Ребенок от лучшего друга (СИ) - Богда Ксения

Я взвизгиваю и оглядываюсь по сторонам в поисках прикрытия. Только вот не успеваю. Дверца душевой распахивается, и передо мной предстает испуганный Макс.

Минутная заминка. Его тяжелое дыхание, словно он кросс пробежал, а не до ванной дошел несколько метров.

Я прикрываю руками места, которые Максу не надо видеть, но он словно рентген — сканирует меня от головы до пальцев на ногах.

— Ты зачем встала? — низкий голос ударяет по нервам, и я тяжело сглатываю.

— Искупаться решила…

У меня словно голосовые связки отказывают. Вместо того, чтобы возмутиться вторжением Макса, стою и глупо хлопаю глазами.

Он снова окидывает меня взглядом, который темнеет чуть ли не по щелчку. Задерживается на талии, тяжело сглатывает, а я внезапно ощущаю, как низ живота слегка стягивает от возбуждения.

С неохотой отводит глаза, и я выдыхаю.

— Как ты себя чувствуешь? — прокашливается.

— Мне намного лучше, — тихо проговариваю, наконец отмирая и ощущая, как по телу все еще скатываются теплые струйки воды.

— Хорошо, — Макс стискивает кулаки, а я вопросительно заламываю бровь. — Помощь нужна?

Мотаю головой.

— Все хорошо, Макс, — шепчу я.

Странно, но я не ощущаю стеснения от присутствия Макса. Видимо, усталость дает о себе знать.

— Если что, зови, — хрипло произносит и быстро покидает ванную.

А я могу выдохнуть. Мне показалось, или Макс намеренно не смотрел на меня? Не нравлюсь? Противна?

Становится немного обидно за себя, как за девушку. А с другой стороны, чего я от него жду? Что он растечется лужицей при виде худющей меня?

Стряхиваю ненужные мысли и заканчиваю мытье. Надеваю чистую одежду и уже намного увереннее выхожу из ванной. Желудок урчит от голода, а на кухне Макс чем-то усиленно гремит. Микроволновка размеренно гудит, а у меня рот наполняется слюной. Иду на ароматы, которые оккупируют квартиру.

Макс оборачивается на звук моих шагов.

— Как ты?

Снова этот непонятный взгляд, от которого хочется поежиться, но я заставляю себя успокоиться.

— Мне на удивление лучше. И я даже готова что-то поесть.

Макс после моего заявления даже приободряется.

— Серьезно? — начинает суетиться. — А что ты будешь? Я тут приготовил жаркое, но…

Он замолкает, задумчиво смотря на меня. А я внезапно ощущаю стеснение. Переступаю с ноги на ногу и отвожу взгляд. Совсем не хочется напрягать и стеснять его. Не привыкла я, что между нами все так натянуто.

— Оно, наверное, не съедобное. Сама знаешь, какой из меня повар. О, — Макс распахивает холодильник, — мама же привезла пирог мясной. Будешь?

За меня отвечает громкое урчание в желудке, и щеки тут же опаляет жаром. Макс усмехается. Подходит ко мне и аккуратно берет за руку, а у меня по телу словно разряд тока проходит. Вздрагиваю, но не одергиваю руку.

— Слышу, что будешь. Садись, — распоряжается, кивая на стул.

— Я помогу, — возражаю я и встречаю грозный взгляд синих глаз. — Я в норме. Правда.

Снова взгляд-сканер пробегается по мне от макушки до голых ступней. Что-то прикинув в уме, Макс все же кивает и пропускает меня к шкафчику с посудой. Мы вместе накрываем на стол, как настоящая семья. Сглатываю комок, потому что все еще считаю, что происходящее неправильно и слишком все непонятно.

На удивление я с удовольствием проглатываю небольшой кусочек пирога, на добавку не решаюсь, потому что боюсь последствий. Все же месяц мой желудок отторгал все, что ему подсовывали.

Делаю большой глоток теплого чая с лимоном. Приятная кислинка успокаивает вкусовые рецепторы, и я прикрываю глаза.

— Макс, прости меня, — вырывается из меня прежде, чем успеваю сообразить.

Распахиваю глаза и натыкаюсь на удивленный взгляд друга.

— За что?

— За то, что все так вышло и теперь тебе приходится нянчиться со мной. Еще и ребенок на голову свалился. Я знаю, что ты не планировал ничего такого. Я, как только наберусь сил, вернусь к себе…

Макс с грохотом ставит кружку и сжимает челюсти так, что желваки проступают.

