Случайная дочь миллионера (СИ) - Смоленская Тая

Я сдавленно охаю, не ожидая такого напора. Но не отталкиваю его, а раскрываюсь, отвечая на поцелуй. Сама не замечаю, как оказываюсь на столе, отчаянно цепляясь пальцами в рубашку Руслана.

Мое сердце подпрыгивает к горлу, бьется часто-часто. Я вокруг ничего не замечаю, полностью растворяясь в ласках Алмазова. Совсем с ума сошла, даже оттолкнуть его не пытаюсь. Запах желанного мужчины вдыхаю, вкусом его губ наслаждаюсь.

С Максимом никогда так не было, да ни с кем не было. Только Руслан во мне распаляет запретные желания, только он может одним взглядом, прикосновением заставить забыть даже о том, что ненавижу его всей душой. Ведь он выжег глубокую рану на сердце, которая долго кровила, не заживая.

Он хватает меня за бедра, тянет к себе ближе, я пытаюсь ухватиться пальцами за край стола, но цепляю сахарницу, и та со звоном приземляется на пол, отрезвляя меня в мгновенье.

Упираюсь ладонями в грудь Алмазова, отстраняюсь. Я смотрю Руслану в глаза, которые горят сумасшествием, полностью отражая мой взгляд. Мы дышим тяжело, оба взбудоражены.

– Тебе стоит уйти, – хриплю я, поправляя на себе одежду, хотя тело хочет совершенно другого. Спрыгиваю со стола, ноги и руки не слушаются. Ощущаю себя желе.

– Не уйду, – внезапно заявляет он, делает шаг вперед, преграждая мне путь. – Давай снова попробуем, Вика, с чистого листа? Никаких тайн, никаких недомолвок, у нас дочь растет, мы до сих пор не остыли друг к другу, меня к тебе тянет, тебя – ко мне. И не отрицай, твоя реакция на поцелуй сама за себя говорит. Дай мне шанс. Я хочу быть с вами. Хочу наконец-то нормальную семью, Вик. Жену хочу такую, как ты, чтобы булочки вкусные пекла, чтобы дома ждала. Дай мне шанс, клянусь, ты не пожалеешь.

Он не отводит от меня взгляда, смотрит с надеждой. Я и слова выдавить из себя не могу, слишком уж неожиданно прозвучало его предложение. Та часть меня, что еще верит в любовь, что жаждет романтики, чуда, громко кричит: «Скажи «да»!» Но разумная требует держать себя в руках, потому что падать с высоты безумно больно. Она уже знает об этом. Не понаслышке.

– Так что, Вика? Нам ведь так хорошо в прошлом было, помнишь? – заискивающим голосом произносит он.

– Никаких секретов и недомолвок? – дрожащим голосом[n2] спрашиваю я.

– И все будет так, как захочешь ты.

– Я… я не знаю, Руслан. – Качаю головой, сжимая и разжимая пальцы. – Это все как-то слишком внезапно. И странно. И неправильно.

– Это самое правильное из всего, что я сделал в этой жизни. Давай, котенок, соглашайся. Ты всегда сможешь уйти, выставить меня за порог, запретить мне приближаться, – его голос обволакивает меня, шансов противиться почти не остается.

– Хорошо. Я… я хочу попробовать, – выталкиваю из себя и прикрываю веки, когда Руслан вновь целует меня.

Но в этот раз в его поцелуе нет нетерпения или напора, его губы действуют мягко и осторожно, словно боятся спугнуть. Ласкают – чувственно и нежно, как будто это наш первый в жизни поцелуй.

– Ты не пожалеешь, – обещает он, сжимая меня в объятиях.

– Я очень-очень надеюсь на это, Руслан. Иначе я разочаруюсь в тебе окончательно.

Несколько минут мы просто стоим посреди кухни, обнимаясь, потом Алмазов отступает от меня, застегивает пуговицы на рубашке, которые я в порыве сумасшествия успела расстегнуть.

– Мне, наверное, пора. Не будем торопить события, хотя мне очень этого хочется, – прокашливается он. Говорит одно, а во взгляде совсем иное.

– Да, тебе пора, – повторяю за ним, но никто из нас не двигается с места.

– Или остаться?

– Нет, – слишком поспешно отвечаю я. – Увидимся завтра, нам ведь все равно в административный центр идти – свидетельство о рождении Алисы переделывать.

– Кстати, о ней, – прочищает горло Руслан, прячет руки в карманах, смотрит как-то уж слишком виновато. – Только не злись, ладно?

– Эти слова уже заставляют меня нервничать, – напрягаюсь я.

