Девушка сына. Я одержим ею - Виктория Вишневская
Фыркаю, отплываю от бортика с лимонадом и улыбаюсь. Даже не смотря на Амира. Чувствую – взгляд подниму и испугаюсь. Он же большой. А вот так, стоя надо мной… Вообще как скала будет.
– Не обольщайся. Один раз не считается. У тебя слишком огромный минус, чтобы превратить его в плюс.
– Ты опять вспоминаешь прошлое? – слышу в его голосе вопросительные интонации.
И я без задней мысли легко отвечаю:
– Правильно понял.
И не сразу осознаю, что выпаливаю, расслабившись. С испугу даже оборачиваюсь. И всё же поднимаю взгляд вверх, смотря на Амира. Стоит в полный рост во всей красе, держа в руках стакан со льдом и лаймом.
Вроде ничего необычного…
Только благодаря хищному взгляду, который скользит по ложбинке меж грудей, врубаюсь, в чём дело.
Вот чёрт… Что он там говорил про штрафные?
– Только попробуй подойти ко мне, – отплываю назад, предупреждая его. – Ты тогда вообще никакого хорошего отношения к себе не заслужишь. От меня. А ещё шаг сделаешь – ребёнка даже видеть не дам.
Хотя и не хотела ему разрешать. Но сейчас понимаю, что бы ни случилось, он не отстанет.
Единственный способ уйти от внимания Амира – дать ему то, чего он хочет.
– Не торопись со словами, – произносит уже не так дружелюбно. Карие глаза темнеют, а и так тугие вены будто натягиваются на руках ещё сильнее, выделяясь.
Один из минусов Саидова – его непостоянство. Таким он раньше не был. Вспыльчивым. Зато сейчас меняется на глазах.
– Если ты не забыла, у нас одна комната на двоих, – Амир раздражённо разворачивается и идёт внутрь яхты. – Поэтому, хочешь или нет, я к тебе подойду. И дотронусь.
– Я буду спать вместе с Аллой! – вспоминаю, что мы здесь не одни. Чёрт, как мне их жалко. Они ведь на яхте. В море. А сидят в душных четырёх стенах без возможности искупаться.
– Поверь, она не захочет спать с тобой.
Он громко хлопает дверью, пропадая с моих глаз.
Истеричка!
Я со зла на него набираюсь смелости – вылезаю из бассейна. Подбираю своё платье, которое до сих пор держалось на одних соплях, и вытираюсь им, забыв полотенце в своей комнате. Располагаюсь на шезлонге и уже не волнуюсь, что Амир так увидит меня.
Видел уже всё.
Мне везёт – Саидов не выходит. За это время успеваю насладиться морем. Я в отпуске давно не была… Последний раз – три года назад. Но там я купалась только в бассейне.
И я так соскучилась по природе…
Что не замечаю, как засыпаю. Проваливаюсь в глубокий сон, не в силах проснуться даже тогда, когда чувствую Амира рядом с собой…
Глава 20
– Что ты сказал? – я с трудом разлепляю глаза, слыша рассерженный голос мужчины. Бодрость сама ударяет по организму, и я уже напрягаюсь, пытаясь не выдать того, что проснулась. Саидова чувствую рядом. Рассерженного, злого. Напряжённого.
Кажется, сидит. Понимаю по голосу и несильно прогнутому матрасу.
Стойте… А что я тут делаю? Вроде на шезлонге лежала.
– Он не улетел в Барселону? А Москва? Там остался?
Это он про Аяза? Я знаю только одного человека, связанного с Барселоной.
– Я тебя понял. Найди и проследи, чтобы он не мешался под ногами. Про Катю я уже говорил. Деньгами помогай, внук как никак. Про Аяза молчи. Сама должна понять. Это всё? Говорить не могу.
Следует несколько секунд тишины, и в это время я перестаю дышать. Из-за собственного дыхания не слышу его слов. Амир говорит относительно тихо. Немного сердится, но… Вроде не зверствует.
– До связи.
От этих слов сердце начинает громко стучать.
Я снова стараюсь дышать и делать вид, что сплю.
Через минуту матрас рядом со мной прогибается.
А мужская и сильная рука укладывается на талию. Горячее дыхание опаляет ухо, и я натягиваюсь как тетива, боясь выдать себя.
Только вот мурашки предательские от горячего воздуха выдают меня с потрохами.
Блиин…
Я помню про штрафное!
Влажные губы неожиданно дотрагиваются до уха. Делают ещё хуже.
Хочу сглотнуть от засухи во рту и неожиданного жара во всём теле.
– Бесишь ты меня, Добровольская.
Сердце от волнения начинает биться ещё сильнее.
От того, что могу быть рассекречена. И к тому же… что-то упирается мне в ягодицы.
Но я стараюсь не шевелиться. Только распахиваю глаза, ощущая, как дерзкие губы целуют шею. Вызывают мурашки ещё сильнее и поднимают странные покалывания в груди.
Мне… не мерзко.
Абсолютно нет. Хотя должно быть всё наоборот!
Уже думаю оттолкнуть его, но вспоминаю про второе штрафное. По намёкам я поняла сама, что он сделает в наказание. То, что делает сейчас. Дотрагивается. Проводит пальцами по голому животу. И ведёт руками выше. Задирает майку.
Чтобы разбудить меня. И наказать.
Стоп. Майку?
Распахиваю глаза.
Потому что помню – я засыпала в купальнике.
А сейчас… На мне майка, да. И лифчика нет. Трусики вроде на месте, но… Это не купальник, судя по ткани.
Я чуть не подпрыгиваю на месте.
Он меня переодел!
Но не выдаю себя, сжимая ладони в кулачки. Чешутся, чтобы ударить его.
– У тебя сердце звучит громче, чем кричат полицейские сигналки.
Я замираю и тут же поворачиваюсь в его сторону, всё же не сдерживая себя.
Пофиг! Сам уже всё понял!
Но зря я это делаю.
Амир приподнимается и нависает надо мной, стоит мне перевернуться на спину. Кажется, его даже не смущает то, что его колено в любой момент может соскользнуть с кровати. Я ведь лежу на самом краешке. А он берёт меня в тиски.
Саидов обхватывает мою ногу ладонью. Аккуратно отводит бедро в сторону, которое я тут же прижимаю к его телу. Чтобы майка не задралась ещё сильнее.
Не делаю резких движений, но поднимаю ладони, утыкаясь ими в его плечи.
– Я сплю.
– Я вижу, – вторит в ответ.
Губы сами соединяются в плотную линию.
– Ты меня разбудил.
– Разговором по телефону? – выгибает бровь.
– Да. Ты видел время на часах?
Спрашиваю, а сама без понятия, сколько там.
– Видел, – кивает. – Но только вот странно, что ты не проснулась от того, что я нёс тебя в кровать. Раздевал. А потом… Пользовался твои бессознательным состоянием.
От одних его только слов меня кидает в озноб.
Что он сделал?..
Дыхание перехватывает, и я только заношу руку, чтобы ударить его изо всех сил, не сдерживая злости, как он, заведомо зная мои действия, перехватывает запястья. Прижимает их к