— Так, — стискивает кулаки, не сводя с меня пронзительного взгляда, под которым мне становится неуютно, — давай уже все решим наконец.

Прокашливаюсь и киваю. На всякий случай отодвигаюсь от него, а то мало ли что от него можно ожидать.

— Мне не приходится нянчиться, я просто о тебе забочусь, потому что мне не все равно на твое самочувствие и здоровье. Это понятно?

Молчу, пропуская каждое слово через себя. Пытаюсь поверить. Макс начинает тарабанить пальцами по столу. Нервничает? Наверняка. Вон даже черты лица заостряются.

— Мы знакомы больше десяти лет, знаем друг друга вдоль и поперек. Так почему ты думаешь, что мы можем не справиться в отношениях?

Пожимаю плечом:

— Потому что отношения не равно дружба? В отношениях добавляется ревность, контроль. А тебе оно надо?

— А ты ревнуешь меня к кому-то? — шутливо поддевает друг. — Не замечал.

Подавляю желание рыкнуть на него, потому что прекрасно знает, что ревновала. К той же Кире. Да и ревную все еще.

Но Макс быстро берет себя в руки.

— Дальше. Я не планировал детей сейчас, но я реально рад, что ты, — он произносит это слово как-то громче, — от меня забеременела. Это, наверное, мне надо извиняться, но я правда предохранялся. Черт его знает, как так получилось. Видимо, надеть защиту после начала было плохой идеей. Но я как-то не подумал, что можно вот так…

Он замолкает, а у меня глаза постепенно расширяются по мере его рассказа.

— Ты все помнишь? — ошарашено выдыхаю я и вскакиваю со стула.

— Помню, конечно, — видимо Макс не осознает в какой опасности сейчас его тушка. — Что б я не помнил такую ночь?

Задыхаюсь от негодования:

— А что ж ты так перепугался, когда увидел меня в своей кровати?

Макс затыкается и хмурит брови.

— Так, стоп, — он тоже поднимается со стула и начинает приближаться ко мне, я же отступаю от него. — Во-первых, я был спросонья, и мне показалось, что ты очень против моего внимания. Да ты была в таком шоке, что мне было проще подыграть!

— Подыграть? — эхом повторяю его слова. — Ты, гад, все это планировал, что ли?! — взрываюсь я и толкаю его в грудь.

Макс даже не отступает на полшага. Хватает меня за запястье, прижимает к себе и вжимает в стену.

— Ну не планировал, но я точно был не против такого развития наших отношений, — его лицо оказывается слишком близко ко мне, и постепенно мой мозг отключается. — Ты совсем, что ли, ничего не помнишь?

— Обрывками только, — сдавленно произношу и прячу глаза.

Макс подцепляет мое лицо и заставляет посмотреть на него. В глубине синих глаз клубится темнота. Жар. Что это? Желание?

— А я вот все помню.

Он приближается к моему уху, и тут же все тело окутывает дрожь. Стискиваю пальцы на его футболке, пытаясь сохранить остатки самообладания.

— И как ты целовала, и как отдавалась мне.

По моему телу пробегает дрожь.

— А может, я не тебя представляла?

Тело Макса каменеет, а глаза подергиваются холодом.

Вот же блин! Я готова себе сейчас язык откусить. Ну что за дура?

— Блин, Макс, — скулю я, а он дергается, собирается отойти, но я прижимаюсь к нему всем телом и молюсь, чтобы услышал, — мой язык, как всегда, всякий бред выдает. Черт, прости, я не то…

— Имела ввиду? — голос морозом под кожу заползает, и я ежусь. — Да, Лель? Наверное, поэтому ты так долго от меня шарахаешься? Года три я на тебя смотрю не как на подругу…А ты представляла не меня? Ну спасибо за откровение.

И тут случается совсем уж неожиданное. В животе словно рой бабочек пролетает. Я застываю, испуганно хлопая глазами. Размыкаю объятия и удивленно перевожу взгляд на живот. И это происходит снова.

— Ален, что такое? Ты чего побелела?

Молчу, прислушиваясь к ощущениям. Новым и таким незнакомым.

— Ален, — Макс запускает руку в волосы и ерошит их, — да черт с ним, с нашей первой ночью. Просто смирись с тем, что ты от меня никуда не денешься. Я не позволю…