Его сбежавшая невеста - Любовь Попова
— А он скажет?
— Ну он же любит тебя.
— А что мешает ему сказать, что он хочет, чтобы я снова жила с ним у Рашида?
Харитон замирает, вытираясь полотенцем. Не подумал? Не оценил последствий?
— Ерунда. Ты же ему объяснила, как дела обстоят? Он ведь не дурак.
— Он ребенок, а его отец выбрал мать, а не его. Как он должен реагировать? Доверять тебе? Мне?
— Он знает, что это план.
— А Рашид убедит его, что он тебе не нужен. И мне не нужен! Он сделает это. Он уже начал! Даниле нельзя там находится.
— Другого выхода нет. Ничего лучше я не придумал, — бросает Харитон полотенце на кушетку и полностью поворачивается ко мне. И будь мы в другой ситуации я бы восхитилась совершенством его формы, но сейчас он не вызывает во мне ничего кроме раздражения. – Рашид опасен для всех, кто нам дорог.
— Для тех, кто дорог тебе. У меня только сын.
— Ева! Что ты от меня хочешь?! Если я заберу Данила силой он начнет мстить, а убить я при всем желании его не смогу, тогда вся его семья будет на нас охотиться.
— На тебя. Перестань делать вид, что мы семья. Еще несколько дней назад ты ненавидел меня, желая отомстить.
— Ты головой поехала. А что ты мне сейчас предлагаешь? Что ты хочешь, чтобы я сейчас сделал? Отвергаешь мой план, предложи свой!
Глава 22. Харитон
Башка гудит от серии ударов похожих на молоты. Сейчас бы лечь, отдохнуть, потрахаться. А не выяснять отношения. Я реально не пойму, чем она недовольна. Почему предъявляет претензии, хотя вся эта ситуации ее рук дело. Вместо того чтобы рассказать мне все как есть, чтобы попросить помощи, чтобы сказать о Даниле, она включила режим гордости и решила меня проучить. И что из этого вышло? Я что, провидец? Или она думала, что своими сказками я должен все был вспомнить? События восьмилетней давности. И сейчас пусть она не ноет. Сейчас мой план единственный выход. Да и Самсонов его одобрил, Кирилл вроде тоже. Только Даша попыталась вставить слово, но Марк решил, что их это не касается. Они и так помогли, дав возможность провести бой здесь, где я все знал от и до.
— Я не знаю, — после паузы отвечает Ева, садясь на кушетку и прикрывая лицо руками. Только бы не ныла. Сейчас это вообще не нужно.
— Ну вот. Раз не знаешь, то нужно довериться мне.
Присаживаюсь возле нее на корточки и беру дрожащие руки в свои.
— Тебе нужно верить не только в меня, но и в Данилу. Я еще никогда не видел таких пацанов. Отчаянных. Умных. Неужели ты думаешь, что пара недель с Рашидом что-то изменят?
— Пара недель… Как просто это срывается с твоих губ. Как легко. А что мы будем делать, пока он там слушает россказни о том, какие плохие у него родители? Трахаться?
— Ева, прекрати истерику. Все будет нормально. Это время пролетит быстро, ты даже оглянуться не успеешь, как наш сын будет с нами.
— Наш сын. Если бы он был нашим сыном, то ты бы по-другому говорил.
— Все! – заебала. – Ты на эмоциях, я понимаю, но кто-то должен сохранять голову холодной. Должен думать, а не только устраивать истерики.
— Ты так в себе самоуверен. Ты даже предположить не можешь, что все пойдет не по твоему плану? И так было всегда. Главное цель, а кто пострадает по пути неважно. Даже если это твой сын.
— Ева… — хочется сматериться, ударить по лицу, чтобы заткнулась, чтобы поняла, что я впервые стараюсь! Впервые в жизни рву жопу не потому, что обязан, как было с сестрой, не потому, что меня чувство вины гложет, а потому что хочу! Хочу быть с ней, хочу общаться с сыном.
— Ладно, — вздыхает она, соскакивает с кушетки и поднимает меня на ноги. – Ладно, скорее всего ты прав. Надо тебя слушать и доверять Даниле.
Как-то быстро она согласилась, но кто я такой, чтобы спорить.
— Вот видишь, — касаюсь ее лица, тянусь к губам, и она сама проявляет инициативу. Целует рвано, быстро, словно торопится. Словно в последний раз. И меня это чувство цепляет. Обнимаю ее руками, крепко прижимаю к себе, углубляя жадный поцелуй. Пью ее. Наслаждаюсь каждым мгновением, в любой момент готовый сорвать дебильный наряд и трахнуть прямо здесь. Стыдно, что она права. Я рассчитывал вернуться домой и первым делом отвести ее в спальню, чтобы там она хоть немного забыла о переживаниях. А Данилу не тронут. ОН вообще будет самым богатым мальчиком в стране. А вскоре сможет управлять тем бизнесом, который ему передаст Рашид. Плохо разве?
Его детство точно будет лучше, чем было мое.
Ева заканчивает поцелуй легкой улыбкой и кивает на дверь.
— В туалет я могу сходить перед тем, как ты меня заберешь?
— Да, тут рядом. Пойдем.
Открываю дверь, держа ее за локоть как пленницу, и завожу в ближайший толчок, сразу закрывая.
— Смотри за дверью, — требую у охранника, которых сегодня полно по всему клубу. Иногда мне кажется, что все они похожи на Абдула. Призрак которого, порой, витает надо мной. Я, конечно, его не убивал, просто попросил Самсонова решить проблему.
Вот, кстати, приведу его в пример Еве и скажу, что я-то может и не забочусь о жизни тех, через кого переступил, а Юра вообще может кого угодно этой жизни лишить. И не будет мучиться угрызениями совести.
Иду переодеться. Натягиваю штаны, накидываю рубашку и выхожу в коридор. Охранник на месте. Дверь закрыта. Смотрю бегло на часы. Минут семь уже прошло. Я бы может даже подумал, что Ева могла слинять, но окон там нет. Да и зачем ей убегать, когда сын у Рашида?
— Пленница не выходила? — спрашиваю зачем-то на их языке, но охранник мотает головой, продолжая
держать автомат. Подхожу к двери, стучусь, но в ответ получаю лишь тишину.
—
