И сердце на куски - Марина Князева
Я не пропал бы. С легкостью мог бы заняться чем-нибудь другим. Например, инвестициями или товарным бизнесом. На крайний случай, ночной клуб открыл бы. Только не переезд в Европу. Меня эти мысли ломали, но только до тех пор, пока я не вспоминал хотя бы мельком о Ванили. И сразу становилось на все похер.
Да и как думать о чем-то, когда я стал ее видеть так часто, что не успевал отвлекаться на что-то другое.
Смоленцев решил, что Ваниль – его Фортуна. И с завидным постоянством принялся таскать ее на каждый свой заезд.
А как вы думаете, как часто он участвовал в соревнованиях?
Почти каждый день!
И где все это время проводила Ваниль?
Конечно, с нашей компанией. Ребята, кстати, неплохо ее приняли. Даже высокомерная Агата поумерила свою неприязнь. В отличие от меня. Я же ее ненавидел. Ну или пытался ненавидеть. Потому что по-другому никак.
Не мог видеть, как она кидалась ему на шею после каждой победы и целовала так, словно не видела целую вечность, а не каких-то сорок минут. Не мог видеть, как они держались за руки и мило друг другу улыбались.
Подготовка к их свадьбе шла полным ходом. И Смоленцев с Ванилью каждый раз в красках рассказывали всем, о каждом своем шаге. И у них везде идиллия. И все были невероятно рады за них.
Кроме меня.
Я один улыбался сквозь зубы и делал вид, что тоже рад за них. И что мне наплевать на Ваниль. И в доказательство этому приводил разных прошмандовок, лапал их, держался за их задницы, словно не мог натрахаться. Но как бы ни изгалялись эти девочки в постели, все было пресным и скучным. И я знал почему.
Потому что я хотел Ваниль.
И за это я тоже ее ненавидел.
Ваниль же не смотрела в мою сторону. После того раза в лесу она не обмолвилась со мной ни одним словом. Просто задирала нос и отворачивалась. Всегда держалась Смоленцева, а в его отсутствие не отходила от ребят. И все было бы нормально. Я бы пережил свое наваждение по имени Яна Суворова. Но эта недотрога все равно продолжала на меня смотреть. Редко, украдкой, и по-прежнему голодными глазами. Не поверил бы, если бы сам не поймал ее за этим.
И вот в такие моменты, когда мы случайно сталкивались взглядами, мир вокруг просто взрывался. Все вокруг плавилось и мне элементарно не хватало воздуха. Всегда думал, что так бывает только в дурацких фильмах про любовь. И никогда не думал, что однажды сам вот так буду переминаться с ноги на ногу, чувствуя, как тесно становится в трусах только от одного взгляда. И я ничего не мог сделать. Только тупо смотрел на них и тихо ненавидел Ваниль за ее недоступность.
А она с каждым днем становилась все притягательнее.
Уже похолодало и ее легкие летние платьица и скромные, но такие соблазнительные шорты сменились на обтягивающие джинсы, слишком сексуально подчеркивающие ее упругую задницу и немного широковатые бедра. Черная кожанка и распущенные волосы были неизменны. Вроде так просто и скромно, но я каждый раз стискивал зубы, стоило ей повернуться ко мне спиной. Как назло, Ваниль редко смотрела в мои глаза.
Мне очень хотелось утащить ее куда-нибудь и оттрахать так, чтобы не только у нее, но и у меня самого искры из глаз посыпались. А не мог. Надо было это делать раньше. Теперь у нее всё зашло слишком далеко со Смоленцевым. Оставались какие-то считанные недели до их свадьбы. И вмешиваться сейчас в их отношения не имело смысла ни для кого.
И я клянусь всем, что у меня есть, я не сделал ни одного шага в ее сторону. Все свои чувства, эмоции держал только в своей голове. Я был уверен на все триста, что ни одна живая душа не знает о моих мыслях.
И уж точно не предполагал, что в один прекрасный момент останусь с ней наедине. Вдали от посторонних глаз. Но за то глаза в глаза друг другу.
Снова так близко, что невозможно дышать.
У Смоленцева в этот вечер был очень важный заезд. Если честно, даже я волновался за него и искренне желал ему победы. В этот раз его главным соперником выступал Тимур Аветов – столичный пижон с кучей бабла в карманах и непомерным количеством тачек. Думаю, не стоит говорить, что его тачка была прокачана от и до. И в последнее время этот задира уделывал всех местных лихачей в два счета. Мне он дорогу нигде не переходил, но почему-то не нравился. Ну, и Смоленцев был моим другом, и я не мог не пожелать ему удачи и победы.
Два дня и две ночи, Ванька провел на станции. Его тачку прокачали так, что такой конфетки по всем параметрам в округе было не сыскать. Но я все равно предложил ему одну из своих малышек. Смоленцев – упертый и гордый. Верил, что его машина не подведет его. Ведь до этого не подводила же.
- Отвези Янку с Агатой на мост, – попросил он неожиданно меня перед началом заезда. – Оттуда вид охеренный. Хочу, чтобы оттуда видела мою победу.
А меня аж подбросило. Снова недотрога в моей машине. Это будет та еще жаришка для меня. Хорошо, что с нами поедет Агата.
Яна слышала просьбу Смоленцева и, поцеловав его на удачу в губы, молча пошла к моей машине. Она, не задумываясь, села на заднее сиденье моей машины, тем самым дав понять, что у нее все под контролем. И что я ей не интересен.
Агата села рядом со мной. И у нее тут же зазвонил телефон.
- Я быстро, – бросила она и вышла из машины.
А мы с Ванилью остались один на один.
Я не удержался и посмотрел в зеркало заднего обзора. Недотрога смотрела на меня. Ее глаза были широко распахнуты, а