– Раз уж мы договорились, что между нами теперь никаких недомолвок, то я должен тебе признаться, что сказал Алисе о том, что я ее отец.

Сначала мне кажется, что я ослышалась. Он ведь не мог этого сделать? Или мог?..

– Что? Когда? Зачем, Руслан? Ты с ума сошел? Я должна была ее подготовить, чтобы она спокойно это восприняла, чтобы не травмировать ребенка, а ты… Господи, ну что ты за человек такой? – Зло сверкаю на него глазами, не веря, что он мог такое за моей спиной провернуть. – Мы же договорились, Руслан!

– Успокойся, Вика. Все прошло хорошо, мне показалось, что момент был подходящим, – начинает успокаивать меня Руслан. Он делает шаг вперед, а я два назад. Упираюсь спиной в стену. – Она была расстроена, когда мы в кофейню пошли, я издалека спросил ее, хотела бы она с папой познакомиться, а потом… Ты знаешь, что она тайком открытки рисовала для меня? Прятала где-то в своей комнате, Вика, в надежде, что я когда-нибудь прилечу к ней. Когда она мне об этом рассказывала, у меня сердце сжалось, клянусь. Я просто не мог смолчать.

– Открытки? – тихо переспрашиваю я, а сама как представлю это – слезы на глаза наворачиваются. Я даже не знала, понятия не имела. Что ж я за мать такая? – И… и как она отреагировала?

Ноги не держат меня, я опускаюсь на стул, ладонями лицо закрываю.

– Она обрадовалась, Вик. За шею вцепилась и просила не уходить. Наверное, меня ничто ни разу в жизни не трогало так, как это. Прости, что без твоего ведома это сделал, но лучше момента и в самом деле было не найти.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Вспоминаю, что, когда села к ним за столик, Алиса счастливой выглядела. Вот, значит, почему они переглядывались так все это время.

– Я не злюсь, Руслан, просто это неожиданно. Уже поздно, увидимся завтра, хорошо? – нарочито бодро спрашиваю его, мне нужно как-то переварить эту информацию. Осмыслить. А главное – не закатить Руслану истерику.

Алмазов кивает.

– Я тебя познакомить кое с кем хочу на выходных, хорошо? Сладких снов, Вика. И прости за это. – Он подходит ко мне, целует в висок и покидает кухню.

Я слышу, как в коридоре шуршит одежда, как звякают замки.

– Закройся, Вик, – доносится до меня его голос, и Руслан уходит, тихо прикрыв за собой дверь. А меня на части разрывает. Хочется сейчас же рвануть к маме, чтобы убедиться, что Алиска в порядке.

Я заставляю себя подняться со стула. Запираюсь изнутри, замечая, что Алмазов забыл на полке свой шарф. Алмазов сбежал, словно нашкодивший ребенок. Но оно и к лучшему. За ночь я успокоюсь и смогу нормально с ним разговаривать.

Я нахожу в сумочке свой мобильник и звоню маме.

– Алло, ты забыла что-то, Вик?

– Нет, просто… спросить хотела, как у вас дела. Алиса уже спит? – голос едва слушается меня, слишком много эмоций сейчас.

– Телевизор смотрит, рано же еще.

– А, да, точно. – Вылавливаю взглядом настенные часы. И в самом деле рано для сна.

– А у тебя все хорошо? Голос какой-то встревоженный.

– Хорошо, мама, не волнуйся, – заверяю ее.

– Ничего рассказать мне не хочешь?

Мама всегда очень чутко чувствовала перемену моего настроения, любое колебание. Утаить от нее что-то было весьма сложно. Да и хочу ли я что-то скрывать?

– Нет. То есть да. То есть…. Мам, тот мужчина, ну, Руслан, он отец Алиски, – к концу фразы мой голос звучит совсем тихо. Я даже не уверена, смогла ли мама расслышать что-то через динамик телефона, но поделиться хоть с кем-то этим очень хотелось.

– Ох. Это как? Откуда он взялся? Он знает, что она его дочь? – она начинает паниковать.

– Знает, – отвечаю спокойно, бесцветно.

– Откуда? – спрашивает настороженно.

– Я рассказала.

Слишком длинная пауза, которая остро действует на нервы.

– И что теперь будет? Он хочет отобрать опеку? Господи, по нему же видно, что он человек с деньгами и связями.

– Успокойся, мам. Никто никого отбирать не будет. Мы… он… Он предложил попробовать снова. Ну… вместе быть.

– Это после того, как он тебе деньги на аборт швырнул? Вика, надеюсь, ты рассказала, куда ему пойти с такими предложениями? Нет, где это видано?! Что за мужики такие пошли! – начала причитать мать.