорвалась…
Задрожав в его руках, еще сильнее вцепилась в его плечи. Зрение плывет, но вдруг замечаю кровавый след от ногтей.
Медленно разжимаю пальцы.
— Прости…
— Мне нравится боль, — это хриплое признание пронзает меня насквозь. Еще сильнее подливает горючего в и без того раскаленную лаву. — Она неразделима с кайфом. Я покажу тебе.
Хочу ответить, что это совсем не то, чего я хочу… но не могу выдавить ни слова. Его пальцы снова толкаются в меня. Закрываю глаза, запрокидываю голову. Он еще раз находит самую чувствительную точку… надавливает.
По бедрам пробегает судорога, тело становится ватным. Сейчас я способна утонуть, даже если воды будет по колено. Но Дамир крепко меня держит.
— Ты кончала уже? Сама ласкала себя? — спрашивает низким, неузнаваемым голосом.
Отрицательно мотаю головой. Уже ничего не скрыть, не осталось ни стыда, ни силы к сопротивлению.
— Хорошо… — выдыхает. В голосе и насмешка, и одновременно мука. — Хочу видеть, как это будет у тебя впервые. Ты очень чувственная девочка. Отзывчивая.
Тело отзывается на его слова судорогой. Большой палец гладит клитор, надавливая с нужной силой. Пальцы продолжают скользить внутри влагалища. Дамир снова наклоняется к моей груди, втягивает сосок в рот, впиваясь в отвердевшую плоть. Сосет жестко, целиком втягивая грудь в рот.
Я уже не могу контролировать свои порывы. Запускаю пальцы в волосы Дамира. Тяну на себя с силой, понимая что делаю ему больно. В ответ он сильнее зажимает сосок зубами, по моему телу мгновенно разливается волна наслаждения.
— Тебе нравится…
Да, мне нравится все, что он делает со мной, хотя и знаю, что позже придет разочарование и ненависть к себе. К нему…
Но пока внезапная вспышка прошивает тело. Я впервые ощущаю нечто невероятное. Словно умираю и одновременно возрождаюсь. Болезненная судорога прокатывается от кончиков пальцев до самого сердца… Меня подбрасывает, а потом, ощутив полное бессилие, едва не ухожу под воду. Дамир удерживает, я скольжу вниз по его телу, голова ложится на его плечо.
— Вот так. Умница.
Держит меня крепко, не давая погрузиться в воду. Утыкаюсь ему в шею, хватаю ртом воздух. Я абсолютно выбита из колеи, растеряла последние крохи контроля над собой. Ослабшая, тяжело дышу ему в шею. Почти не помню, как Дамир выносит меня из бассейна, обнаженную, дрожащую. Мне становится холодно, но нет сил даже просто обнять себя руками.
Глава 19
Открываю глаза следующим утром, в них словно песка насыпали. Спала просто ужасно, плакала, потом ненавидела себя за это.
Я ведь давно поняла кто такой Тураев. Его невозможно удержать, привязать. Теперь начинаю догадываться, почему жена изменяла ему!
Поверить не могла, что после произошедшего он бросит меня одну и уйдет на ночь! Это просто…
Я его ненавижу. Безумно, отчаянно.
Считает, что может вести себя со мной как с подстилкой!
Но он
