Мажор в деревне - Кристина Майер

пройти через дебри конфетно-букетного периода. Проблема лишь с моей природой, которая может оказаться  настырнее доводов разума. Так вот эта самая природа настойчиво требует уложить воробушка в свою постель и долго оттуда не выпускать.  Впервые я думаю о девушке дольше, чем какие-то пару часов. Как правило, это максимальное время, чтобы уболтать бабу переспать или сделать мне приятно. С воробушком как-то странно все, приятно хочется в первую очередь сделать ей. И вот я смотрю на часы, чтобы не опоздать.

Возле дома незнакомая тачка. Я напрягаюсь. Кто-то еще собирается присутствовать на семейном совете, или это еще один претендент в ухажеры? Второй вариант мне очень не нравится. Настолько сильно не нравится, что настроение переходит в режим – быть морду, убивать. Пусть это лучше будет ее отец, мать, куча дядек, чем какой-то хлыщ с серьезными намерениями.

Решительно направляюсь во двор. Встречать выходят Матвей и воробушек. Этот, как всегда, смотрит подозрительно, всем своим видом демонстрирует недовольство. Начхать. Я тут только ради девочки, которая хоть и прячет улыбку, а глаза сияют. Стараюсь не пялиться на нее, но замечаю и легкий румянец, припухшие губы, которые она наверняка недавно прикусывала. Я бы тоже прикусил. Долго, нежно. А потом заласкал языком…

Торможу мысленно себя, потому что не время, потому что этот здоровый олень заметит, как я пялюсь на воробушка. Передаю конфеты воробушку, легкий ветерок доносит до меня любимый аромат свежих персиков...

Мысленный стон и ругательство, что не могу ее поцеловать. Я отмечаю, что она напряжена, хотя могу поспорить с кем угодно, что рада меня видеть. Этот лось ее обидел, или действительно еще один хахаль нарисовался?

— Идемте в дом, — Матвей кивает в сторону дома, в пакете звенят бутылки. Хорошо, что вчера в городе купил нормального бухла, с местным пойлом в гости не пойдешь.

— Робнер?.. Вадим?.. Ты откуда здесь? — женский радостный крик.

В первые секунды я даже не понял, что за ураган несся с визгом в мою сторону, а потом повис на шее. Разглядел. Мысленно застонал и выдал весь свой «литературный» запас слов. Какого лешего она здесь делает? Кто она… воробушку? Хреново, если родственница или подруга. Лучше бы тут был ухажер, того можно было сломать и запретить близко подходить к Лене.

Маринка стерва и молчать о том, что мы творили в студенческие годы, не станет. Почему-то даже не сомневался. А расстроенный взгляд воробушка ножом проткнул мне сердце и прокрутился там несколько раз.

— Привет, Марин. Я тоже не ожидал тебя здесь увидеть, — как можно суше. Попытался выкрутиться из захвата.

— Пути Господни… — развела руками, а после закончила: — как говорится. Я очень рада тебя видеть. Так ты к нам в гости приехал?

И вот это «к нам» мне очень не понравилось. А еще меньше – взгляд злого оленя, который мечтал меня где-нибудь прикопать. Лена…

— Ленка, значит, из-за тебя расстаралась, наготовила всего…

— Лена каждый вечер готовит и накрывает на стол, Марина, — оборвал жестко Матвей. — А мои знакомые, если заходят в гости, приглашаются за стол. Чтобы об этом знать, нужно проводить с семьей больше времени.

«Все-таки семья…» — чем дольше на них смотрел, тем больше замечал сходство.

— Ну-ну, — тихо протянула Марина, но услышали все.

— Идите в дом, мы сейчас подойдем, — не терпящим возражения голосом произнес Матвей. — Нам с Робнером кое-что перетереть надо, это не для ваших ушей, — он всучил Марине пакет с бухлом.

— Вадик, блин, я так рада тебя видеть! — бросила она и пошла за Леной в дом.

— Отойдем, — кивнул Матвей вглубь сада.

Не хочет, чтобы нас услышали. Как же все хреново повернулось. Тут возле небольшой сколоченной из бревен бани была скамья, но занимать ее никто не спешил. И говорить тоже.

— Спал с ней? — понятно, что речь не о Лене. Только вот я не собирался исповедоваться,  но ведь и отмолчаться не получится.

— Спал. Но от Лены не откажусь, — упрямо заявил.

— Придется, — двинулся он на меня, сжимая кулаки. — Ты ведь не думаешь, что можешь отыметь сначала одну сестру, а потом соблазнить другую?..

И ведь в чем-то он прав был, но во мне зрел ярый протест. Ведь не все так однозначно в нашей с Мариной истории. Не знаю, с чего вдруг, но стало очень важно отстоять свое право общаться с Леной. Даже если Матвей запретит и вновь решит помахать кулаками, я не уступлю. Мнение этого лося меня не очень волновало. Беспокоило, что скажет воробушек. А скажет она: «пошел отсюда». И вот как ни странно, а помочь мне мог только он, придется рассказывать свою правду, которая разительно отличается от правды Марины.

У меня была бурная студенческая жизнь. Когда либидо зашкаливает, ты готов к экспериментам и чему-то новому, у тебя нет проблем с бабками, а вместо мозга думает другой орган, подписываешься на всякую хрень. В моем случае это был еще один этап взросления. Хотелось пусть не все, но многое попробовать. Только вот не обо всем стоит вспоминать. То, что кажется нормальным в восемнадцать-двадцать, в двадцать пять ты точно не станешь повторять,  а теперь и вовсе хочется забыть...

Историю с Маринкой в подробностях можно рассказать левым парням или друзьям, Матвею – сухо и по факту. Не назовешь ведь ее конченой стервой, которая ради достижения цели втопчет всех в грязь.

— Марину я не соблазнял, — упрямо заявил. Лицо Матвея не выражало никаких эмоций, и я продолжил: — Не думай, что пытаюсь оправдаться, но история мутная.  Проснулись в одной постели, я ничего не помню, она утверждала, что было, — подробности о том, что проснулись голыми, я опустил. — Спали мы вместе, все остальное только с ее слов. Прости, но я не верю. Каким бы бухим ни был, не стал бы девчонку друга… — я не договорил, но он понял.

Конечно, было сомнение, но я не собирался об этом думать. Все-таки есть вещи, которые впитаны на генетическом