Киндер сюрприз для миллиардера - Амелия Борн
Часть 27. Вика
- Мамочка, ты еще сердишься?
Заглянувший ко мне следующим утром Славик стоял на пороге, виновато понурив голову и глядя на меня исподлобья, как нашкодивший котенок.
Сердилась ли я? Нет, скорее это была обида. Сложно было принять тот факт, что сын совершил такой поступок ради человека, который должен был быть ему чужим. Но, очевидно, не был.
Я похлопала по кровати, призывая сына сесть рядом со мной. Гнев остыл, остался только горький привкус и миллион поводов для размышления.
- Иди сюда, - сказала я Славику, и сын мгновенно бросился мне на шею. Крепко сжал меня своими маленькими ручонками, и у меня не было ни малейшего шанса на то, чтобы не оттаять окончательно.
- Я не буду больше сердиться, - ответила я ему. - Но только в том случае, если ты понял, что так поступать нельзя.
Славик молча кивнул. Потом, после паузы, сказал:
- Я просто… - он запнулся, не зная, видимо, как подобрать слова, и я мягко его подтолкнула продолжить:
- Ты просто?...
Сын сидел у меня на коленях, потупившись, и я видела, как трудно ему дается этот разговор.
- Я просто рассказал всем в садике, что у меня скоро будет папа.
Внутри у меня что-то больно кольнуло. Я привыкла думать, что могу заменить своему ребенку обоих родителей, дать все, чтобы он не ощущал отсутствия отца, но по всему выходило, что это была просто иллюзия. И что потребность сына в мужчине рядом с собой куда сильнее, чем я могла вообразить.
- И что было дальше? - спросила я мягко, чувствуя, что это лишь начало истории.
- А они мне не поверили.
Я прикусила до боли губу. Одной этой фразой было сказано все. Над Славиком снова посмеялись.
- И сказали, что не поверят, пока не увидят. И тогда я им сказал, что приведу дядю Андрея в садик, - закончил сын.
Господи, все было еще сложнее, чем я могла представить! Мой маленький сын проехал полгорода, чтобы доказать другим, что он ничуть не хуже их. Что у него тоже может быть папа.
И ведь Самохин действительно был его отцом. Сейчас, когда я смотрела на них двоих, не уловить сходство, выражавшееся в характере и поступках, было трудно. Но главное - Самохин хотел быть рядом со своим сыном. Так имела ли я право этому мешать? Имела ли право делать их обоих несчастными?
Страх, что Самохин отнимет у меня ребенка, никуда не делся. Но я пыталась успокоить себя, размышляя логически.
Вчера Слава сам сбежал к своему отцу. А тот вернул его мне, не попытавшись никак воспользоваться этой удобной для себя ситуацией. Кроме того, я помнила, что он мне звонил. Но раз за разом сбрасывала его звонки. Потому что считала, что звонить Самохин может только по рабочим причинам. А мне меньше всего тогда хотелось слушать, как от отчитает меня за отсутствие на рабочем месте. Но главное - я смертельно боялась пропустить самый важный для себя тогда звонок - из полиции. Боялась, что они позвонят в тот самый момент, когда мой телефон будет занят.
По всему выходило, что я, должно быть, сильно погорячилась. А еще - что пора было наступить на горло своим страхам ради самого дорогого мне человека.
Да, я родила Славика для себя. Но он был отдельной, самостоятельной личностью, со своими желаниями и потребностями. И я не могла быть настолько эгоисткой, чтобы лишать его того, в ком он нуждался. Потому что самым главным для меня было то, чтобы мой сын был счастлив.
- Мама, почему вы с дядей Андреем не можете быть вместе? - снова заговорил Славик, поднимая на меня большие грустные глаза.
Я попыталась улыбнуться в ответ на этот неудобный для каждого взрослого вопрос. Как можно объяснить ребенку, что у взрослых все очень сложно? И что невозможно заставить другого человека полюбить тебя, как бы этого ни хотелось?
Я никогда не была нужна Самохину. Но он явно тянулся к Славику и это было сейчас самое главное для меня.
- У взрослых так заведено, милый, - ответила я, убирая со лба сына прядь волос. - Они живут вместе, когда любят друг друга. У нас с дядей Андреем этого нет.
Показалось, что даже горчить стало на кончике языка от этих слов. Но я подавила это чувство и, заметив огорчение Славика, добавила:
- Но зато ты ему очень нравишься. Я думаю, дядя Андрей не откажется как-нибудь забрать тебя вечером из садика.
Глаза сына мгновенно зажглись радостью и это было лучшей для меня наградой. Дело осталось лишь за малым - каким-то образом уговорить на это Самохина после всего, что произошло между нами вчера.
- Мама, а дядя Андрей, между прочим, сказал мне, что ты дорога нам обоим, - внезапно заявил сын. - Я уверен, что ты ему очень нравишься.
От этих слов у меня в груди что-то екнуло. Но я задушила это неуместное чувство на корню. Мало ли что и почему Самохин говорил Славику!
Я не искала и не ждала от него каких-либо чувств по отношению к себе. Мне не нужно было это разочарование. Мне нужно было, чтобы Славик был счастлив.
Как бы ни хотелось верить в то, что я взаправду могу быть дорога самому незабываемому мужчине в своей жизни.
Весь этот разговор с сыном и был причиной того, что я сейчас стояла перед Самохиным в его «берлоге», как он назвал свою квартиру, и с гулко бьющимся сердцем ждала, что босс ответит на мое предложение перемирия.
И знать не знала, что мне делать, если он скажет, что в этом не заинтересован. Потому что если собственное унижение я пережить могла, то как объяснить сыну, что Самохин не хочет с ним встречаться - не представляла.
- Ты хорошо подумала? - спросил меня
