История одной любви - Лиза Бетт
– Подожди, – поймал ее и насильно развернул, но она уже успела приложить ключ-карту к кнопке лифта и я видел как на табло появился значок, что тот поднимается. – Посмотри на меня!
Скомандовал, но бестия упрямо опустила голову и отвернулась, отчего ее лицо зашторили пряди темных волос. Они как шелк и даже в темноте я заметил их блеск. И какие они мягкие я тоже помнил.
– Малыш, смотри на меня, – обхватил ее лицо руками и стер слезинки большими пальцами. Сердце сводило от боли и желания помочь ей, но я не знал, как. – Ты никуда отсюда не уйдешь, пока не расскажешь мне всё.
Мой голос тоже сел и теперь звучал как шепот. Горло сдавливало будто проволокой колючей, а легкие наполнились не кислородом, а стеклом и вдыхать стало больно.
– Я не отпущу тебя, пока ты не скажешь мне что за дерьмо происходит. Я тебя вытащу, чего бы мне это ни стоило…
Лаура мотала головой, будто пыталась опровергнуть мои слова или же подчеркнуть их фальшивость.
Но они шли от сердца, и ее попытка провалилась.
– Тише… – прижал ее к себе и тут же ощутил, как хрупкий стан задрожал сильнее. Она начала всхлипывать очень тихо, почти не слышно, но даже это рвало душу сильнее чем лютый зверь в бешенстве. – Тише, я с тобой…
Позже шептал ей какой-то бред, сам не осознавал, что говорю. Только одна мысль маячила в голове: я должен ее вытащить. Должен спасти. Она не попадет в руки Давыдову.
Сжимал тесно, так что дышать становилось больно, и пропустил момент, как мы оказались на полу у стены. Я прижимался к стене спиной, Лаура у меня на коленях как ребенок, свернулась калачиком и тихо вздрагивала.
А я гладил ее обнаженное плечо и поражался, какая она маленькая и хрупкая. Тонкая и невесомая. И пахнет так вкусно, что кровь вскипает. Но сейчас нельзя поддаваться инстинкту.
– Даю слово больше не касаться тебя, – произнес тихо и коснулся губами ее макушки. – Не стану настаивать. Будем друзьями, если тебе так проще.
– У меня не бывает друзей, – произнесла в нос.
– Теперь есть один…
Твердый пол был жестким и неудобным, ровно таким же как стена, на которую опирался, мышцы затекли, но все эти неудобства отходили на второй план потому что держать в объятиях Лауру как наркота. Ты не замечаешь ничего, кроме легкого подрагивания хрупкой фигуры, ее томительного запаха и утихомирившегося дыхания, которое почему-то очень щекочет грудь в вырезе рубашки.
– Я бы дала тебе сегодня, – произнесла обиженно. Я усмехнулся в темноту.
– Ты нужна мне вся. На меньшее я не согласен.
– Разве секс – это меньшее? – она удивленно отстранилась и заглянула в мои глаза, хотя в темноте я смог разглядеть лишь очертания контуров ее лица.
Кивнул.
Твоя душа. И твое сердце. Вот что мне на самом деле нужно.
– Ты и правда шизанутый, Рус, – она уютно устроила голову на моем плече и запустила ладонь в вырез рубашки, согревая кожу своим прикосновением. – На всю голову.
Мои пульс постепенно успокоился под ее ладонью и присмирел. Меня тоже начало клонить в сон, и когда рука на груди ослабла, я понял, что Лаура уснула, пригревшись на моих коленях.
Аккуратно поднялся и унес ее в спальню, опуская поверх покрывала.
А потом лег с ней рядом и прижав к себе хрупкое тело закрыл глаза, вдыхая ставший родным аромат ее кожи.
Я тоже отвык спать в одиночку.
Теперь мне не хватает ее дыхания рядом.
Глава 30
Медленно выпадал из сна с ощущением что уже давно таким отдохнувшим себя не чувствовал. Наверняка проспал – первая мысль, потому что даже сквозь дымку бессознанки чувствовал себя слишком уж хорошо.
Потом дошло – я спал в ее номере.
Открыл глаза, морщась от яркости дневного света, и снова закрыл. Он заполнял всю спальню и создавалось ощущение что я на каком-то райском острове, где солнце не щадит никого.
Медленно начал поворачиваться на бок, но острая грань металла резанула по запястью, и я открыл глаза и сел так резко, что едва не вырвал кисть из сустава.
Лауры в комнате не было.
Теперь я понял, почему так хорошо спал, комната буквально осиротела. В ней не было ни души, и никто не скрипел матрасом, никто не перемещался по полу бесшумно, никто не принимал душ с утра.
Потому что кроме меня никого тут нахрен не было!
– Сука! – процедил сквозь зубы, глядя на наручники, которыми эта стерва приковала меня к постели и дернул, чтобы убедиться, что мне это не снится.
Боль острой гранью металла отдалась в запястье, и я стиснул зубы.
– Она издевается? – обратился к белоснежной подушке, на которой покоился белый листок, сложенный вдвое. Взял его в руки и раздраженно развернул одной рукой, уже ощущая как злость и негодование борются за право на существование в моей башке.
Не лезь в это Рус. Я серьезно. Не лезь.
– Да спасибо! – ответил на такое недвусмысленное сообщение и отшвырнул лист, шаря в кармане мобилу. – Вот чёрт!
Она осталась в пиджаке, который сбросил в гостиной, там же где и пистолет.
Так, ладно. Надо соображать.
Поднял трубку стационарного телефона, который к моему счастью стоял на тумбе у кровати и по ту сторону раздался голос управляющего.
– Доброе утро, чем могу вам помочь?
– Гоша блядь! Ножовка есть? – весь мой гнев на эту стерву достался неповинному управляющему, который услышав мой голос растерянно замялся.
– Рустам Юнусович, это вы?
А кто еще блядь?
– Гоша… – прошипел предупредительно, и на том конце провода заговорили энергичнее.
– Да… Да! Сейчас отправлю в номер люкс слесаря с инструментом, – и тут же видимо осознав, что любопытство все же пересиливает, продолжил. – А…м.. Рустам Юнусович, может быть что-то еще?
– Поживее, – бросил трубку на рычаг будто она загорелась в моих пальцах и откинулся на подушку, прикрывая глаза сгибом локтя свободной руки.
Вот же ж!
– Стерва.
Надо было трахнуть ее, а утром свалить и не возвращаться. Пускай катится к чертям!
Нашарил ее записку на покрывале и снова перечитал.
Ровный почерк. Красивый, остроконечный. Буквы размашистые, написанные явно в спешке.
Но тон не оставляет сомнений.
Послушай женщину и сделай наоборот – не зря так говорят.
И сейчас я собирался сделать именно это.
Сделать наоборот.
А потом переверни ее и сделай так как она хочет… – вторая часть
