Соль этого лета (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

— Прости-прости-прости…

— Что-то серьёзное?

— По мне так — ерунда!

— Ну, говори уже, Мар.

— Нет, — улыбаясь, целую еë лицо. — Я тебя боюсь. Сначала — прости.

Вздыхает, обнимая меня в ответ. Рисует пальчиками по затылку. Простила…

— Потом расскажу.

Вырубаю свет. Открываю окно.

— У нас сегодня свидание. Пойдём.

Спрыгиваю с окна. Алёна выглядывает.

— Иди ко мне.

— Высоко…

— Прыгай, я поймаю.

Глава 33. Нагулялась

Какой пьянящий ликер. Какой пьянящий мальчик с горящими глазами и наглыми руками!

— Какие тебе сигареты, Тарханов?! Дай сюда… — пьяно бормочу я, забирая прикуренную из его губ.

Он смеётся, падая на спину.

— Тебе ничего нельзя. Мы тебя на пик… Как её? Пик формы поднимаем. А ты тут устроил… гульки ежедневные!

— А тебе можно?

— А я… А мне можно, — делаю глоток ликёра. — У меня секс… Тьфу… Стресс! — закрываю ладонью глаза.

— Аха-ха-ха!

— Тихо! — запечатываю ладонью ему рот. — Не хватало ещё с местными пересечься.

Вечный конфликт!

— Я не боюсь.

Заваливает меня на спину. Наши тела солёные на вкус после купания. Но поцелуем он не ограничивается.

— Нет… Нет… Нет… Я больше не могу, Мар.

У него опять стоит! Словно полчаса назад ничего не было. А до этого ничего не было по дороге сюда, где он, словно читая мои сны и фантазии, втрамбовал меня в стену, задрал юбку и… жадно и нетерпеливо не отымел.

Требовательные губы кусают меня за шею, снова кружа голову.

— У меня уже всё болит… — шепчу ему.

Как я буду ходить завтра после его «марафона» во всех позах, я не представляю!

— А я тебя пожалею… — спускаются губы по моему телу вниз, впиваясь сначала — в грудь, потом — в живот, потом — в лобок, потом…

— Ммм… — зажмуриваюсь я, вздрагивая от теплоты его рта.

Наше дыхание снова рвётся, заполняя тишину.

Я не балованная ласками. Эти ощущения для меня практически новые. И очень смущающие!

Сжимаю губы, чтобы не стонать в голос как шлюшка. Но он хочет «громко», я помню. И впивается зубами в моё бедро, подхватывая меня под коленку и раскрывая.

С воплем выгибаюсь.

— Будешь молчать, всю искусаю! — угрожает мне возбуждённо, щипая меня губами за самые чувствительные места.

Стоны вырываются вместе с дыханием. Попробуй отмолчаться в его руках. Пальцы присоединяются к губам, входят, вдавливаясь в самую чувствительную точку. Несколько уверенных пошлых рывков внутрь, и я выгибаюсь, забывая про стыд и смущение от яркого оргазма.

Обнимая, ложится лицом мне на живот.

— Боже, откуда такие навыки? — подозрительно бормочу я, пытаясь отдышаться.

— Ой, да ладно…

Его руки продолжаю тискать меня, ритмично и нетерпеливо сжимая.

— Порнухи валом, только кретин не въедет…

Ох, да — лучше бы ему умолчать о своих похождениях! Их было много, я не наивная дурочка. Разговор об этом меня бы ранил. Обещаю себе не спрашивать его про такое никогда.

Но Тарханов и так никогда не поднимает таких тем. В его восторженных глазах только я. И это так подкупает, что я не могу ему отказать абсолютно ни в чем.

— Мне кое-что не перепало прошлый раз, — шипит возбуждённо, поднимаясь надо мной на колени.

И в этом тоже я отказывать ему не хочу.

Его член скользит по моим соскам, по ложбинке… Так высоко, что я могу коснуться его языком, если захочу.

Я хочу?

Он обводит пальцем мои губы. Облизываю, позволяя толкнуть его глубже в рот.

— Черт… — становятся грубее его руки и движения.

Обхватывает моей рукой себя за ствол, сжимая поверх своей.

И я хочу, да. Ещё его эмоций и сбитого дыхания.

Провожу языком по головке. Меня обливает сладким кипятком от его вкуса. Мурашки по всему телу.

— Ау… Shhh… Ещё!..

Мгновение, и он уже на ногах, а я на коленях перед ним!

