Нина - Марина Анатольевна Кистяева
Он снова схватил её и потянул на себя, к себе, вдавливая спиной в грудную клетку, прижимая настолько крепко, что, казалось, ещё чуть-чуть, и она полностью сольется с ним, станет единым целом. Она чувствовала его всего! Оба мокрые, она и вовсе полуголая, они скользили телами друг по другу, обжигая кожей и возбуждая рецепторами.
Корицкий держал её крепко. Он сразу заключил её в плен обеих рук. Нина затрепетала. После купания собственное тело холодило, а вот от его шел обжигающий жар, в который она рухнула с головой. Ничего не могла с собой поделать, стоило ему оказаться рядом и Нина поплыла, теряя себя.
А ещё ночь… И тоска, что выедала душу без остатка.
На мгновение Нине показалось, что Костя замер. Что его самого не по-детски торкнуло от происходящего. Его тело окаменело…секунда, вторая… и ожило. Его сразу стало очень много.
Руки обхватили Нину так, что не вырвешься. Одну ладонь он распластал на талии Нины, чуть сбоку, большим пальцем задевая грудь, отчего соски мгновенно затвердели, заныли, слишком остро реагируя на случайное прикосновение. Или оно было неслучайным? Второй он и вовсе накрыл грудь Нины сверху, фиксируя плечи девушки и удерживая ту за шею.
Поймал…
Забрал к себе.
Прижал. И дышал в шею, обжигая кожу.
Нина тоже замерла, прислушиваясь к себе и отчаянно решая, что делать дальше. В голове ни одной здравой мысли. Лишь только бешеный пульс.
И зарождающееся счастье от такого шального контакта.
- Ты!...- грудная клетка Корицкого завибрировала сильнее. И далее последовало надрывное: - Нина…
Этот надрыв сдетонировал удушающей волной в Нине. Она задрожала и зажмурилась, не замечая, как вцепилась в ладонь Кости.
Его тоже подкидывало от эмоций. Чтобы взрослый мужчина не мог сформулировать мысль – дорогого стоит!
Она молчала. Захлебывалась в тихой истерике и ничего не произносила. Просто не могла.
Ночь смешала краски, надежды, тоску. Всё соединила в ядовитый коктейль.
- Что ты планировала, а? Вот скажи! – потребовал он, сжимая её горло сильнее, проводя большим пальцем по ямке. Выше…- Плавать одной ночью – безумие! Или ты кого-то ждала? С вашей тусовки? Кого, девочка, приворожила? Белобрысого качка?
Осведомленность Корицкого шокировала. Откуда он знает?
И в лучших традициях противостояния, нет, чтобы и дальше промолчать, прислушиваясь к логике разума, осознавая, что мужчина на грани, её, раздираемую обидой и ещё чем-то другим, понесло.
- А если и его?
- Его?! – взвился Корицкий за спиной. – Вот как…
Последняя фраза таила в себе угрозу, и отнюдь не скрытую.
- Меня мало? Решила дальше пойти? Распробовала секс и перестала себя сдерживать?
Нина задохнулась. Обидные слова били похлеще плети или ремня. Её в жизни ни разу не били, но аналогии другой не было. Она сильнее вцепилась в его руку, силясь оторвать от себя, замечая, что царапается и оставляет следы, но ей уже было плевать.
- А тебе какое дело, Костя? А… нет! Константин!
Она сознательно произнесла его полное имя. Оказывается, в эту игру можно и нужно играть вдвоем!
Сегодня она не была послушной эскортницей! Сегодня она не будет покорно молчать и сносить его шовинистские замашки! Это на яхте он мог поставить её на колени. Здесь – нет!
- Мне какое? – яростный шепот за спиной окрашивался всё в более темные краски, которые находили другой, диссонирующий с произносимыми словами, отклик в теле Нины.
- Да, какое?!
- Блть! Да самое прямое!
Его ладонь стремительно переместилась на горло, надавливая на него и вынуждая Нину положить голову Косте на грудь.
Нину заколотило. Она натянулась, как тетива. Даже в какой-то момент встала на цыпочки. По спине побежали мурашки. Влажная одежда Константина и её мокрое полуобнаженное тело создавали контраст, от которого она сходила с ума. Металась и ещё больше запутывалась.
Зато Корицкий точно знал, что делать.
Он решительно взял её за подбородок, сдавил пальцами, подчиняя своей воле, и повернул к себе, так, чтобы её губы оказались в зоне его доступа. Нина протестующе пискнула, но было поздно.
Его губы нашли её. Снова обожгли. Воспламенили.
Одно прикосновение, и она провалилась в кромешную тьму, где Костя был единственным спасением. Она глухо застонала, всё ещё сжимая губы на чистом упрямстве. Она не понимала, что делает, что вообще происходит.
Главное – его губы. И руки.
Его губы не были мягкими и нежными. Он целовал жадно, требовательно, сразу же попытавшись углубить поцелуй, просунуть язык между её губ. Их контакт был плотным, жгучим. Нина одновременно сопротивлялась и жадно брала то, что давали. Она не могла противостоять искушению.
Корицкий трогал её. Второй рукой прошелся по голому животу, груди. Рвано вздернул чашку лифа кверху, едва не порвав лямки купальника и яростно застонал Нине в губы, прикусив нижнюю и немного потянув на себя, беря в плен. Нину пронзили тысячи мелких электрических разрядов, по телу точно огненный тайфун прошелся.
Хорошо – не было.
Было что-то иное.
Темное, жгучее, невыносимо приятное. Когда пронзает насквозь и уносит. И ты ничего не в состоянии поделать, тебе нравится… нравится…
Нина заерзала, переступила с ноги на ногу. Стоять в одной позе, не двигаться и изображать из себя статую не получалось. Она вся стремилась к близости с ним.
Его руки жадно ласкали её грудь. Трогали сосок, играли с ним. Сжимали, теребили. Нина подалась назад, с упоением ощутив, как эрегированный член мужчины упирается ей в поясницу, давая ощутить всю силу желания. Нина не удержалась, заерзала по нему, вдавливаясь ответно.
Она хотела…
До мурашек, до темных мушек перед глазами. Она привстала на цыпочки, завела руки за голову, чтобы иметь возможность прикоснуться к Косте.
Ей было мало…
Её отклик подействовал на мужчину неоднозначно. Он сильнее сдавил девушку, отчего едва не затрещали хрупкие косточки.
А потом развернул к себе лицом, заключил его в ладони и снова поцеловал.
Нина интуитивно потянулась к нему. К черту всё… Пусть в неё кинет камень та женщина, которая способна устоять перед любимым мужчиной! А что будет потом… То и будет.
Они целовались, сталкивались зубами. Кусали губы, судорожно проводя по телам друг друга. У Нины кружилась голова от счастья, от осознания того, что она прикасается к Косте. Его ласки тоже не отличались терпением. В них было что угодно, кроме сдержанности.
В какой-то момент Корицкий поднял её на руки. Прервал поцелуй, огляделся и, увидев лежак, решительно направился к нему. Нина жадно втягивала в себя запах Кости, пробралась под