Ничего не соображаю, пьянея ещё сильнее. Подчиняюсь его движениям, послушно и с удовольствием облизывая его красивый, реагирующий на каждое касание член. И в этом, на удивление, нет ничего похабного. Очень много до одури чувственного… сметающего все комплексы и границы. От того, как ему хорошо, я сама плаваю в эйфории. И мне в удовольствие всë — его шокирующий мужской вкус, его движения, которые слегка удушают, когда головка касается горла, его пальцы, теряющие контроль, и сжимающие мои волосы до боли сильно.

Я хочу его очень!

И кончает он, как и желал — на грудь. Я сжимаю её, размазывая горячее удовольствие по коже. Не сводя взгляда с его остекленелых от удовольствия глаз.

— Вау… — падает на колени рядом со мной.

Мы долго целуемся, лениво играя языками.

Утаскивает меня купаться.

Лежу на спине, на его руках, глядя на огромную луну. А потом — обняв ногами за талию, прижимаю к себе, рисуя коготками на затылке. Ему нравится…

— Алёнка…

— М?

— Ты обещала мне пообещать. Не уточняя что, — превращается опять в котёнка.

Во мне так много эндорфинов и ликёра, что я безответственно положительно мурлыкаю.

Ну не попросит же он ничего запредельного.

— Что я пообещала?

— Быть на мой день рождения рядом. Как моя девушка.

— С радостью, — целую его в висок. — Можно где-нибудь посидеть вдвоём.

— Ну… Я не совсем это имел в виду. День рождения уже распланирован.

Совсем рядом всполохом молнии освещает небо. Грохот грома заглушает его слова.

— Быстро из воды! — испугавшись, трезвею я мгновенно.

На нас падает несколько капель дождя. Быстро собираем вещи в рюкзак. Поднимается ветер.

Марат надевает на меня свою фирменную толстовку. Немного тону в ней, задирая повыше длинные рукава. Хорошо её помню. Бордовая, как форма у команды. Его в этой толстовке всегда видно издали. Очень уютная, и пахнет его парфюмом.

Накинув на плечи рюкзак, берёт за руку, переплетая наши пальцы.

И пока идём, наши губы всё время встречаются в темноте для коротких поцелуев под дождём. Мы как два подростка не можем отлипнуть друг от друга.

— Люблю… Люблю… Люблю… — не слышу, чувствую только губами и кожей.

Не понимаю, как это выходит, но ловлю, что мои губы шепчут ему то же: Люблю!

Господи, как мне страшно, кто бы знал! Не хочу, чтобы он меня слышал, и очень хочу — одновременно.

Хочется накормить его голодное, стучащее мне в ладони сердце до отвала, как накормил он моë.

И боюсь, что это приведёт к череде каких-нибудь ужасных событий. Моя интуиция бьется в истерике, в ожидании их.

Боже мой, хоть увольняйся!

Но другой жизни у меня нет, чтобы в дребезги разрушить эту.

Будь что будет, главное, чтобы не с ним, прошу я у неба. Переживу я как-нибудь осуждение и косые взгляды. А Бесо вернётся, и уладит ситуацию с Рустамом. Нам просто нужно немного потерпеть.

Пока доходим до базы, успеваем промокнуть под летним ливнем.

Бесшумно открываю дверь в корпус.

— Куда?! — шепчу, тормозя его попытку свернуть в мою комнату.

Чмокаю его в челюсть, шею, и строго хмурясь заталкиваю в секцию парней.

— Эй! — возмущённо.

Показывая ему «тихо!».

Закрываю перед носом дверь в секцию. И выдохнув иду к себе. Марату надо быть осторожнее. И только подойдя к двери, я вспоминаю, что она заблокирована изнутри!

Растерянно по инерции толкаю еë ладонью. С меня льётся на пол вода, я вся насквозь.

— Черт…

Слышу, как сзади открывается дверь. С колотящимся сердцем разворачиваюсь лицом к Рустаму.

— Нагулялась? — демонстративно спокойно.

Я помню этот тон! За ним дальше грубость и угрозы. От него разит тонкой скрытой агрессией. Словно он сдерживается, но держится на грани. Это пугает меня. И я открываю как рыба рот, не зная, что сказать.

За своей дверью слышу шаги. Я забыла про ракетку, а мой заботливый мальчик — нет!!!

Он открывает дверь изнутри, держа еë в руках. Мы по очереди переглядываемся втроём. Моя грудная клетка дрожит от адреналина.

— Спасибо, Марат! — поспешно выдергиваю у него из рук ракетку. — Извини, что разбудила.